Искусство предавать

— И кому это так посчастливилось? — с любопытством спросил герцог.

— Вы хотели спросить, с кем это мне так посчастливилось? — уточнил Шарц.

— Я хотел спросить то, что спросил, — фыркнул герцог. — Так кто эта счастливица, которой ты окажешь честь? И посмей только сказать, что ты ее недостоин! Ты — мой шут и доктор! Унижая себя, унижаешь меня. Так кому это так повезло?

— Полли, ваша светлость.

— Она, конечно, согласна?

— А если нет?

— Сам пойду уговаривать, — решительно сказал герцог. — На колени встану. Впрочем, что это я? Быть не может, чтоб она тебе отказала!

— Как ни странно, вы правы, ваша светлость, — буркнул Шарц. — Она не только не отказала, она… как бы это сказать… проявила инициативу!

— Вот как? Молодец девочка! Мне всегда казалось, что она далеко пойдет. С радостью даю дозволение вам обоим!

— Благодарю вас, милорд. Полли как раз пошла к миледи, чтоб поговорить о том же.

— Ну уж миледи-то не будет против! После сына и меня, вы — два самых близких для нее человека. Она мне так и сказала.

— Вот как? В таком случае для полного счастья мне остается только сходить на кухню и попросить там большой кекс.

— Да? А как же моя герцогская цепь? — рассмеялся герцог.

— Ваша герцогская цепь, милорд… знаете, я тут подумал… — Шарц почесал в затылке, потом скорбно вздохнул. — Мне, конечно, страх как неохота вас обижать, милорд, но… видите ли, она очень плохо сочетается с формой моих ноздрей, да и к цвету глаз не очень подходит. Так что оставьте ее себе, ладно?

— Уговорил, — с самым серьезным видом кивнул герцог. — Оставлю.

От герцогини Полли как на крыльях летела. Весь мир был чем-то ярким и радужным. Казалось, все вокруг поет и танцует в тон ее радости, ее счастью. Она вздрогнула, когда очередная дверь за ее спиной захлопнулась с громким противным треском. Этот звук так выпадал из общей картины, что казался почти живым существом, незваной злобной тварью посреди радости.

— Попалась! — услышала она тихий торжествующий голос за спиной.

И вздрогнула еще раз.

Знакомый до тошноты, набивший оскомину голос, преследующий ее по пятам, не дающий нормально дышать, лишающий сил…

«Томас. За дверью прятался. Меня ждал. Прослышал небось, вот и подкарауливал!»

Лицо Томаса медленно перечеркнула улыбка. Нехорошая, злая улыбка. Такая что угодно перечеркнет.

— Томас! — воскликнула Полли.

«А вот не буду бояться. Не буду. Хотя очень страшно. Нет. Не страшно. Мерзко».

— Попалась, — повторил Томас и качнулся в ее сторону.

Тяжело запахло вином.

«От некоторых даже хорошим вином пахнет отвратительно! Боже! И этот вот урод стремится сравняться с моим обожаемым, ненаглядным Хью! Да как он смеет, жаба дохлая?!» — подумала Полли.

И в тот же миг страх исчез. Бояться можно чего-то равного. Перед высшим обычно трепещут. А перед этакой-то пакостью… Полли словно бы впервые его разглядела. Он больше не казался большим и страшным. Жаба, даже разъевшаяся до размеров быка, остается жабой. Ни жаб, ни лягушек Полли не боялась.

— Говорят, ты уже приласкала нашего шутливого лекаря? — с грязной ухмылкой спросил Томас. — Или нужно говорить — лечительного шута?

Полли затопила ярость столь ледяная, что больше всего она походила на спокойствие.

— Тебе, Томас, лучше всего вообще молчать, — сухим, бесцветным голосом поведала она ему.

— Еще чего! — похабно ухмылялся Томас. — Может, я хочу быть следующим? Или мне уже нужно становиться в очередь?

Полли глядела на Томаса и понимала, что он тряпичный, да вдобавок еще и гнилой, что ей одного рывка хватит, чтоб порвать его на мелкие лохмотья, а может, и рывка не понадобится, достаточно просто его оттолкнуть и он треснет по швам.

