Искусство обольщения

– Ну как? – с довольным видом спросил Максим, словно фонтаны были его собственностью.

– Грандиозно, – выдохнула Нина.

– А ты говорила: планы!

Макс принялся рассказывать об инженере, создавшем сто лет назад эту красоту, – «кстати, ты знала, что живешь рядом со станцией метро, названной в его честь?», – об устройстве фонтанов, о недавно проведенной реконструкции, а Ниночка слушала и только удивлялась его эрудиции.

А когда добрались до дома, серебристая луна снова подглядывала за ними в компании целующихся звезд.

***

И опять от Макса не было ни слуху, ни духу.

Нина отнеслась к очередному исчезновению молодого человека без прежних переживаний. В конце концов, на нем свет клином не сошелся. Мало что ли у нее приятелей?

Неожиданно Ирина нашла ей временную работу: срочно требовалась собачья няня.

Нина была равнодушна к собакам, можно даже сказать, не любила их. Этот жуткий лай по любому поводу, вынюхиванье под хвостом, отвратительный запах псины, нет, ей точно не нравились собаки. Но она все-таки созвонилась с хозяевами. Оказалось, те собрались на отдых, а в забронированный отель с собаками нельзя. Выяснилось досадное обстоятельство только сейчас, что-то менять нет времени. И хотя планировали ехать вместе с любимцем – для него куплены билеты и оформлены документы – решили не рисковать, вдруг не получится быстро найти отель, отвечающий запросам, в том числе и собачьим. Метаться в поисках вместо отдыха не хочется. Они вернутся через пару недель, их милый масик не успеет соскучиться. Отдавать на передержку заласканного домашнего пса – стресс не только для собаки, но и для хозяев, отдых будет отравлен постоянным беспокойством. Раз уж не получилось взять с собой, значит, мальчик останется в родном доме под присмотром надежной няни, которую пришлось спешно разыскивать через знакомых. Шутка ли сказать, придется пустить в дом постороннего! Как-то все не задалось с этим отдыхом. Может, лучше вообще отменить поездку?

Через длинную цепочку вышли на Ирину, она, в свою очередь, предложила работу подруге.

На попечение Нины оставляли игривого фокстерьерчика по кличке Ролекс. Накануне отъезда хозяйка ее подробно проинструктировала. В обязанности входило: гулять с питомцем два, а лучше три раза в день по полчаса, кормить, готовить ему еду, если понадобится, убирать. Ничего сложного.

Нина согласилась. Успокоенные хозяева отбыли на отдых.

Каждое утро и вечер (после некоторых споров, все-таки решили, что двух раз вполне достаточно) требовалось являться к месту службы, что, конечно, не очень удобно, но две недели вполне можно потерпеть. Вознаграждение полагалось вполне достойное.

Нина представляла себя чинно гуляющей по утреннему парку с породистой холеной собакой, и эта картинка ей очень нравилась. «Жаль, что это всего лишь маленький фокстерьер, – огорчалась она, – с овчаркой или, еще лучше, с догом, я выглядела бы просто сногсшибательно»! Лучше всего, конечно, если бы это был английский бульдог: мощный, приземистый с квадратной челюстью и обвислыми губами. Ее стройные ножки на фоне его толстых лап смотрелись бы невероятно привлекательно. Она надела бы что-то очень короткое и сапоги на высоких каблуках. Но для фокстерьера лучше подойдет удлиненная клетчатая юбка с высоким разрезом, которая создаст элегантный образ аристократки.

Все было замечательно: при виде Нины Ролекс радостно запрыгал и залился трелью веселого лая, на команду «гулять» принес поводок, покладисто позволил надеть на себя ошейник и тут же ринулся к двери, обнаружив недюжинную силу. Они ворвались в лифт и поехали вниз, пес постанывал от нетерпения и переминался с лапы на лапу. Едва открылись двери, Ролекс выволок Нину на площадку, они пулей пролетели мимо улыбчивого консьержа, у которого полагалось брать и оставлять ключи, и выскочили на крыльцо. И тут пес так дернул поводок, что мало того, что вырвал его из руки, мало того, что Нина, оступившись, упала, больно ударив коленки и ободрав в кровь ладони, мало того, что она угодила прямо под ноги элегантному пану с портфелем, который, в свою очередь, тоже чуть не упал, но удержал равновесие, взмахнув руками, как крыльями, мало того, что портфель, с ускорением описав выразительную дугу, разлетелся веером бумаг… Проклятый пес, не обратив внимания на учиненный ералаш, мощными скачками прямиком понесся по направлению к мирно гуляющей пани с таким же, как он фоксиком и бурно атаковал его. Последний немедленно принял боевую стойку и грудью встретил обидчика. Путаясь в юбке, забыв про ладони и колени, с воплем: «Ролекс, фу! Ролекс, нельзя!» Нина кинулась за собакой. Пани пыталась спасти своего питомца, но Ролекс не давал ей ни малейшего шанса и нападал на противника с особенно удачных позиций, так как пани неуклюжими маневрами лишала своего любимца преимущества. Шум поднялся страшный: собаки рычали, пани визжала, прерываясь на выкрики на чешском языке, Нина кричала по-русски и силилась ухватить поводок, безнадежно затерявшийся в собачьем клубке. Наконец, ей это удалось, и она из последних сил оторвала сопротивляющегося Ролекса от почти поверженного противника. Тишину это не восстановило: собаки яростно облаивали друг друга, пани верещала на Нину, а Нина, отчаявшись донести свои извинения, тоже перешла на крик:

– Что ты орешь?! Держала бы крепче своего кабысдоха, сама виновата, не видишь что ли, мой с поводка сорвался!!!

