Искусство войны

— Приготовиться! — скомандовал я, сжимая бластерный пистолет в одной руке и рукоятку меча в другой. Асока ограничилась мечами. За нашими спинами два отделения клонов бряцали оружием и тихо переговаривались.

— Пинни, на твоей линии помехи!

Клон постучал по шлему.

— Сейчас всё в норме, сержант.

Освещение погасло, чтобы тотчас смениться тусклым красным светом.

— Красный свет, приготовиться!

— Добро пожаловать на свободу! — проорал пилот, опуская рампу челнока.

— Зелёный свет!

— Вперёд!

— Давай-давай-давай, пошли!

Высыпав наружу, мы, едва не спотыкаясь о кучу деталей от дроидов — истребители сделали своё дело — рванули к воротам, где виднелись боевые дроиды. Те попытались оказать нам сопротивление, но… Они явно были обескуражены огневым налётом. Возможно, их командир был уничтожен, и теперь они бестолково пытались определить, кто теперь главный. И чем больше было соединение, тем больше становилось время их реакции.

Естественно, мы воспользовались таким преимуществом, и, добив дроидов на посадочной площадке, устремились во внутренний двор. Там нас уже ждали. В-1 и В-2, при поддержке нескольких DSD-1 и пары «Стервятников», открыли ураганный огонь. Наше продвижение замедлилось, и нам с Асокой пришлось приложить немалые усилия, дабы отразить все выстрелы. Не было и речи о том, чтобы отправить их по обратному адресу — заряды летели слишком часто. Но только лишь до того момента, как к нам подтянулись шагоходы. Их пушки и гранатомёты изрядно проредили противника, и мы смогли продолжить продвижение вперёд. Ну, а ещё через минуту позади нас начала высаживаться вторая волна клонов…

Вскоре последний дроид был уничтожен.

— Доложить статус! — скомандовал Шайба.

— Пинни, ты паршивая банта! Как ты мог так глупо подставиться?! — клон-сержант склонился над бойцом, лежащим на земле.

— Простите, сержант. Хаттов шлем барахлит…

— Медика сюда! Ты испортил нам всю статистику, Пинни!

— Обеспечить периметр! Лейтенант, разместите людей там и там — я указал на стены храма. — Шайба, бери два отделения, и за мной. Лаки, ты остаёшься здесь.

Кстати, малая гравитация планеты что называется, «ощущалась»: предметы были чуть легче, а походка — какой-то пружинистой. Впрочем, я довольно быстро акклиматизировался. Асока тоже, а клонам было всё равно, при какой гравитации воевать.

Ворота храма были подняты, и мы беспрепятственно проникли внутрь. В коридорах строения царила кромешная тьма, так что клоны включили нашлемные фонарики.

— Жутковатое местечко, — поёжился один из клонов.

— Это Б’Оммарский монастырь. Я читала о них на занятиях в храме, — пояснила Асока, — Из того, что я поняла, монахи этого ордена, достигая наибольшего состояния просветления, проходят операцию, при которой их мозг извлекают из головы и помещают в специальное устройство, поддерживающее его функционирование. Монахи считают, что так они наиболее отрешаются от физических препон и искушения, ограждаются от всех чувств и эмоций, дабы полностью отдаться размышлениям и созерцанию вселенной.

Оглядевшись, девочка продолжила:

— Судя по всему, это место давно покинуто. Но… почему?

— Наверняка это место разграбили пираты. Или же работорговцы, — я пожал плечами.

Тут впереди послышались чьи-то шаги. Клоны взяли оружие на изготовку. Из темноты медленно вышел протокольный дроид.

— Ты кто такой? — спросила тогрута. Зеленовато-жёлтый отсвет клинков падал на «лицо» дроида.

— Я — 4А-7, смотритель этого святого места, сэр. Вы спасли меня от этих воинственных дро… — в этот момент мой меч рассёк его напополам.

