Исповедь Камелии

Все ушли, София подняла руки, а пальцы мелко-мелко дрожали, как у запойного алкоголика. Чайку надо выпить, нервы успокоить, подсластить их конфетками. Влетел Вовчик с дурацким вопросом:

– Ну, как?

– Сегодня вечером посмотришь, – ответила София так, будто для нее интервью – привычное дело. Да, было когда-то, но в те времена она брала интервью, кстати, без камеры. – Артем не появлялся?

– Ух, девчонки, вы меня достали. – Вовчик бухнулся на стул.

– Девчонки? – подняла брови София. – По-моему, я здесь одна.

– Ты постоянно спрашиваешь, Лика меня пытала...

– Кто такая Лика?

– Не знаешь ее? Это... это... – замялся Вовчик, заметив настороженное, как у хищника перед добычей, выражение Софии. – Ну, Артем с ней встречается... то есть не встречается, а уже... типа они живут вместе... или не живут... Я точно не знаю. Я вообще ничего не знаю.

– И что она хотела? – напустила на себя равнодушный вид София.

– Где Артем, выясняла. Он не предупредил ее, что надолго исчезнет, она волнуется. А может, боится, что он ее бросил. Мне надоело быть испорченным телефоном, я отправил ее к Денисовичу.

С минуту София думала, вдруг поднялась:

– Посиди здесь, я скоро...

– Я сторож тебе?

Это чистое любопытство – посмотреть. София постучалась и, не дожидаясь разрешения войти, открыла дверь:

– Можно, Ким Денисович?

– Что случилось, София? – спросил он.

Напротив него сидела блондинка в черной дубленке, она оглянулась. София шла к столу, глядя на посетительницу и в уме оценивая. Ей лет двадцать восемь, косметики много, вид вульгарный, фигура полноватая (не следит за собой), при всем при том она красивая.

– Я пришла сказать, что интервью будет в вечернем выпуске новостей. Мне хотелось бы, чтобы вы посмотрели.

– Обязательно. Это все?

– Да. Будут еще задания?

– Нет, София. Можешь идти... Да, сводки составь, из второго отдела привезли дополнения.

София вернулась в кабинет, где Вовчик бессовестно пил чай, который она приготовила для себя, и поедал конфеты. Да еще уселся на ее законное место! Прогнав его, София плюхнулась на стул, насупилась.

– Хороший чай, – похвалил Вовчик, вдруг подался к ней, буквально лег на стол. – Ну и как она тебе?

– Кто?

– Лика.

– Не обратила внимания. Я вообще ходила по срочному делу, мне сводки писать...

– Угу, угу, – закивал Вовчик, хитро ухмыляясь.

Защита состоит не только из шипов и колючек, способных поставить нахала на место, можно же и улыбнуться, и промурлыкать:

– Постой, ты на что-то намекаешь?

– Я? – вытаращился он. – Ни боже мой! Ладно, пойду. Вечером отсмотрю твой дебют, если никуда не погонят, и вынесу приговор.

– Только не очень строгий.

Едва он ушел, улыбку с лица Софии смыло, чай пить расхотелось. Она отпечатала текст на компьютере, выполнила мелкие поручения не из своей сферы – печатала всякую всячину без настроения, а причин к перемене настроения как будто не имелось.

Домой явилась с тем же скверным настроением, поставила в духовку курицу и, чтобы не пропустить передачу, уселась перед экраном с куском торта.

Борька пришел, как раз подоспел к середине новостей – не раньше не позже, вызвав в душе Софии негодование: то заявляется за полночь, а сегодня, как назло, рано вернулся.

– Жена, ужин! – сказал он.

– Подожди, – не сорвалась с места София. – Новости досмотрю.

– Новости? С каких пор тебя интере...

Он осекся на полуслове, потому что узрел на экране жену, упал рядом, смотрел и курил, наверное, психовал. София себе не нравилась, зря ее сняли крупным планом, особенно когда показали во весь экран лицо, ее перекосило. А говорила... слова вылетали чеканные, как из-под монетного станка, голос вообще не ее, зажата. Просто ужас! Завтра стыдно будет людям в глаза смотреть.

– Да-а... – протянул Борис глубокомысленно. – Ты прославилась. Знакомые ядом изойдут.

– Пора кое-кого убить, – мрачно сказала София. – Очень хочется.

– Меня? – хотел возмутиться Борис, но вдруг потянул носом. – Чем это воняет?

– Курица, кажется, сгорела, – спокойно ответила София.

Так и есть. Из духовки она достала скукоженную тушку.

– Это тебя пора убить, – вывел муж. – Совсем от рук отбилась.

– Боря, поешь сыра и колбасы, а я пойду, прикончу... персонажа.

Еще один труп

Виссарион Фомич только-только приступил к завтраку, а вкушение пищи у него процесс святой, как вдруг оказия: труп! Между прочим, мужеского пола, будто некий фантом замыслил извести всех мужчин города. Наскоро поев и не получив от еды должного удовольствия, Виссарион Фомич поехал на место.

Молодой человек благородного вида, несмотря на скромную одежду, лежал на мостовой ничком. Виссариона Фомича сразу привлекли руки с длинными пальцами и аккуратно подстриженными ногтями, у простых людей таких рук не бывает, руки явно не знали никакого труда. А уж потом он перевел взгляд на лицо, которое было повернуто вбок, глаза широко распахнуты, следовательно, смерть наступила мгновенно. Что же убило молодого человека?

– Переверните труп, господа, – приказал Зыбин полицейским.

Ни грамма крови. Повинуясь чутью, Виссарион Фомич наклонился к трупу и отодвинул на груди борт пальто – есть кровь на рубашке, небольшое пятнышко. А на теле в районе сердца оказался прокол, как и в предыдущих случаях. Само собой труп обнаружили дворники и послали за полицией, полицейские в свою очередь почесали затылки и вызвали Зыбина, который подобные дела брал под личный контроль, не доверяя вести следствие приставам.

Внезапно раздался рев:

– Да что же это?.. Да как же это?.. Ай, бедненький мой... Ненаглядный мой... На кого ж ты меня поки-инул...

Виссарион Фомич выпрямился, переждал, пока кровь отхлынет от головы; только придя в относительную норму, оглянулся. Ревела прехорошенькая девица, одетая вызывающе и с претензией на шик:

– Кто такая? – приблизился он к ней.

Девица утерла со щек слезы, шмыгнула носом и вымолвила:

– Кислицина я. Стеша. Мы билетные-с.

– Как здесь очутилась?

– За наливкой абрикосовой выбежала, – вновь заревела Кислицина, раскачиваясь в припадке горя. – И за мармеладом. А тут народ собрался... Я поглядеть подошла... А тут он...