Испано-американская война в мире императора Владимира

Когда они примерно подошли на 2 км к позициям испанцев, над ними взвилась красная ракета, но они молчали. Постепенно его отряды стали скучиваться из-за того, что справа были холмы с лесом и кустарником, а слева тоже кустарник, хоть местность и была ровная. Через несколько минут, у испанцев вновь взлетели одна за другой три ракеты. И Calixto Гарсия увидел, как склоны впереди стоящих холмов окутал дым от орудийных залпов, он ещё успел услышать рёв залпа из десятков стволов ... а потом был убит двумя шрапнельными пулями, русскими или испанскими ему было уже всё равно.

Определение то, что случилось 9 августа у кубинского селения Севилья было простое ... БОЙНЯ, а в историю это вошло как Седан у Сантьяго или американский Седан.

Первые же залп выкосил сотни мятежников, они сначала даже не поняли, что случилось, потом уже было поздно понимать, десятки снарядов шрапнели и тысячи их пуль, кромсали всех без разбора, и кубинцев и американцев. Крики ещё живых, вопли, стоны раненых, хрипы умирающих, беспорядочная стрельба, разрывы снарядов, визг пуль,- чмок-чмок, издавали они звук попадая в плоть живую или уже мертвую.

У мятежников и первых рядов американцев шансов выжить не почти было, они все полегли в первые минуты обстрела. Только те, кто сумел забиться в какую-нибудь канавку, углубление в земле получали шанс на спасение, были и те, кто не растерялся, хоть вокруг и воцарился ад, они стали наваливать на себя тела убитых и раненых, закрывшись ими от падающей с неба смерти, в виде шрапнельных пуль. Так выжил адъютант генерала Calixto Гарсия, Педро Гомес, он прикрылся телом его лошади и своего бывшего командира, иногда слыша и чувствуя, как в них попадали пули. После этого боя он в свои 24 года стал наполовину седой, и на всю жизнь остался молчаливым и нелюдимым человеком.

Задние колоны увидев, что началось впереди их, залегли, но испанские артиллеристы были не пальцем деланные мentecatos (исп. дураки), были переставленны прицелы и дистанционные трубки на снарядах, и обстрел продолжился, тем более, что дальность шрапнели у большинства испанской артиллерии была до 3 500 метров. Но, об этом не знали не то, что солдаты и капралы, а даже многие американские офицеры, которые ими стали купив, например патент офицера волонтёрского полка, таких как полк Массачуссет, который входил в состав дивизии генерала Лоутона, и явно думали сейчас, что они очень неудачно вложили капитал.

Больше всего повезло последним отрядам, они остановились, и начали отходить назад, а потом бежать по дороге обратно в сторону Ла-Гаусимаса практически в состоянии паники, кто был посмелее, более собранный и сообразительный не стал это делать с основной массой солдат по дороге, а уходили в сторону, ведь эти дьяволы испанцы старались бить именно по дороге. Именно так и сделал Тедди Рузвельт, увёл своих свой отряд на ближайший холм в заросли, и уже через них начал движение назад в лагерь.

Мало того, что били шрапнелью, испанская артиллерия начала это делать бомбами явно 6-ти дюймового калибра, что показало, что у них есть тяжелая артиллерия. Эффект от разрыва таких снарядов действовал на американцев удручающе, трудно сохранять присутствие духа и дисциплину, когда ты в первом своём бою видишь, как при разрыве снаряда силой взрыва и осколками разбрасывает людей, рвёт на куски.

Через два часа после начала боя на пространстве от Севильи до поворота на Ла-Гаусимаса всё для повстанцев и американцев было закончено, всё кто сумел его покинуть живым сделали это, остальные остались на нём убитыми, ранеными, умирающими и совсем немного всё таких живых и при этом целых.

Артиллерия ещё била по убегающему противнику, а пехота под звуки горнов, построившись цепями, вышла из своих позиций и пошла вперёд, к ней присоединилась и кавалерия. Их задача была добить противника, но когда, они до него дошли, выполнить её они не смогли ... добивать было некого.

