Искусство кончать молча

Кстати, Вован, здешний «правдивый», обожает мочится на привязанных, — выбирает понравившегося, подваливает, расстёгивая ширинку…

Нужно успеть до обхода, озабоченно подумал Неживой.

Давешний простолюдин полировал задницей сиденье, тщетно пытаясь расположиться вполоборота к стене. Сидеть тут было непросто. Рука согнута в локте и отведена назад, а скамья широкая, спиной к стене не привалишься. Всё тело в напряжении, расслабиться невозможно ни на миг.

— Ты чего? — дружелюбно спросил Неживой.

— Посадили, вот…

Мужик косил глазами на подошедшего.

— Это понятно. Говорю, повернулся почему?

— Неудобно, я левша, — объяснил тот, показав на пристёгнутую к скобе левую руку. — Не могли бы вы меня, пожалуйста… за правую, а?

— Не предусмотрено конструкцией, — Виктор с деланным сочувствием поцокал языком. — Пыточная у нас только для правшей.

— А долго мне ещё?

— Не я тебя сажал, не меня спрашивать. Но вообще в «доме отдыха» можно и неделю просидеть. Вон, в камере, выбирай любую. Если «колоться» не начнёшь.

— Неделю? У меня ж язва. Надо что-то поесть, лекарство принять… Я ж могу и умереть!

В глазах задержанного стоял ужас. Ещё час — и «колоться» он, конечно, начнёт. А может, прямо сейчас бы начал, если б Неживой дал ему такую возможность.

— Ты знаком с Храповским?

— Нет, — мгновенно откликнулся он и почему-то кивнул.

Видно было — врёт. Врёт, кусок мяса! Что и требовалось доказать.

— Левша, значицца. Блоху подкуёшь на скаку… Шучу, мастер. Извини, к тебе — ничего личного.

Неживой вытянул из кармана, бережно придерживая провода, круглую коробочку «звонка». Произнёс со значением:

— Если ты понимаешь, о чём я.

Коротко посмеялся.

Взгляд жертвы трусливо бегал. Человек, ясное дело, не понимал, — быдло, ничтожество, мирянин. Какую шваль берёт себе Храповский в помощники…

Ты сдашь моего принципала, подумал Неживой. Тот потянет меня. И ещё нескольких парней… на них, само собой, плевать. Все вместе мы потянем Сыча… на это тем более плевать. Главное — Я и только Я…

— Передай Конде, это всего лишь бизнес.

Плоть в чехле сладко напряглась, напитывая секстензор энергией.

Кнопку он вдавил большим пальцем — так удобнее.

Хорошо… как же было хорошо! Космос. Выход в иной мир… или приход? Наслаждение — это шедевр. Невозможно привыкнуть. Мысли яркие, краски чёткие. Прежде всего это красиво, сказал бы кто-то умный… Пленник согнулся, дико рванув скованную браслетами руку. Пошла кровавая рвота. Его словно вывернуло наизнанку: столько было крови, смешанной с непереваренной пищей. Лицо человека стремительно серело. Кричать он не мог — от боли. Сползал на пол… Прободение язвы и сильное внутреннее кровотечение, скажет позже патологоанатом.

Но какой же, оказывается, глубокий смысл заключён в простом слове «кончить»! Недомыслил ты, учёный капитан Гаргулия, когда посчитал, что умение кончать — прежде всего наука. «Морталистика», бляха. Впрочем, и для майора РУОПа игра с кнопкой была поначалу спортом. Тогда как на самом деле это не только наука или спорт, но и высокое искусство… А чехольчик и правда придётся мыть, подумал Витя с озабоченностью…

Досматривать кино не стал: смылся, пока никто не застукал.

Хрен вам, а не «слухач», ликовал он. Нет больше ключевого свидетеля, не будет вам показаний, обломались, сучары.

Вельможа

В кабинете Храповского стоял бюст Дзержинского.

А не посмотреть ли, что внутри? Бюст — полый! Почему такая простая идея не пришла в голову раньше?

