Испепелитель

"Я?" - растерянно произнес Таелан.
– "Ну, конечно, это было бы честью для меня". "Так пусть ею и будет", - произнес Датрохан.
– "Твои возможности бесконечны, пока ты смотришь в будущее и не пытаешься жить прошлым. Я советую тебе сынок… сожги письмо".

С этими словами Сайдан Датрохан вышел за дверь, а Таелан поднес пергамент к пламени свечи… но в последний момент крепко прижал его к груди, склонил голову. Нет, это часть его наследия, и не расстанется он с нею за все блага этого мира.

"Охотясь, я заметил следы. Орочьи следы", - рассказывал Тирион Фординг молодому Дариону. Они сидели на склоне холма у лачуги, неотрывно взирая на низвергающийся водопад, и опальный паладин заново переживал всю боль, все моральные дилеммы… и сделанный им судьбоносный выбор…

"Кстати говоря, в ту пору орки были нашими злейшими врагами", - продолжал Тирион.

– "Мы считали их злобными чудовищами… Следы привели меня к обрушившейся башне, где я обнаружил орка. Он был далеко не молод, но орк - он и есть орк. Мы сразились, и я с удивлением обнаружил, что умения одного не уступают другому. Поединок привел к тому, что башня окончательно обрушилась, и я лишился чувств. Позже я пришел в себя в собственной постели. После я узнал, что орк вытащил меня из-под обломков, привязал к седлу. Мой верный конь Мирадор привез меня домой. Я вернулся, чтобы поговорить с орком. Я узнал его имя - Эйтригг, ровно как и то, что "зеленокожие", которых столь истово ненавидят люди, ценят честь меня меньше нас. Он лишь хотел, чтобы его оставили в покое. Я поклялся, что сделаю все, чтобы исполнить его желание, но судьба обратилась против нас… Лорд-командующий Датрохан проведал об Эйтригге и приказал мне привести его и отряд воинов к тому месту, где скрывается орк. Эйтригг яростно сражался, но был взят под стражу. Я пытался вмешаться, но… было уже поздно. Меня обвинили в измене. И все же я не отказался от клятвы, данной Эйтриггу. Меня объявили предателем, с котором запрещено всякое общение. Эйтригга собирались казнить в Стратолме, но повесить не успели, ибо я спас его жизнь так же, как он ранее спас мою. А вскоре появился военный вождь Орды, Тралл, и увел Эйтригга с собой. Больше я его никогда не видел… То было делом чести. Без чести человек - ничто. Конечно, Утер, Датрохан и иные по-другому смотрят на это. Несмотря на мой статус "отверженного", я следил за мирскими событиями последних лет. В тот день, когда Таелана принимали в орден паладинов, я тайно присутствовал на церемонии. Я был так горд им… Но теперь, когда он яшкается с этими Алыми Крестоносцами… Извращенное сборище, которое такой же гнойник на наших землях, как и чума Плети".

"Таелан не такой, как они", - осторожно заметил Дарион, все еще находящийся под впечатлением от исповеди опального паладина.
– "Я бы сказал, что он, скорее всего, просто сбился с пути… Хотя я понимаю, что он делает. Я знаю, каково это… потерять отца. Спасибо за рассказ, брат Тирион. Теперь я понимаю, что ты встал перед сложнейшим выбором и принял единственное верное решение. Я тоже принял решение, и сейчас должен встретиться с остальными в Часовне Надежды Света и продолжить свои поиски".

Дарион поднялся на ноги, устремился к мирно пощипывавшему травку коню… "Любовь", - неожиданно промолвил Тирион, и юноша в растерянности обернулся к нему, не понимая, о чем говорит седовласый воин. "Я поразмыслил над твоими словами", - пояснил Тирион, с лица которого не сходило задумчивое выражение, - "и думаю, что лишь деяние во славу любви более великое, нежели деяние во славу зла, запятнавшее порчей меч, будет достаточно могущественно, чтобы освободить душу твоего отца. Но предупреждаю: подобное деяние порою - истинное испытание веры".

"Деяние со славу любви…" - тихо повторил Дарион.
– "Спасибо. Тебе следует присоединиться к нам. Ты вдохновлял моего отца; ты можешь вдохновить и других. Серебряной Заре нужны такие люди, как ты". "Я видел, как все хорошее в моей жизни увядает", - отрицательно покачал головой Тирион.
– "И все чего ради? Нет, твое предложение мне неинтересно".

"Когда-то ты был живым воплощением Света", - произнес Дарион, вскочив на коня.
– "Вера, мудрость, доблесть… честь. Эти идеалы что-то для тебя значили. Ты можешь вновь стать таким человеком. Будь паладином. Будь вдохновением для других. Будь силой… Будь героем". И с этими словами

Дарион устремился прочь, а Тирион еще долго неподвижно стоял, глядя ему вслед. Юноша и не подозревал, что, сам того не ведая, всколыхнул чувства старого воина.

На закате лазутчики спешно доставили лорду Тирососу донесение в Часовню Надежды Света о том, что с севера и запада приближается неисчислимое воинство Плети, и оплота Серебряной Зари мертвяки достигнут в худшем случае на следующее утро, а то и еще раньше.