Вокруг были убитые, кричащие и стонущие раненые, избитые и разорванные шрапнелью тела людей, лежащих в тех позах, в каких их оставила жизнь и душа, стоял густой запах человеческих внутренностей и людской крови. От такой картины единомоментной массовой гибели людей, даже у некоторых бывалых солдат, которые воевали на Кубе не первый год и видели смерть, начало выворачивать желудок наизнанку, в пехотных батальонах, прибывших из Испании с эскадрой адмирала Серверы, это началось массово, они даже сбавили шаг,кто-то опустился на землю. Но, сержанты и капралы не дали им расклеится, криками, тычками и пинками, они заставили их шагать дальше, подбадривая выражениями типа,- "Arriva !!! Ты солдат ! Блевать можешь, сколько хочешь, себе под ноги или в ранец соседа, но, не выходя из строя!"

Конница прошла вперёд, стараясь не наезжать на тела убитых, кони дурели, чуя смерть, кровь переставали слушаться своих всадников, и им с трудом удавалось им управлять. Они решили подойти поближе к повороту на Ла-Гуасиму, но по ним был открыт огонь из винтовок, что заставило их отойти. Пехота тоже остановилась, и через четверть часа по приказу генерала Линареса, с батарей, который были ближе к Сантьяго и им удобней было бить туда, было сделано несколько залпов в этой район и вынудили американцев уйти оттуда. Пехота прошла ещё несколько сот метров, остановилась, заняв позиции, начался сбор трофеев и поиски раненых. Им достались старые винтовки мятежников и неплохие американские винтовки Краг - Йоргенсен, несколько американских переносных мортир в 91 мм, пять гатлингов, патроны, тысячи пар обуви, брюк, кителей, курток, правда пробитые и в крови, ремней, штыков и многое другое, попадались и доллары в карманах убитых, что делать, такие реалии войны.

В два часа по полудни со стороны янки показались всадники с белым флагом, им навстречу выдвинулись конные испанцы. Это были переговорщики, вид у этих полковников янки был не очень бравый, хотя они старались держаться уверенно. Они предложили на сутки заключить перемирие, чтоб заняться убитыми, так же американцы забирали своих раненыхи убитых, своих союзников, повстанцев забирать они отказались. Перемирие вступало в силу в три часа по полудни и действовало до полуночи. Испанцы добирая по пути трофеи отошли на свои позиции, на поле боя вышли американские похоронные команды и ... журналисты.

Акулы пера оказавшись среди запахов войны и массы трупов, причём большинство их было уже разуто и раздето, сначала дружно проблевались, впали в ступор, осматривая поля боя, бывалые солдаты дали им хлебнуть из фляжек крепкого рому, и только потом они принялись, что-то там писать в своих блокнотах, один из них делал снимки на фотоаппарат. Правда вечером к нему в палатку ввалился явно выпивший полковник Wikoff командир 3-й бригады, с такими же офицерами, надавал ему сначала затрещин, а потом, засунув в рот Colt Single Action Army, Model 1873 он же Миротворец, объяснил ему, что он не позволит на гибели солдат делать сенсации и зарабатывать славу и деньги всяким штатским койотам, и попросил отдать ему негативы, отказа в просьбе не последовало. Эти фотографии увидели свет только через несколько лет.

Итоги боя для американцев оказались чудовищны, более трёх тысяч убитыми, умершими от ран, ранеными и пленными, были убиты командиры трёх полков 2-й дивизии генерала Лоутона, десятки офицеров убито и ранено, сам Лоутон так же был ранен. У командующего корпусом генерала Шафтера, случился удар после первых докладов о потерях, командование экспедиционным корпусом на себя взял командир 1-й дивизии генерал Кент. Было потеряно шесть гатлингов из восьми и все переносные мортиры, потери винтовок шёл на тысячи, многие солдаты бросали своё оружие и бежали без него. Повстанцы-мятежники испанской артиллерией были аннигилированы на 90%, осталось в живых 333 человека из трёх тысяч человек.