Испанский сапожок на шпильке

— Послушай, сегодня ночью тебе должны были привезти еще одну девушку. С простреленной спиной. В свадебном платье…

— Ну и страсти ты мне рассказываешь… Какое еще свадебное платье? Так, привезли страхолюдину какую-то, но без ничего… Хочешь взглянуть?

Мне стало нехорошо. Неужели после того, как мы с Сергеем отвезли Соню в сквер, ее там раздели?

— Ты посмотри сначала на ЭТУ! Никогда еще не видел бабы с хвостом… — Я поняла, что Валентин уже принял с самого утра коньячку и теперь чувствовал себя на все сто.

Я обошла стол, на котором лежала женщина без головы, но с хвостом, и почувствовала, как и тогда, в кинотеатре, легкое головокружение.

У этой женщины было прекрасное, стройное тело. Сейчас она лежала на животе, чтобы все присутствующие могли увидеть этот довольно плотный отросток длиной сантиметров двадцать пять — тридцать, покрытый шерстью. Он брал свое начало примерно там же, где у любого животного, но смотрелся, конечно, противоестественно.

И в эту минуту я вдруг поймала взгляд одного человека. Он был старше всех присутствующих. Наверняка какой-нибудь профессор медицины. Мне показалось, что он смотрел на лежащую женщину не так, как все. У него на лице было написано отвращение, но обращенное не к распростертому на столе телу, а именно к присутствующим в зале людям, которые пришли сюда, словно в цирк, чтобы поглазеть, к примеру, на бородатую женщину…

Я незаметно подошла к Валентину, он в прилегающей к залу комнатке грыз лимон, и спросила его, кто этот седой человек в белом халате.

— Профессор Прозоров.

— Хирург?

— Нет, психиатр.

— Ты покажи мне ТУ женщину, о которой я тебя спрашивала…

Он привел меня в небольшую комнатку-холодильник и выдвинул из специального шкафа металлическую доску с лежащей на ней Соней. Да, это была без всякого сомнения она. Но только абсолютно голая. Этот акт вандализма был совершен прямо рядом с церковью, и я даже подозреваю, что раздевали покойницу те самые старухи или старики, которые вечером клянчили у меня милостыню. Вот уж действительно нехристи!

— Когда тебе ее привезли?

— Да почти утром. Дворник убирал сквер около церкви, там и нашел ее… Слушай, чем вы все занимаетесь, мать вашу! Девок убивают просто пачками. Куда это годится? Да еще такие экземпляры…

— Послушай, Валентин, у меня к тебе просьба. Не в службу, а в дружбу… Когда у вас назначено ее вскрытие?

— Часа через два, не раньше. Вот как все разойдутся…

— У меня есть кое-какие предположения относительно этого тела. Можно я тебе позвоню вечером, ты будешь здесь?

— Не знаю. Хотя я в последнее время вообще здесь живу. Жена меня домой не пускает. Но это мои проблемы. А что тебя конкретно интересует?

— Те пули, которые вы извлечете из этого тела и из тела вчерашнего Виталия, помните, я приходила с его братом…

— Ладно, если смогу, узнаю в лаборатории все, что касается пуль. Хочешь еще посмотреть на хвостатую?

— Нет. Мне безумно жаль ее. Но интересно было бы поговорить с теми, кто ее знал при жизни. И что же такого она могла натворить, чтобы ее убили вот таким зверским способом? Самое трудное мне сейчас видится в установлении ее личности. Мне почему-то кажется, что она не местная.

— Хочешь выпить? — спросил Валентин, протягивая мне стакан с коньяком.

— Нет, спасибо. Значит, мы договорились?

Я вернулась домой, позвонила Александре Коробко и попросила ее приехать.

На этот раз на ней был темно-красный костюм и белая блузка с длинными кружевными манжетами. Я еще подумала тогда, что как бы она ни относилась к своей сестре, но ночи проводила беспокойно, действительно переживала за нее. Так часто бывает среди близких людей: когда человек рядом, он как будто раздражает, а стоит ему уйти, как сразу становится ясно, что без него ты себе уже и жизни-то не представляешь.

— Вы нашли Соню? — с порога спросила она.

— Да, нашла, — сказала я как можно спокойнее.

— Вы не будете возражать, если я закурю?

— Курите на здоровье, — ответила я плоской шуткой и поставила перед ней пепельницу. И подумала при этом, что надо бы сразу достать водку: уж больно нервный предстоял разговорчик. Она сидела напротив меня, и взгляд ее был полон тревоги. Неужели она что-то предчувствовала?

— Вы считаете себя мужественным человеком?

— Но почему вы так спрашиваете? С Соней что-нибудь случилось?

— Случилось.

— Она… она… хотя бы жива?.. — Руки Александры затряслись, она смотрела на меня и ждала моего последнего слова. Но я лишь покачала головой.

— Она утонула?

— Нет, а почему вы так решили?

— Потому что она не умела плавать… Не молчите, — она сжала кулачки, затем взяла из пепельницы тлеющую сигарету и затянулась, — я готова выслушать всю правду… Значит, Сонечки нет в живых?

— Вам сейчас надо будет съездить в центральный морг, знаете, где это находится?..

— Знаю.

— Вы опознаете свою сестру и позвоните мне, хорошо?

Я подождала, пока она уйдет, после чего позвонила ее мужу, Эдуарду Александровичу Васильеву, отметив про себя, что Саша почему-то отказалась взять фамилию мужа и предпочла оставаться Коробко.

— Эдуард Александрович? Вас беспокоит частный детектив Татьяна Иванова. Нам необходимо с вами встретиться.

— Что-нибудь случилось? — услышала я низкий и чуть хрипловатый мужской голос.

— Я все расскажу вам при встрече. Вам как будет удобнее, если я приеду к вам или вы сами ко мне подъедете?

— Если вас не затруднит, то приезжайте сами… У меня здесь люди, и как раз через полчаса я освобожусь. Вы знаете, где находится мой офис?

— В блокноте вашей жены есть название фирмы, которую вы возглавляете… Мало кто в городе не знает «Терминал»…

Я приехала, поднялась на лифте на восьмой этаж и попросила секретаршу доложить о моем приходе.

— Он ждет вас, — сказала она, откровенно рассматривая меня.

Эдуард Александрович сидел за большим столом, заваленным бумагами, и разговаривал с кем-то по телефону. Я решила сразу же взять быка за рога.

— Скажите мне, чем вас так раздражала Соня? Что за драки вы устраивали у себя дома, вы, достойный и известный в городе человек… Вы что, упрекали ее в куске хлеба? Неужели вы сами, такой влиятельный человек, не могли помочь ей трудоустроиться? Это же бред! Вы занимаете три этажа здания и хотите сказать, что у вас были с этим проблемы? Да ни за что не поверю. Вам, очевидно, доставляло удовольствие издеваться над ней…

В ответ на мою тираду Эдуард Александрович только улыбнулся.

— Хотите кофейку?