Испить до дна

— Среди этих красавцев есть такие хищники, что мигом сожрут своих мирных собратьев, — объяснил ей Алеша и принялся подробно рассказывать о каждом редком виде этих диковинных морских животных. Но вдруг прервал свою лекцию на половине и спохватился: — Это потом... Ты еще не видела главного... Но только, если что-то не так, скажи сразу, договорились?

Это нельзя было назвать ни комнатой, ни залом... Это был хрустальный замок... Странно, что снаружи это помещение ничем не выделялось из других помещений этого дома...

Внутри же оно все было пронизано светом.

С трех сторон через огромные венецианские окна открывалась далекая панорама на луг, лес и озеро... И еще на небо, потому что потолка у этой хрустальной комнаты не было.

Вернее, был, но стеклянный. Видимо, из того же сверхпрочного и абсолютно прозрачного сплава, из которого было изготовлено дно того памятного венецианского научно-исследовательского судна, на котором Алеша хотел отметить ее прошлый день рождения.

Только там оно было окном в глубину, а здесь — в высоту.

Словно паришь в воздухе над необозримыми просторами... Оттолкнись посильнее — и взмоешь прямо к облакам...

Здесь не было никакой мебели — только простор и пустота...

— Я подумал, ты лучше сама устроишь все так, как тебе будет удобно, —тихо сказал Алеша. —Ты, кажется, о такой мастерской мечтала, или я не угадал?

...Вы можете подумать: не скучно ли будет им двоим, даже любящим друг друга, в таких огромных хоромах? Чем им заниматься целыми днями? Слоняться без толку из одной комнаты в другую?

Ошибаетесь... Дел было еще невпроворот. Но все хозяйственные заботы мужественно взял на свои плечи Алексей. Алена работала.

Правда, на этот раз она воспользовалась своей старой мастерской в дедушкином доме. Хрустальный дворец хорош для живописи, а то, что она сейчас мастерила, должно было родиться именно в этих стенах.

Она давно вынашивала в мыслях этот проект, даже подсчитала на всякий случай, сколько граммов золота потребуется для этого... Но всегда понимала, что это всего лишь мечты...

Алеша недавно куда-то исчез, ничего никому не сказав, а потом появился с загадочным видом и положил перед Аленой небольшой сверток.

В простом, похожем на чертежный тубус футляре... было золото. Но не ювелирные изделия, а пластины-полуфабрикаты, овальные слитки, тонкая золотая проволока...

— К сожалению, проба невысокая, — извиняющимся тоном сказал Алеша. — Хуссейн покупал это в Турции на ювелирном заводе, а у них золото изначально идет с добавками...

— Ты с ума сошел! Это целое состояние! — ахнула Алена.

— Не так дорого, как ты думаешь, — улыбнулся Алеша. — Жаль только, что ждать тебе пришлось так долго. Я ведь еще перед свадьбой позвонил Хуссейну, но он только сейчас вернулся из плавания.

При этих словах по его лицу пробежала легкая тень.

— Ты скучаешь по морю? — насторожилась Алена.

Он нежно поцеловал ее.

— Нет, правда... Мне с тобой так хорошо... Никуда не хочется уезжать.

...И теперь на миниатюрном станочке Алена обтачивала края хрупкого, почти невесомого золотого листочка... Специальные приспособления и инструменты одолжила ей для работы Катя, и она же поделилась несколькими секретами обработки драгоценного металла.

Это был кропотливый труд. Но древо рода Вяземских понемногу, день за днем поднималось от корней, обрастало новыми ветвями и чеканными листьями. Жаль только, что на миниатюрных пластинках Алена не может разместить портреты, как на дедушкином свитке, — помещаются только выгравированные, и то под лупой, имена.

А теперь остался самый последний листик. Ее. И тут Алена допустила непростительную в генеалогии вольность. Она подумала и уверенно нанесла на него — Елена Егоровна Никитина.

Вот и завершена ветвь рода Вяземских.

Но деревце, на верхушке которого Алена закрепила последний листок со своим именем, явно требовало продолжения.

Дедушка оставил пустое место внизу своего свитка, а Алена невольно скомпоновала свое творение так, что для того, чтобы картина оказалась завершенной, от верхней ветви явно напрашивалась еще одна... Та, которой должны положить начало они с Алешей.

— Не помешаю? — тихо спросил он за ее спиной.

— Нет. Я уже закончила. Посмотри.

Алеша внимательно осмотрел творение ее рук, но почему-то не похвалил, а сказал то, о чем Алена только что сама подумала:

— Тебе не кажется, что получился некий композиционный перекос? Я правильно выразился?

— Правильно, — кивнула Алена. — Вот здесь, да?

— Да. Генеалогическое древо требует продолжения... — Он пристально посмотрел на Алену. — Ты не думала об этом?

Она почему-то залилась краской, словно ее поймали врасплох, и пролепетала:

— Да... только что... А ты?

— А я давно мечтаю об этом.

И Алеша рывком подхватил ее на руки.

Он нес ее по длинному стеклянному переходу, и Алена видела над головой безбрежное ясное небо... Как будто она летит под ним, как птица мимо ромашкового луга, мимо пронизанного солнцем соснового леса, мимо старой церквушки с покосившейся колокольней, мимо озера, к которому ведет свой выводок серая утка... Точно ее пейзажи на стенах стали окнами, каждое из которых открывало новый уголок природы...

— Почему ты никогда не просил меня? — шепнула она на ухо Алеше. — Если ты хочешь...

— Потому что на своем горьком опыте понял, что ребенок должен быть только желанным, — ответил он.

— Но одного желания мало, — смущенно хихикнула Алена. —Дети не рождаются по заказу...

— Ничего подобного, — серьезно возразил Алеша. — Души, не пришедшие в этот мир, ждут, когда их позовут...

Он бережно опустил Алену на широкую кровать и хотел задернуть в спальне тяжелые шелковые шторы, но она попросила:

— Не надо. Пусть будет солнце.

Какое-то новое чувство охватило Алену, когда муж приник к ее телу и соединился с ним. Они не просто принадлежали друг другу, не только удовлетворяли страстный позыв желания — они действительно сливались воедино, соединялись, чтобы возникла новая жизнь — наполовину Алена, наполовину Алеша... и в ней они уже были связаны навсегда...

Это было чувство священного трепета, даже благоговения, словно они совершали вместе древнее таинство или колдовство...