Лень было вставать…

Виктор сидел в начальском кресле. Перед ним помещался длиннющий стол для планёрок с рядами железных стульев. Смотрел Витя на этот стол и примерялся: как рассаживаются перед ним подчинённые, — с кирпичными мордами и с поджатыми мошонками, — а он, царь и бог, вершит суд и право, кроет в задницу тех, кто провинился, а провинился, по определению, каждый…

Сила, прущая из штанов, способствует мечтаниям.

За спиной висел на стене фотопортрет Президента России: его неодобрительный взгляд ощущался затылком, однако повернуться и показать «fuck» этому начальнику начальников тоже было лень.

Пришёл сюда Неживой за видеосистемой. Надо же было хоть чем-то, хоть как-то расслабить симпатичную бабёнку, если уж со спиртным по нулям. Её напряжённое непонимание ощущалось буквально сквозь стены. А у Храповского в шкафу пряталась казенная видеодвойка, совмещенные видеомагнитофон и телевизор, — именно то, что поможет наконец перейти к основной программе вечера.

Ключ от кабинета у Вити, разумеется, был, — по согласованию с шефом. Полковник доверял своим любимчикам, коих отбирал по делам их, а не по родству.

И вот, оказавшись в этом логове мелкого хищника, тихом и столь уютном, майор испытал острую потребность перевести дух.

Взять паузу.

На столе перед ним лежала писулька, которую чудак Гаргулия так и не докончил, а также его диктофон. Не то чтобы Неживой внезапно вспомнил про существование этих документов (всё время помнил), просто раньше — важным не казалось. А теперь наконец руки дошли. Да и неловко перед покойным: старался же человек…

* * *

«Ирина! Если ты это читаиш, значит миня уже нет в живых. И убила миня ты, родная моя. Какже я люблю тибя если прощаю даже это. Я простил тибе Лацкана и всех кто был до него, кто был паралелльно с ним, паралелльно со мной и перпиндекулярно нашему счастью. Простил и этот последний случай в ванной когда мне, впервые, повезло застать тибя с другим. На моем же дне рождения, в моем же доме! Ты со своим „магистром“ думала я пьян и нивминяем. Я и правда пошол в ванную не за тобой, а, чтобы, голову сунуть под воду. И теперь картинка эта — чужая рука у тибя в трусах — гноиться в моей памяти как заноза. Но я вовси ни о том, что мне больно и плохо. Просто если-б ни этот канфуз, так бы и клеймила ты миня параноиком, отрицая очивидное. Ты, родная моя, больная дрянь. А я больной дурак. Так и прожили жизнь.

Ни могу забыть историю с сектой и, не только потому, что инженерно-техническую экспертизу артифактов поручили мне. Это ведь ты донесла про истребитель. Думала не знаю? Знаю. В тот самый миг, ты и убила миня, дурёха. А какие были пирспективы, сохрани мы с тобой втайне все, что я обнаружил! Подумаешь, господин Лацкан копыта откинул, зато я остался-бы и первым, и единствинным испытатилем.

Ты думаешь, твой непризнанный гений, этот, вульгарный доцент военмеха — большой учёный, да? Организовал „Орден Эфирной Руки“ и теперь герой, да? Лехковерная ДУРА. „Магистр Рафаэль“, тьфу!!! Я тогда тебе просто не рассказал чтобы не пугать, но пошло оно лесом. При штурме сектантов, спецназ потерял взвод, и положил ребят вовси ни твой „храбрец“, который, отсиделся в туалете. Был у него студент-дипломник, он и стрелял из истребителя, пока сперма ни кончилась. Помнишь раненого, который подох в тюремном госпитале? Это и был он, студент, штатный палач при Рафаэле. Говорят, страшное сущиство. Где он раздобыл секстензор, не выяснили, а у твоего горе-доцента осталась только малая часть его секретов. Так что, сними с ушей лапшу, это ни те серьги, которые, украшают женщину.