Здоровенная лапища легла ей на грудь.

Все. У всего есть предел, и любому терпению приходит конец. Ледяная ярость превратилась в белый пламень.

Левой рукой Полли ухватила Томаса за грудки и одним рывком нагнула.

— Чтоб я больше никогда тебя не видела! Никогда! — прошипела она ему в лицо и отвесила оглушительную оплеуху.

Голова Томаса смешно дернулась. Он открыл рот, чтоб завопить.

— Никогда! — повторила Полли и ударила еще раз. Томас подавился криком.

— Никогда! — повторила она в третий раз, и от очередной оплеухи у Томаса лязгнули зубы.

— Ы-ы-ы… — выдавил он из себя, хватая ее за руки, пытаясь их выкрутить.

— Так до тебя, значит, не дошло, — яростно прошептала Полли.

То, что она сотворила потом, показалось настолько невероятным, что впоследствии сам Джориан Фицджеральд, прозванный Безумным Книжником, счел это деянием, заслуживающим всяческого внимания, и внес в «Хроники замка Олдвик», в разряд «Удивительные и небывалые происшествия».

Ухватив Томаса за пояс, Полли подняла его в воздух так, словно он и в самом деле был тряпичным, а потом, как следует его раскрутив, с маху шваркнула о стену. Уцелел он единственно в силу крепости костей, изрядного слоя подкожного жира, а также несомненной везучести, увы, встречающейся время от времени у подобных типов.

— Герцогу пожалуюсь, — придя в себя, проскулил Томас.

— Я здесь. Можешь начинать, — донеслось от двери.

Захлопнутая дверь была вновь открыта, и в дверном проеме стоял герцог.

— Что начинать, милорд? — в ужасе пролепетал Томас.

— Жаловаться, — нехорошо ухмыльнулся герцог. — Ведь именно этим ты и грозил Полли? Или я чего-то не понял?

Вот уж к чему Томас не был готов, так это дать его светлости немедленный отчет о происшедшем. Он предпочел бы и вовсе об этом не заикаться. Одно дело — припугнуть эту бешеную, совсем другое — и вправду рассказать герцогу… что?! Что ему сказать?! Как отовраться?!

— Ваша светлость, она…

— Да-да, я слушаю тебя, Томас… так что же «она»?

— Она избила меня…

— Девушка побила тебя, Томас? Как интересно. И за что?

— Она сумасшедшая, милорд! Просто бешеная! Видит бог, я не трогал ее, пока она была девушкой, но теперь-то, после того, как она приголубила вашего шута, теперь-то чего? Вот я и пригласил ее поразвлечься. Она мне давно нравилась. Ну ладно, допустим, я ей не нравился, так и сказала бы, что, мол, ищи себе другую, я ж ничего — отстал бы. Так нет же! Она на меня так кинулась, словно я ей горло перегрызть пытался. А может, я правильно угадал? Может, в очередь становиться надо было? А еще скажу, вот вы говорите «девушка тебя побила», а ведь и верно, как могла слабая девушка побить большого и сильного меня? Есть такой способ? — спросите вы, и я отвечу — нет, милорд, нет такого способа! Кроме одного, милорд. И хоть мне и жаль ее прекрасных глаз, я вынужден, в заботе о вашей светлости, сказать: ваша светлость — она ведьма. Как же я раньше не догадался?! Ведьма она.

— Что?!! — взвыла Полли.

— Ведьма она! — выкрикнул Томас. — Она меня сил лишила, в воздух подняла, на стену кинула! Она и вас околдует, милорд!

— Ваша светлость, не верьте ему! — в отчаянии вскричала Полли.

«Да что ж это такое! Неужто его светлость поверит этой насквозь прогнившей тряпичной кукле, от которой за милю смердит тухлым тряпьем?! Неужто эта гнусная сплетня разнесется по замку?! Что о ней подумают? А как она Хью в глаза посмотрит после такого?!»

— Ваша светлость!