"Петля затягивается", - склонил голову лорд Максвелл; даже он на мгновение предался отчаянию. "Еще не поздно тебе и остальным спасти свои шкуры, сир", - прошептал брат Бриггс, склонившись к нему.
– "Есть еще немного времени". "Ты хорошо хранил тайну Часовни Надежды Света, брат Бриггс", - грустно улыбнулся Максвелл.

– "Но, похоже, тайна стала известна нашим врагам. Теперь нам предстоит… защитить то, что лежит под землею".

Объявив всеобщий сбор паладинов Серебряной Длани, Максвелл Тиросус терпеливо дождался, когда несколько сот воинов построятся у подножья холма, на котором и возведена скромная часовенка… имеющая столь великое значение для паладинов, и вовсе не из-за стратегических соображений. "Вы все знаете, что стоит на кону", - обратился лорд Тиросус к внемлющим ему паладинам.
– "Если кто-то из вас хочет уйти, сейчас самое время это сделать… Никто? Встаньте рядом со мной, братья и сестры… и вместе - Орда, Альянс, Ночные эльфы, Кровавые эльфы - мы одержим победу! Ибо каждый из вас обладает тем, чего нет у врага - живым и доблестным сердцем воина!"

"Какую прекрасную встречу ты мне приготовил, брат Максвелл!" - отчетливо прозвучал звонкий голос; ведя коня в поводу, к лидерам ордена Серебряной Зари приближался тот, которого не чаяли они увидеть среди живых. "Дарион!" - восклинул Максвелл.
– "Благодарение Свету, ты жив! А Александрос? Он…" Максвелл замолчал, не в силах продолжить, но Дарион понимающе кивнул.

"Мертв", - тихо произнес он, опустив голову.
– "Он мертв… а его очерненная душа пленена ныне в Испепеляющем". "Мертв, пленена…" - растерянно повторил Максвелл.
– "Не уверен, что понимаю тебя. А Грунн'хольд и остальные?" "Выжил лишь я один", - скорбно произнес Дарион.
– "Я надеюсь, что погибли они, помогая одержать окончательную победу, и что я сумею даровать покой душе отца".

"Надеешься", - с оттенком грусти улыбнулся Максвелл.
– "Ты пришел в нужное место… конечно, если мы сумеем уберечь его от Плети. Как раз сейчас они уже подступают". "Но почему?" - недоуменно вопросил Дарион.
– "Зачем Плети нападать на скромную часовенку в дикоземье?" "Именно потому, что находится часовня в дикоземье, она и стала прекрасным выбором", - резюмировал Максвелл. "Но для чего?" - Дарион был вконец сбит с толку.

Вместо ответа Максвелл наказал Дариону следовать за ним, и повел юношу внутрь часовни, где обнаружились весьма обширные подземелья, в каменных нишах которых виднелись каменные саркофаги. "Я был среди тех немногих, кому поручили выполнение сей тайной задачи", - рассказывал Тиросус по пути, в то время как спутник его вертел головой по сторонам: он и помыслить не мог, что под землею скрывается подобное!
– "После того, как Артас убил отца, нашего любимого короля, и Плеть разорила Лордерон и Столицу, было решено, что усопшие воители не должны встать в ряды воинства Короля Мертвых. Посему мы достали тела их с погостов и из катакомб: тела воинов, священников, паладинов… чемпионов давно минувших сражений… И мы переправили их сюда, в эту неприглядную далекую часовню, где вновь предали их освященной земле. Тысячу величайших воителей сего мира. Но стоит им попасть в лапы Плети…" "Они будут подъяты слугами Короля Мертвых", - мрачно кивнул Дарион. "Да", - согласился Тиросус.
– "Детали машины разрушения, остановить которую невозможно". "Теперь я понимаю, почему столько воинов собрались снаружи, готовясь дать отпор врагу", - произнес Дарион.
– "Для меня будет честью сражаться рядом с вами!"

Той ночью сон Дариона непрестанно тревожили кошмары; он погружался все глубже и глубже в мутное марево - в мир, куда не проникает Благой Свет. Но даже в сих чернильных глубинах Дарион видел отца, опускающегося в глубины забвения.

А на рассвете на равнине перед Часовней Надежды Света появилось воинство Плети - неутомимый вал, за которым оставалась лишь пустота. Сжимая Испепеляющий в руке, Дарион Могрейн встал рядом с Максвелом Тиросусом. "Час пробил, воины Света!" - зычно возвестил тот, обращаясь к изготовившимся к бою паладинам Серебряной Зари.
– "Посмотрим же вместе смерти в глаза! За доблесть! За свободу!! За Азерот!!!"

А в следующую минуту армии сошлись на поле брани, и закипела жаркая сеча. Ни пяди свободной земли не оставили мертвяки Плети, а с небес атаковали чудовищные горгульи. Но самое страшное состояло в том, что павших воителей Серебряной Зари некроманты тут же обращали в мертвяков, и расправлялись те со своими же товарищами. Понимая, что в сем сражении против многократно превосходящих сил врага победу им не удержать, солдаты Серебряной Зари, тем не менее, не дрогнули, и продолжали бой. Ведь надежда, как ведомо, умирает последней, и да во тьме может вспыхнуть ее маячок.