Крик, вой и лай продолжался пока Нина не утащила Ролекса за угол дома. Пес упирался, озирался и, пятясь, неистово осыпал руганью недруга на собачьем языке. Он был крайне возмущен, что у него так бесцеремонно вырвали из зубов противника, ведь тот был уже практически побежден! Побежденный таковым себя не признавал и в долгу, в смысле возмущенных воплей, не оставался. Его хозяйка тоже голосила на всю улицу, Нина не понимала: то ли она причитает над своей собакой, то ли угрожает лично ей. Наконец, послав напоследок друг другу полузадушенный взлай, собаки угомонились. Наступила благословенная тишина. Нина перевела дух.

Ролекс энергично отряхнулся, задрал лапу у ближайшего куста и невозмутимо потрусил по дорожке.

– Чудовище! – резко дернула поводок Нина, – опозорил на всю Прагу!

Фоксик поднял глаза и умильно посмотрел на нее кротким взглядом. У него был такой ангельский вид, что если бы Нина собственными глазами не видела, как он минуту назад чуть не разорвал в клочья ни в чем неповинного собрата, она бы ни за что не поверила, что это милое создание устроило такую безобразную драку.

Возвращаться к подъезду было страшно, но элегантный пан уже собрал свои бумаги и удалился, визжащей пани тоже не было видно, а консьерж сделал озабоченное лицо и показал пальцем на Нинины ноги. Ну да, юбка уничтожена (угораздило же ее нацепить юбку), сногсшибательный разрез разошелся до пояса, колени и ладони расквашены, ногти обломаны. Боже мой, как же теперь добираться до дому?

Больше такого безобразия Нина старалась не допускать: прежде чем покинуть квартиру, несколько раз обматывала поводок вокруг ладони, и, приноровившись, исправно совершала собачий моцион строго два раза в день, одеваясь, как все собачники, в джинсы и удобную куртку.

Иногда к их вечерним прогулкам присоединялся Макс. Ролекс сразу проникся к мужчине симпатией и в его присутствии отказывался слушаться Нину. Они подолгу гуляли, заходили поужинать в господы (пивной ресторан), куда без всяких осложнений пускали и собаку. Ролекс вел себя как паинька, вызывал общее умиление и всегда получал от заведения что-нибудь вкусненькое. Он устраивался на полу в ногах у Макса и дремал, пока люди пили пиво и вели, по его мнению, бесконечные разговоры.

Макс рассказывал о своих планах, которые в основном были связаны с путешествиями и рисованием. Пока что он собирался задержаться здесь на неопределенный срок, это стало возможным после того, как Артем формально предоставил ему работу, и необходимость соблюдать сроки пребывания отпала. Нина втайне надеялась, что настоящей причиной затянувшегося визита Макса в Прагу является она, и ждала признаний.

Когда Макс интересовался ее делами, отвечать было нечего. Ну, решительно никаких дел, кроме Ролекса, да и того скоро заберут. Остаются только летяки. Но разве это можно назвать делами?

– Не понимаю, – говорил Макс, – тебе что, очень нравится раздавать листовки? – он усмехнулся, поймав ее негодующий взгляд, – ну и не раздавай!

– Супер совет, – возмутилась Нина, – И что делать?

– Ну, конечно, во всей Праге никакой другой работы не сыщешь, кроме этих твоих летяков! Что за ерунда! Подумай, чем бы ты хотела заниматься?

– Какая разница, что я хочу? Все равно это невозможно!

– И чего же такого невозможного ты хочешь? – настаивал Макс.

– Школа гейш, – уверенно заявила Нина, – мне очень хотелось бы открыть школу гейш.

– Гейш? В Праге? – изумился Макс.

Нина давно мечтала, как она, облаченная в элегантное кимоно, открывает восхищенным слушательницам тайны чайной церемонии. Или учит их выразительным в своей лаконичности движениям лирического и печального танца Куроками. Или нежными, как лепестки розы, пальчиками едва касаясь стеблей и бутонов, создает прелестные цветочные композиции. Как это было бы чудесно! Какой хорошей наставницей она бы стала! Однако она понимает, что все эти бесспорно интересные вещи – не главное. Главное, уметь научить разбираться в тонкостях взаимоотношений между мужчинами и женщинами, а в этом, как показала жизнь, она совсем не сильна. Во всяком случае, свой экзамен с Петром она провалила.