Испить до дна

Однажды отец увидел ее издали около входа на городской рынок, но... не обратил внимания, пристально вглядываясь в толпу в поисках «своей» Алены.

А похудевшая девчонка с кое-как подоткнутыми под огромное сомбреро патлами ничего общего с его приличной девочкой не имела.

Так что пока невидимый ангел—хранитель разводил их в разные стороны, отводил отцовские глаза от беспечной пары молодых людей, ловко прикрывал эту парочку от пристальных взоров доблестной милиции.

Егор Иванович начал отчаиваться и решил подкрепить поиск дочери некоторой суммой, перекочевавшей в карманы начальства местных стражей порядка. И их рвение усилилось прямо пропорционально количеству купюр.

Наконец-то участковые принялись методично обходить частный сектор и расспрашивать хозяев о постояльцах.

— Это утро было таким ясным... По небу плыли легкие перистые облака, похожие на редкие белые мазки кистью...

И хотя солнце уже вовсю светило в окно летней кухни, просыпаться совсем не хотелось.

Накануне они, как обычно, загулялись за полночь, а потом до самого рассвета ненасытно познавали «науку страсти нежной»... И жесткий деревянный топчан казался им пуховым ложем...

Чьи-то шаги по сухой потрескавшейся земле замерли рядом с их пристанищем. Хлипкая дверь дернулась от мощного удара, и служивший запором железный крючок сорвался с петли...

Спросонья Алена крепко обхватила Алика и прижалась к нему.

Из сладкой эйфории сна ее вырвал громкий, такой знакомый голос:

— Вот они!

Егор Иванович закрывал собой узенький дверной проем. Несмотря на жару, он парился в добротном костюме...

Его дочь, его милая послушная девочка валялась совершенно голая на смятой простыне с каким-то «цыганом»... Она и сама превратилась в цыганку, бродяжку, опустилась, переступила черту...

Егор Иванович испытывал отвращение к этому потному волосатому типу, к этому вору, нагло укравшему у него дочь...

Он шагнул к их ложу и схватил Алену за руку.

Она с ужасом уставилась на него.

Алик открыл глаза и рванул Алену к себе. А в следующую секунду он уже пружинисто вскочил на ноги и с силой пихнул Егора Ивановича в грудь.

— Негодяй! — тоненько вскрикнул тот. — Милиция!

И сейчас же, как по заказу, за его спиной показались два дюжих милиционера, поджидавших во дворе окончания семейной сцены.

В узком проходе между столиком и топчаном им было никак не разминуться. А застрявший посредине Егор Иванович мешал милиционерам дотянуться до Алика.

— Не трогайте его! — кричала Алена. — Папа! Не надо!

Услыхав это, Алик выпрямился и с усмешкой посмотрел на ее отца.

— А... так это наш папа... Простите великодушно, что предстаю перед вами в таком виде... Но вы не дали мне времени надеть смокинг... Впрочем, приличные люди, кажется, не входят в спальню без стука...

— Хам!

Егор Иванович с ненавистью смерил его взглядом и боком протиснулся к выходу, давая милиционерам возможность исполнить свое предназначение.

— Папа! Послушай! Он не виноват! Я сама! — сквозь слезы выкрикивала Алена. — Мы любим друг друга!

— Молчи... — велел ей Алик и спокойно сказал милиционерам: — Может, вы выйдете на минутку? Мы не одеты.

— Да... Выйдите... — спохватился Егор Иванович, тут только осознав, что эти здоровенные мужики бессовестно и с жадным любопытством рассматривают его дочь.

Алена потянулась к шортикам.

— Не это! — взвизгнул Егор Иванович. — Где твое платье?

Не глядя на него, Алена упрямо натянула шорты и маечку.

— У меня нет другой одежды.

— Пропили?! Или сменяли на наркотики?! — не унимался отец.

Он стал похож на истеричную бабу. Алена никогда еще не видела его таким.

Скривив губы, Алик быстро оделся и заслонил собой Алену.

— Давайте спокойно поговорим, — предложил он. — Считайте, что я пришел просить у вас ее руки...

— Срок ты получишь, а не ее руку! Она несовершеннолетняя!

— Папа! Я сама...

— Мать с ума сходит! У бабушки сердечный приступ! Проститутка! — полоснул словами отец. — Ничего... Твой молодчик сполна ответит... Статья сто семнадцать...

— Беги, Алик! Беги!!! — отчаянно заорала Алена.

Но он не послушался. Он сам с кажущимся спокойствием шагнул навстречу милиционерам.

...Все, что было дальше, Алена помнила как в тумане.

В душном кабинете толстый капитан в милицейской форме требовал от нее подписать заявление.

Она только упрямо мотала головой и стискивала зубы.

Словно сквозь толстый слой ваты доходили до сознания непонятные обрывки фраз:

— И без заявления...

— С поличным... Протокол задержания...

— Свидетельские показания...

— Но ее подпись...

— До совершеннолетия она недееспособна. Я подписываю...

В плотном кольце каких-то мужчин ее вели к автостанции. Там отец впихнул ее на заднее сиденье такси и сел рядом, крепко держа за руку...

—— Где Алик? — спросила она.

Отец не ответил.

В медпункте симферопольского аэропорта ей сделали какой-то укол, после которого наступила вялость и полная апатия...

Весь путь до Москвы Алена спала. А потом смутно, в полудреме сознавала, что опять куда-то едет... и что ей почему-то ужасно холодно... Странно... ведь с утра было такое яркое солнце...

Таксист недоуменно косился на потного раскрасневшегося мужчину в теплом костюме, словно тюремщик, сжимавшего запястья дрожащей полуголой девочки, не по погоде одетой в немыслимо легкий наряд.

В Москве шел дождь и все ходили в свитерах и куртках.

— Жарко, Алька... — пробормотала Алена, сбрасывая с себя одеяло.

Мама обеспокоенно потрогала ее лоб и снова укрыла.

Ее блудная дочь металась в бреду, вся красная от высокой температуры, и звала того самого юношу, ради которого, не задумываясь, бросила отчий дом:

— Алик...

А раньше она всегда звала маму...

— Егор, принеси мокрое полотенце.

Отец с виноватым видом топтался рядом.

— Может, ей аспиринчику дать?