Удивлённой девочке я пояснил:

— Это шпион Сепаратистов… Шайба, две группы вперёд. Всё, что не похоже на хатта в пелёнках — уничтожить. Друзей здесь нет.

— Есть, сэр! — Семнадцатый махнул рукой, и несколько клонов резво стартовали, обогнав нас.

Через пять минут блуждания по катакомбам, сканер одного из отрядов засёк движение. Мы, переглянувшись, поспешили к ним.

— Сэр, вот эта дверь, — клон-сержант указал на проход.

Асока нажала кнопку, активировав свои лазерный меч, и встала сбоку от двери. Я осторожно открыл ее, используя Силу, второй рукой держа бластерный пистолет, на тот случай, если кто-нибудь попытается наброситься на нас. Но когда скрипящий механизм раскрыл двери, на нас обрушился не враг, а… вонь. Заглянув внутрь, я обнаружил цель наших поисков.

Сын Джаббы вопил на тюфяке посреди камеры. Асока влетела внутрь и опустилась рядом с ним на колени.

— Ох, да он же совсем малыш! — в ее голосе звучало столько же жалости, сколько тревоги. — Я думала, что он старше.

— Ну да… Все дети хорошие… пока не вырастают, — я выглянул из камеры. — Медика сюда!

Хаттёнок исходился в крике. Асока попыталась успокоить его:

— Все хорошо, мелкий, ты сейчас отправишься домой. Ты отправишься домой, к папочке. Ну же, малыш, не плачь… Учитель, ты же знаешь хаттский? Может, скажешь ему что-нибудь?

«Ещё бы не знать. Конечно, знаю. Вот только поймёт ли он? Впрочем, стоит попробовать».

— Ротта, — я старался говорить как можно добрее. — Успокойся, Ротта. Мы пришли, чтобы отвезти тебя к отцу. Домой. К Джаббе. Понимаешь?

Захлебывавшийся от рыданий, Ротта вмиг замолчал и заелозил, чтобы посмотреть, кто это говорит. Упоминание о отце успокоило его. Я буквально чувствовал его мысли. Ему не нравится здесь, в этом страшном месте, он просто хочет домой.

В этот момент в помещение проник клон с меткой медика на плече и рюкзаком за плечами. Молча склонившись над хаттом, он констатировал:

— Я не силён в хаттской медицине, но он не должен так вонять. Собственно, хатты воняют, как сдохшая три недели назад банта, но не настолько же! — достав какой-то прибор, он начал водить им над Роттой. Тот вновь заволновался.

— Ты пугаешь его, — заявила Асока.

«Так, надо что-то делать… точно!» Пошарив на поясе, я отыскал-таки в одном из карманов кредит номиналом в тысячу.

— Ротта, — я показал мелкому сверкающий слиток, — Смотри, что у меня есть.

Тот сразу примолк.

— Я даю это тебе. Но ты не должен плакать, и делать всё, что скажет доктор. Договорились?

Хаттёнок замахал короткими ручками и закивал, всем свои видом показывая — мол, давай сюда. Заполучив слиток, он завороженно уставился на него.

— Смотри-ка, он понимает вас. Но почему он не говорит? — удивилась тогрута.

— Коммандер, этому хатту на вид лет двадцать-двадцать пять. В этом возрасте они понимают речь, но ещё не говорят. Вот в пятьдесят вроде начинают говорить, — сообщил медик. — Вот, съешь это.

Клон протянул Ротте небольшую таблетку, и тот послушно скушал оную.

— Ага… — пробормотал я, — Отличная работа, сержант.

Ротта довольно заурчал.

— Вот это да! — сказала Асока, — Он такой симпати-ичный. Просто как игрушечка!

«Вот бля… нашла игрушку».

— Ты сама напросилась на то, чтобы нести его, Шпилька.

— Ну и ладно, — она присела на корточки и сгребла Ротту в охапку, но я заметил удивление на ее лице, когда она поняла, что он гораздо тяжелее, чем кажется. — Учитель, а учить хаттский было сложно?