Искусство Игры

— Прошу вас.

Они вошли в дом.

Комплекцией генерал Дуррес напоминал борца-средневеса. Коренастый, с сильными руками и плечами, бычьей шеей. Семьдесят лет, однако двигался он легко и даже с некоторым изяществом. Крупные черты лица, живые пронзительные глаза. Сейчас они казались добрыми, но Горан знал, что это только сейчас, потому что так надо. Но не приведи Господь, чтобы эти глаза на тебя посмотрели как-то по-другому. Например, как во времена того же пресловутого Ходжи. Интересно, знаком ли он с Магистром? Вполне вероятно.

Дом у генерала был просторный и поражал великолепием обстановки. Предметы искусства Древней Греции и Рима, этрусская керамика, мраморные полы — все это выдавало хороший вкус, который, кстати, во многом совпадал со вкусом Горана. Он был уверен, что генерал тоже высоко ценит работы Макиавелли.

— Вы любите античное искусство?

— Да.

— Приятно слышать. В таком случае походите по дому. — Генерал кивнул человеку, стоящему у двери. — Он вам все покажет. А потом мы выпьем. И пожалуйста, не спешите. Чего-чего, а времени у нас в Албании в изобилии.

Через полчаса Горан присоединился к генералу на балконе. Тот сидел в плетеном кресле, созерцая строения, белеющие вдалеке на острове Корфу.

— У вас замечательная коллекция.

— Рад, что вам понравилось. Как вы могли заметить, меня особенно интересует греческая скульптура. Я собираю ее много лет.

Они поговорили минут двадцать, и генерал признал в Горане серьезного знатока.

— Какая вещь вам понравилась больше всего?

— Трудно сказать. В холле я увидел статуэтку второго века «Юноша, бросающий копье». Очень выразительная скульптура.

— Согласен. — Дуррес улыбнулся. — В конце войны я участвовал в операции по спасению произведений искусства, которые нацисты приготовили к вывозу из страны. Эта статуэтка случайно осталась у меня. Если она вам так понравилась, — он великодушно взмахнул рукой, — я вам дарю ее.

— Но я не могу принять подобный подарок, — смущенно промолвил Горан.

Генерал похлопал его по плечу.

— Пожалуйста, возьмите, она ваша. В знак нашей общей любви к античной культуре. И не надо больше ничего говорить. Давайте просто полюбуемся видом.

Они долго в молчании наблюдали закат. Справа виднелась панорама города Саранда, слева — извилистый морской берег. Остров Корфу сиял, как драгоценный камень, помещенный в темно-синюю шкатулку. Там уже зажгли огни.

— Пора ужинать. — Генерал посмотрел на Горана.

Они прошли в столовую. Тут все было классически просто. Длинный стол с мраморной крышкой, деревянные стулья, белые стены, две римские статуи. На стене напротив двери висел фрагмент чудесного римского фриза — воины, сокрушающие восточных варваров.

— Это из Бутринти, [12] третий век новой эры, — пояснил генерал.

Горан понимающе кивнул. Разумеется, благородный генерал взял это сокровище из музея на сохранение и немедленно вернет в случае надобности.

Ужин длился свыше двух часов, но время пролетело очень быстро, поскольку превосходнейшее мясо, козий сыр, вино, крепкий кофе и многое другое сдабривала интереснейшая беседа. В основном они говорили об Албании. Генерала трудно было чем-либо удивить, однако обширные познания гостя впечатлили даже его. Он теперь не сомневайся, что Горан член Колледжа, который специализируется на Албании.

12

Археологический музей-заповедник на юге Албании.

— Странно, что мы не встречались прежде, — произнес он. — Вы наверняка посещали Албанию много раз.

— Не скажу, что много, но посещал, — признался Горан. — Это связано с характером моей работы. Я заведую отделом стран Восточной Европы в Институте международных отношений.

Они затронули также и общие темы. О сути власти, умении ею пользоваться, согласились, что власть должна находиться в крепких руках.

Наконец ужин закончился, и они опять расположились на балконе. Саранда и Корфу мерцали огнями в темноте.

Генерал пригубил ракии.

— Я нашел ваше письмо весьма любопытным и захотел встретиться. Разумеется, под Институтом международных отношений следует понимать британскую спецслужбу, но это не мое дело. Вы меня заинтриговали, господин Радич, и я жду продолжения.

— Генерал, — нерешительно начал Горан, — я приехал с вами посоветоваться по одному деликатному вопросу. — Он замолчал, изобразив глубокую задумчивость. — Предположим, я подчеркиваю, предположим, в ходе изысканий, связанных с историей Второй мировой войны, мне удалось обнаружить в архивах нашего института секретные документы нацистов, среди которых оказался список агентов-албанцев. Список зашифрованный.

Горан посмотрел на генерала, и тот кивком попросил его продолжать.

— Эти документы пролежали бы в архиве до скончания века, если бы я не обратил на них внимание. В свое время списки не стали расшифровывать, поскольку в Албании у власти стоял Энвер Ходжа, которому западные союзники не хотели помогать. А теперь предположим, что мне удалось расшифровать этот список и я сейчас единственный в мире, кто знает фамилии видных албанцев, сотрудничавших с гитлеровцами во время войны.

— Да, это интересно, — произнес генерал и приложился к бокалу с ракией. — И кто же в этом списке? Есть ли знакомые?

— Думаю, вам оттуда знакомы все. А теперь опять же предположим, что большинство из них уже мертвы. Зато двое или трое не только живы, но и занимают в нынешнем руководстве Албании лидирующее положение. Если список обнародовать, то, боюсь, в стране могут начаться беспорядки, ведь предателей тут по-прежнему ненавидят. Зверства нацистов до сих пор не забыты. В подобной ситуации власть в стране будут вынуждены взять военные.

— Вполне вероятно, — заметил генерал, — но при условии, что это действительно правда.

— Теперь я хотел бы сделать последнее предположение, что в результате всех этих перипетий к руководству в стране придете вы. Такое тоже вполне возможно, не правда ли?

Лицо генерала оставалось непроницаемым.

— Как на все это отреагирует Запад?

— А что там могут сделать, если список окажется подлинным? Для проверки подлинности его отдадут в самое компетентное в мире учреждение, Институт международных отношений, где проведение экспертизы обязательно поручат мне, как специалисту по Албании.