Исповедь королевы

Все это делало меня очень несчастной. Я думала о том, что моя матушка не одобрила бы моих действий. Но ведь она никогда не оказывалась в таком положении, в котором я теперь находилась. Она никогда не ехала из Версаля в Париж и из Варенна в Париж в окружении завывающей, кровожадной толпы.

Результаты одобрения королем конституции сказались немедленно. Из Тюильрийского дворца убрали строгую охрану. Больше не было охраны возле моих апартаментов. Мне позволили закрывать дверь моей спальни и спать спокойно.

Мы одобрили революцию, и нас больше не оскорбляли. Когда мы выходили на улицу, я слышала, как люди кричали «Да здравствует король!» и даже, что было самым необычным, «Да здравствует королева!».

Стоял февраль — самый разгар холодной, жестокой зимы. Я была одна в своей спальне на первом этаже, когда услышала чьи-то шаги. Я в ужасе вскочила. Ведь несмотря на то, что отношение к нам изменилось, я никогда не могла быть уверена, не появится ли в действительности одна из тех фигур, которые играли столь значительную роль в моих ночных кошмарах, с окровавленным ножом в руке, чтобы сделать со мной то, чем мне угрожали уже много раз.

Дверь моей комнаты была открыта, и я пристально всматривалась в проем. Я подумала, что сплю. Это было невозможно. Я сразу же узнала его, несмотря на то, что он изменил внешность. Ему никогда не удавалось обмануть меня. В ту минуту я чувствовала только радость — полнейшую, неподдельную радость, чувство, которое, как я думала, я никогда больше не испытаю.

— Аксель! — воскликнула я. — Это невозможно!

Он засмеялся и сказал:

— Разве ты не можешь поверить своим собственным глазам?

— Но прийти сюда…! Ах, это же опасно! Ты должен немедленно уйти!

— Радушный прием, нечего сказать! — со смехом ответил он. Манера, в которой он обнимал меня, свидетельствовала о том, что у него не было намерения покидать меня.

Я могла только льнуть к нему и не думала в тот момент о том, что привело его сюда, как он пробрался ко мне — ни о чем, кроме того, что он был тут.

Я была ошеломлена. Человек не может легко перейти от глубины отчаяния к вершинам счастья, и я сказала ему об этом. Я плакала и смеялась. Мы были вместе и на время отгородились от целого мира печали и ужаса. Такова была сила нашей любви.

Позже я узнала о его фантастических приключениях. Он писал мне: «Я живу только для того, чтобы служить тебе». И он был искренен.

Он добыл фальшивый паспорт, на котором подделал подпись короля Швеции. Предполагалось, что обладатель этого паспорта едет с дипломатическим визитом в Лиссабон. Паспорт был изготовлен для его камердинера, который играл роль господина, имевшего миссию в Лиссабоне, в то время как сам Аксель изображал его слугу. Бумаги не слишком тщательно проверяли, и они без особых трудностей добрались до Парижа. В Париже он остановился у друга, готового рисковать, помогая ему.

— Как только стемнело, — сказал он, — я пришел во дворец. У меня еще остался ключ, и я нашел неохраняемую дверь. И вот я пришел к тебе.

— Ведь они знают, что это ты помог нам бежать. Это же безумие!

Да, это было безумие — божественное безумие! И я не могла не радоваться его приходу.

Аксель оставался со мной всю ночь и весь следующий день. Вечером того дня я попросила Луи прийти в мои апартаменты, сказав ему, что его желает видеть старый друг.

Когда Луи пришел, Аксель с нетерпением рассказал ему о плане, который он задумал для следующего побега.

— Мы должны учиться на ошибках прошлого! На этот раз все должно закончиться успешно! — сказал он.

Луи покачал головой.

— Это невозможно.

— Может быть, следует попытаться? — предложила я.

Но я заметила упрямое выражение на лице моего мужа.

— Мы можем поговорить откровенно, — сказал он. — Меня обвиняют в слабости и нерешительности, но, поскольку еще никто и никогда не был в моем положении, нельзя сказать, как бы они стали действовать на моем месте. Я упустил подходящий момент для того, чтобы уехать. Этот момент наступил еще раньше, чем мы попытались бежать. Вот тогда-то и надо было действовать. С тех пор я так и не нашел другого такого момента. Все покинули меня.

— Но только не граф де Ферсен! — напомнила я ему.

Он грустно улыбнулся.

— Это правда. И я никогда не забуду о том, что вы сделали для нас. Друг мой, вокруг дворца расположилась Национальная гвардия. Это будет безнадежная затея, и поскольку положение еще ухудшилось из-за нашей первой попытки, то новая попытка лишь еще больше осложнит его.

Однако Аксель был убежден, что мы можем добиться успеха. Тогда король объяснил наконец истинную причину, заставлявшую его отказываться от помощи, которую ему предлагали. Дело было в том, что он дал слово не пытаться бежать снова.

Я рассердилась, но Аксель сказал мне:

— Король — честный человек!

Честный — да. Но какой прок от честности, если он имел дело с нашими врагами?

Однако Аксель был уверен, что сможет убедить короля Швеции Густава прийти к нам на помощь. Он немедленно вернется в свою родную страну и будет работать там ради нас.

Мы расстались, и он ушел. Я чувствовала себя несчастной, простившись с ним, и все же его визит до такой степени стимулировал меня, что надежда вновь вернулась ко мне. Аксель никогда не перестанет работать ради нас. Когда я думала об этом, я была способна поверить, что когда-нибудь все будет хорошо.

Но как же преследовало нас несчастье! В Швецию Аксель прибыл без всяких осложнений. Он пробыл там совсем недолго, когда до нас дошло известие о смерти короля Густава.

Перед кончиной король думал о нас, потому что его последние слова были: «Моя смерть принесет радость якобинцам в Париже».

Как он был прав! А для нас закрылся еще один путь к спасению.

Теперь мы могли рассчитывать только на помощь Австрии и Пруссии.

Ко мне вернулась мадам Кампан. Мне было очень приятно видеть ее, ведь я всегда любила ее, и мне нравилось ее здравомыслие. Теперь я вспомнила, как предусмотрительна она была, когда не одобрила роскошную дорожную карету, которую Аксель с такой гордостью подготовил для нас.

Увидев меня, она была испугана. Я видела, что ее взгляд был прикован к моим волосам.

— Они стали седыми, мадам Кампан! — грустно сказала я.

— Но они все еще прекрасны, мадам! — ответила она.

Я показала ей перстень, в который вставила локон своих волос. Я собиралась послать его принцессе де Ламбаль, которой приказала отправиться в Лондон. Она уехала неохотно, и мне хотелось, чтобы она знала, как приятно мне думать, что она в безопасности. На кольце я велела сделать следующую надпись: «Они побелели от горя». Это должно было послужить ей предостережением, чтобы она не возвращалась. Ведь она писала мне, что не может вынести разлуку со мной и считает, что раз я подвергаюсь опасности, то и она тоже должна разделить ее со мной.