Искусство темной материи или укрощение адептов

— Подожди, — Ланэр шумно выдохнул и сглотнул. Нас обоих ощутимо потряхивало. — Это как-то связанно с твоим прошлым?

— Да… — голос дрогнул, а я отвернулась. Почему так невыносимо стыдно?

— Я запрещаю тебе говорить это! — со злостью выпалил Дарк, дернувшись: то ли сбежать, то ли схватить меня, не знаю. — Я ничего не желаю знать о твоём прошлом. Мне всё равно, что было. Ясно? — процедил парень, повернувшись ко мне. В зелёных глазах плескалась ярость вперемешку с болью, горечью и отчаяньем.

— Но ты не понимаешь! — я всё же воскликнула и тут же осеклась, стараясь вернуть себе уверенность и спокойствие. — Это связанно с твоим от…

— Замолчи! — Дарк прыгнул, схватив меня за горло, и закрыл рот ладонью, прижимая меня спиной к себе. — Я ничего не желаю знать об этом! Слышишь? — яростно воскликнул он. — Это ты захотела рассказать, чтобы очистить свою совесть! Как это эгоистично, лейтенант Дэйф! А меня вы спросили, хочу ли я знать правду? Хочу ли я потерять тебя?

Моё сердце билось так звонко, что заложило уши и даже потемнело в глазах. Я не могла пошевелиться, мне было слишком больно, и эта боль была не моя.

Дарк замер. Сердце дрогнуло, я дернулась, но кажется, было поздно. Парень шумно вдохнул и скользнул руками по моему телу. Я вздрогнула и хотела отстраниться, как Ланэр сильным и уверенным движением развернул меня и прижил к себе, впившись горящим, лихорадочным взглядом. В зелёных огоньках было столько всего, что голова пошла кругом. Парень снова вздохнул, облизал пересохшие губы, завораживая этим движением, и припал к моим губам в болезненном поцелуе.

Он не щадил меня. Сминал. Давил и кусал до крови, тут же с нежностью слизывая алые капельки и покрывая лицо горящими поцелуями. Он словно обезумел и точно не отдавал себе отчёт. Ещё немного, я и сама сгорю в этом страстной пытке.

Парень застонал и, подхватив меня под попу, усадил на стол. Его руки метнулись к пуговицам моего колета.

Я задрожала, но смогла оттолкнуть его, применив силу дроу. Серая энергетическая волна гулким звуком отбросила от меня адепта. Ланэр отлетел к стене, ударился и сполз по ней вниз.

Лихорадочный взгляд потух, и парень стал озираться по сторонам, словно не понимая где находится, глаза снова наполнились яростью.

— Не смей мне больше ничего говорить, пока я сам не попрошу, — парень поднялся на ноги и вылетел из кабинета, не оглядываясь. Только тогда я выдохнула и рухнула в кресло.

Глава 14

Несколько дней до праздника урожая, пролетело рутинно быстро, серо и смазано.

Нет, я вставала, как и всегда, встречала солнце, заряжалась энергией и вроде всё хорошо. Адепты всё также называют меня ваше мегерство; это прозвище стало уже уважительной формой, не иначе. Мои отношения с ребятами приняли другую форму: более теплую, доверительную, да и сами адепты уже привыкли к постоянным нагрузкам и изощренным «упражнениям». С интересом ждут «чего-то новенького», а после занятий приходят ко мне в комнату послушать рассказы. Много спрашивают о войне, как там на поле боя, с кем воюем, как будто им истории не хватает.

А Ланэр… ну, он ведёт себя обычно. Это-то и странно. Словно вообще ничего между нами не было. Он не избегает меня, не игнорирует, спрашивает, как и все, но вечерами в комнату не приходит. Отвечает, как и все, в своей привычной дерзкой манере и я могу только догадываться, что происходит в его голове. Может, всё было для него игрой? Обычным интересом, который быстро перегорел.

Больше меня волновало собственное состояние, почему я так странно на это реагирую. Так же лучше для всех. Так же правильно? Но как бы я не бодрилась, в душе царила зыбкая пустота, навалилась апатия, которая впрочем, всегда была со мной и помогала проживать дни.

В праздничный день, я отменила вечернюю тренировку по искусству темной материи и не скажу, что адепты обрадовались.

Ближе к вечеру, вся академия собралась во внутреннем дворе, где мы установили алтарь Благородному и устроили подношения. Рядом с алтарём установили большую металлическую чашу для записок. По традиции, в чашу сбрасывается всё плохое, от чего человек хочет избавиться. Потом записки сжигаются и устраиваются гулянья.

Адепты с энтузиазмом кидали свои записки в чашу и оставляли фрукты, овощи и хлеб на алтаре.

— А не маленькая у тебя записка, Бродвик? — поинтересовалась я у адепта, который подошёл с целой стопкой бумаг.

— Я не очень хороший человек, ваше мегерство. А мне хочется стать лучше, — важно ответил парень.

— Похвальное желание, — согласилась я.

— А если нет в жизни ничего плохого? — поинтересовался Адриан, протягивая мне цветок, который мне захотелось опустить в чашу. Плохо так думать, но я немного устала от навязчивого внимания.

— Значит, вы счастливый человек, господин Алерод, — улыбнулась я.

— А если я напишу, что хочу избавиться от вас, вы сгорите, когда будут сжигать записки? — спросил рыжий Марко.

Мои губы дрогнули в улыбке.

— Боюсь, что нет.

Проходящий Ланэр отвесил адепту легкую затрещину.

— Ай! — рыжик присел, держась за голову. — Я же пошутил, что сразу драться? Все знают, что истинные ведьмы в огне не горят, — почти обиженно добавил он и получил ещё одну оплеуху, но уже от Адриана. Ребята дружно рассмеялись. Все уже привыкли к вечному недовольству Марко, но так же все знали, что парень говорит не всерьёз, просто у него жизненный образ такой. Ворчливый.

— А вы уже бросили свою записку, господин ректор? — раздался бархатный голос Ланэра, от которого кожа покрывается мурашками, и я ничего не могу поделать.

— Я буду последней, — улыбнулась, показав зажатую между пальцев бумажку.

— Было бы интересно узнать, что там, — Ланэр продолжал улыбаться, но глаза оставались серьёзными с серым налётом грусти. Всё-таки что-то его гнетёт.

— Это узнает только Благородный, — невозмутимо отозвалась я и сильнее сжала записку.

«Хочу избавиться от одиночества…» — всего одно предложение на полоске желтоватой бумаге, которое много значит для меня. Я устала быть одна.

Я поняла это внезапно и с появлением Ланэра в моей жизни, снова стала мечтать о семье и простом человеческом счастье. Вечерами я представляла себя обычной женщиной, не воином, не дроу, просто женщиной. Мне приятно думать о подобном, но понимаю, что никогда не стану такой. Тяжелая жизнь, сражения и запах смерти, покалечили меня…

Ланэр молча бросил свою записку и вернулся к друзьям. К нему сразу подскочила темноволосая Анита: девушка, что-то оживленно говорила, вцепившись в руку парня. Я отвела взгляд, сердито выдохнув.