Исполнитель желаний

Подошедшая официантка, начала расставлять на столе тарелки с лопнувшими от жара толстыми шпекачками, металлические посудинки с грибным жульеном, блюдца с розовой семгой, чашечки с салатом из папоротника и большую хрустальную икорницу с черной икрой.

– А? – весело потер руки Артур. – Закусим?

– Закусим! – поддержал Мимикьянов, беря в руки темную бутылку «Алазани».

– Ну, за науку! – произнес Артур тост, который по принятой на Объекте традиции всегда произносился первым. Акранонов решил показать, что он ничего не забыл.

– За нее! – поддержал Ефим.

Они выпили терпкого Алазани.

– Да, неплохое винцо! – произнес Артур. – Молодцы грузины! Может быть, ты, Ефим, и прав! Главное не марка, главное – вкус!

Стучали колеса. Мимо черных окон летели горсти огней – неведомые села и городки. Мощные прожекторы освещали асфальты пустых переездов и вывески вокзалов, которые не удавалось прочесть.

Акраконов прожевал кусок шпекачки и сказал так, словно его только что осенило:

– Слушай, Ефим! А вот пойдем ко мне работать! Замом по безопасности! Получать будешь раз в пять больше! Гарантирую! И то – для начала!

– Так и перед тобой выплясывать придется…

– Передо мной? – Артур наклонил голову к плечу.

– Перед тобой! – подтвердил Ефим. – Что я тебя, не знаю?

Артур шевельнул большим подбородком:

– Ну и попляшешь немного!.. Подумаешь! Все пляшут!

– Пусть пляшут. А я не хочу, – улыбнулся Ефим.

Акраконов внимательно посмотрел на него, двинул тяжелой челюстью, как будто внутренне усмехаясь, но возражать не стал. Сказал примирительно:

– Ну, не хочешь, так не хочешь… Но – зря! Мы бы с тобой, с нашим опытом и связями, таких дел могли бы наделать! Всех бы конкурентов вот где имели б! – он сжал правую ладонь в крепкий кулак.

Мимикьянов взял бутылку и долил вино в бокалы.

– Ефим, – сказал Акраконов, поднимая свой бокал, – а, давай-ка выпьем за наше прошлое, за Объект! Ведь неплохие годы у нас там были!

– Неплохие! – согласился Мимикьянов.

Все как будто обстояло хорошо. Сидели два бывших сослуживца: выпивали, закусывали, беседовали о жизни. Но откуда-то в сознании Ефима вползла тревога. Она едва давала о себе знать. Но, все-таки не уходила.

Мимикьянов вообще имел волчье чутье на людей. Он ощущал скрытое напряжение у собеседника, как металлоискатель мину. И здесь, казалось ему, такое внутреннее напряжение у собеседника имелось.

– С какими людьми вместе работали! – поднял глаза к потолку Артур. – Академик Федоровский! Академик Тригуб! Членкор Раушенберг! Титаны! А твой дружок Вулканов! Голова! Кстати, ты с ним связь поддерживаешь? – спросил Акраконов равнодушным тоном. Тон был совершенно бесцветным. Но взгляд его выдал. Он был серьезным, напряженным – рабочим.

«Вот оно! – сказал себе Мимикьянов. – Выстрелило! Вот что держало Акраконова в скрытом напряжении: профессор Вулканов. Он хочет знать, поддерживаю ли я с ним контакты?»

– Ну, иногда перезваниваемся… – ответил Ефим. Он не стал говорить, что как раз и является сотрудником, ответственным за безопасность профессора. На профессиональном языке, – бэби-систером.

– И где он? Что поделывает? – спросил Артур с прежним рассеянным выражением. Он усиленно показывал: какой-то старый профессор его не слишком интересует. Дескать, спрашиваю так, для поддержания разговора о прошлом.

– Пенсионерствует… – тоже равнодушно, как о чем-то малозначительном начал рассказывать Мимикьянов. – Грибы собирает, да рыбу ловит… Понемногу преподает. Курс высшей математики в Политехническом университете прошлой зимой читал.

– Молодец, старина… – вяло одобрил Артур.

За столом повисла пауза.

Акраконов о чем-то размышлял, смотря в тарелку перед собой.

После молчаливой минуты он поднял голову, посмотрел в лицо Ефиму и другим, значительным тоном произнес:

– Мы, Ефим, с тобой не первый день друг друга знаем! Давай говорить откровенно! Ты с профессором больше всех общался, вроде как, дружил… Как ты думаешь, мог он кое-что с Объекта прихватить?

«Да, Артур, с тобой надо держать ухо востро!» – подумал Ефим, а вслух произнес:

– Что прихватить?

– Ну, документацию, например… Или действующую модель изделия «С», а?

Лицо Акраконова раскраснелось и приобрело глянцевый оттенок. Возможно, от выпитого вина. А, может быть, от внутреннего волнения.

– Ты смеешься, что ли? – сказал Ефим. – Какая документация? Какая модель? Все же сдавалось госкомиссии по акту? Ты что забыл, какие строгости тогда были?

– Ай! – махнул ладонью Артур. – Строгости! Скажешь тоже! Что профессор членов ликвидационной комиссии провести не смог бы, если б захотел? Кто вообще знал толком, что у него там в отделе есть?

Ефим отложил вилку и откинулся на спинку стула.

– Тебе-то все это зачем, Артур? – спросил он. – Ты что, мир собрался завоевывать? Или ты решил ООН шантажировать? Дескать, дайте мне миллиард долларов, а то у меня есть такая штучка, если захочу, всех на уши поставлю! Так, что ли?

– Ха! – сказал Акраконов, показывая, что оценил слова Ефима, как шутку, но глаза его оставались серьезны: – А зачем шантажировать? Шантажируют только слабые! Если что-то можешь, надо делать! Без всякого предупреждения.

– Что-то я тебя не понимаю, Артур!

– Так уж совсем и не понимаешь? – Акраконов склонил голову к плечу и внимательно посмотрел на Ефима.

– Нет.

Артур повертел в руке вилку и ткнул ей в салат из папоротника.

– То, что у профессора есть, большую пользу умному человеку принести может!

– Деньги, что ли?

– И деньги.

– А что еще? – поинтересовался Ефим.

– А то, что лучше денег. – нанизал папоротник на вилку Артур.

– Это что же такое? – приподнял волчьи брови Ефим.

– Это – власть. – ответил Акраконов.

– Власть?

– Власть! – генеральный директор холдинга двинул вперед тяжелый подбородок.

– А зачем она тебе, Артур? – с интересом спросил Мимикьянов.

Ударил по ушам электровозный гудок, растянутый скоростью, как резина. Оглушительно загрохотал летящий мимо встречный пассажирский поезд. С удвоенной скоростью мелькали совсем рядом освещенные окна вагонов. В каждом из них была своя жизнь. Но мелькали они так быстро, что ничего разглядеть было невозможно. Пронеслись несколько сотен неизвестных судеб и исчезли. Все. Только темнота. Даже стука колес не слышно.