Искусство французского поцелуя

— В каком смысле? — спросила я.

Гейб не ответил.

Носильщик понес его чемодан к машине, и Гейб двинулся следом. — Подожди! — вскричала я, лихорадочно придумывая, как его остановить. — Тебе нельзя уезжать, завтра будет еще один концерт!

Гейб горько рассмеялся.

— О Гийоме Рише я знаю все, что нужно.

Он сел в машину и захлопнул за собой дверь. Носильщик пялился на нас, но мне было плевать.

— Гейб… — взмолилась я.

— Эмма, я приехал на презентацию только ради тебя.

Его слова будто копьем пронзили мое сердце.

— Мне так жаль… — шепнула я.

— Нет, это мне очень жаль, — отворачиваясь, сказал Гейб. — Я должен был сразу догадаться.

Он назвал водителю адрес, и машина тронулась. Гейб ни разу не оглянулся.

Глава 17

Я боялась, что умру прямо на месте. Я рухнула на землю: голова раскалывалась, лицо горело от стыда. Носильщик смотрел на меня, как на сумасшедшую.

В эту минуту подъехало другое такси, из которого вышла сияющая Поппи с обворожительным блондином. Он обнимал ее за плечо, а она хихикала. Выйдя из машины, они опустили глаза и увидели меня.

— Эмма! — Поппи остановилась как вкопанная и начала было улыбаться, но потом сообразила, что случилось неладное — хотя бы потому, что я сидела, скрючившись, на тротуаре. — Эмма… — Она опустилась рядом на одно колено, — Что такое?

Я покачала головой и, хоть и прикусила нижнюю губу, разрыдалась — не знаю, от стыда ли, от чувства потери или от выпитого шампанского. Ясно было одно: я сидела на тротуаре перед одним из лучших отелей Лондона, рядом с подругой и человеческим воплощением ее куклы вуду.

— Ох, господи, Эмма! — озабоченно воскликнула Поппи, обнимая меня и внимательно разглядывая мое лицо — Что стряслось? В чем дело?

Я подняла глаза на ее спутника — предположительно Даррена — и вспыхнула.

— Простите, — сказала я ему и обратилась к Поппи: — И ты меня прости. Не хватало только испортить тебе вечер.

— Нет-нет, что ты! — прощебетала она, гладя меня по голове.

Даррен смотрел на нас с тревогой, но без раздражения или злости. Поппи медленно встала и что-то ему шепнула. Он кивнул.

— Поеду-ка я домой, — с напускным весельем сказал Даррен. Я хотела возразить, но он потряс головой. — Нет-нет, уже поздно. Мы с Поппи увидимся завтра.

— Эмма, кстати, это Даррен.

Я выдавила улыбку и встала на ноги, чувствуя себя идиоткой. Даррен твердо пожал мою руку. Это тронуло и одновременно смутило меня, поскольку я только что опиралась рукой об асфальт и вдобавок размазывала слезы по мокрому лицу.

— Приятно познакомиться, — сказала я.

— Мне тоже, — учтиво ответил Даррен. Можно было подумать, я выгляжу совершенно нормально. — Поппи много о вас рассказывала.

— Э-э… спасибо, — пробормотала я, взглянув на подругу.

Даррен снова улыбнулся, пошептался о чем-то с Поппи, сел в такси, помахал нам напоследок и уехал.

— Извини, пожалуйста, что испортила тебе свидание, — простонала я, как только машина скрылась из виду.

— Чепуха, — твердо ответила Поппи, — Пойдем внутрь, расскажешь мне, что случилось.

Она обняла меня за плечи и повела в номер, где мы устроились на моей кровати.

— Кажется, я все испортила, Поппи, — объявила я, когда она принесла мне носовые платки и стакан воды. Она распахнула глаза, но промолчала. — У Гийома будут невнятности с UPP, я потеряла Гейба… Что же теперь делать?!

Я выложила ей все, что произошло вечером: сперва провалился мой план с выливанием шампанского в цветочный горшок, потом обиженный Гейб укатил из отеля, хлопнув дверцей такси.

— Эмма, почему же ты сразу не рассказала о своих чувствах к Гейбу Франкёру? — спросила Поппи, выслушав меня.

— Я и сама о них не знала, пока мы не пошли вместе кататься на роликах. Или знала, но не хотела себе признаваться. Влюбляться в журналистов не очень-то профессионально.

— Да ладно, мы ведь живем в Париже. Это Город Любви! Здесь трудно сдерживать свои чувства.

Я покачала головой.

— В любом случае, я все испортила. Самое ужасное, что в UPP теперь могут невзлюбить Гийома. Понятия не имею, что напишет Гейб, но наверняка он подложит нам свинью. И отчасти будет прав.

Я попыталась сморгнуть навернувшиеся на глаза слезы — вид у меня и без того был жалкий. Поппи положила руку на мое плечо.

— Ты ни в чем не виновата, Эмма, — ласково сказала она. — Во-первых, Гейб необязательно станет пакостить. А даже если и станет, это ведь вина Гийома, а не твоя, так?

Я помолчала.

— Нет. Я поступила неразумно. Я позволила своим личным проблемам помешать работе и ужасно сглупила с Гийомом. Нельзя было с ним пить… Это было очень-очень глупо с моей стороны. А тут еще Гейб вошел… — Я умолкла и закрыла глаза. Проглотила слюну. — Теперь он возненавидит Гийома, напишет о нем плохую статью… и все из-за меня!

— Так, а вот это действительно глупости, — строго проговорила Поппи.

Я удивленно посмотрела на нее.

— Ты хотела как лучше. И вообще, Гийом нарочно все подстроил, правда, я не понимаю зачем. Ему так нравится себе вредить, что ты здесь вряд ли поможешь.

Я задумалась над ее словами. А ведь действительно, очень странно, что Гийом позвонил Гейбу, когда я пришла, и попросил его прийти через тридцать минут. Зачем ему это понадобилось? И с какой стати он поцеловал меня, если знал, что вот-вот придет журналист, в которого я влюблена? Неужели он хотел меня подставить? Эта мысль меня напугала и огорчила.

— Виновата я или нет, — наконец проговорила я, — не удивлюсь, если Гейб в следующей статье размажет Гийома по стенке. А это обязательно скажется на нас. На твоей фирме. — У меня было ощущение, что я все поставила под удар и теперь ничего нельзя исправить, — Я так виновата, Поппи. Боюсь, я больше не достойна этой работы.

Всю ночь я не спала, ворочалась, размышляя о Гейбе, его статье и о том, что будет с агентством Поппи.

Утром я встала, включила компьютер и с некоторым облегчением увидела, что за последние сутки Гейб ничего не написал. Конечно, я немного успокоилась, но, с другой стороны, это лишь оттягивало неизбежное. В каком-то смысле я бы предпочла, чтобы все закончилось разом, лучше одна катастрофа, чем несколько дней напряженного затишья перед бурей.