Исповедь меча, или Путь самурая
Шрифт:
Все бывшие с принцем… воскликнули: „Мы тоже вслед за принцем!“ В один голос возгласили молитву буддам и все сразу совершили харакири. Видя это, воины, числом более трехсот, что стояли во дворе, стали пронзать друг друга мечами и грудою свалились на землю» [23] .
Поверьте, это вовсе не литературщина, не художественное преувеличение японских романтиков с пером в руке. К примеру, после смертей Мацудайры Тадаеси и Хидэясу произошло 1607 дзюнси. Самоубийства совершали даже самые высокопоставленные лица. Так, в 1651 году после смерти сёгуна Токугавы Иэясу покончили с собой тринадцать его ближайших советников, в том числе и двое редзю (старших советников). Намереваясь лишить себя жизни, владетельный даймё Утида Масанобу собрал гостей, чтобы выпить с ними по прощальной чарке саке. У него собралась компания из
23
Там же. С. 212.
Дзюнси практиковалось столь широко, что многие даймё объявили его вне закона. В 1663 году его попытались запретить уже на уровне сёгуна. За самоубийство верных начинают наказывать. Так, когда в 1668 году скончался даймё Окудайра Тадамаса, один из преданных его вассалов совершил дзюнси. Ему-то на небесах будет уже все равно. Но… по приказу сёгуна убьют его детей, вышлют прочь всех остальных родственников и лишат их феода.
Однако, несмотря на меры устрашения, убийства из-за верности все равно продолжались. И вот уже в XX веке прогремело и ужаснуло мир двойное убийство генерала Ноги и его жены после смерти в 1912 году императора Японии Мэйдзи.
В день похорон императора Мэйдзи генерал Ноги Марэсукэ отправился во дворец и воздал последние почести своему скончавшемуся повелителю. Вечером он вернулся домой со службы, поужинал с женой Сидзуко и дождался захода солнца, когда пушечные залпы возвестили о том, что катафалк с телом императора проезжает через дворцовые ворота. Это было словно сигналом к действию: генерал и его жена сели напротив портрета императора, после чего Ноги вспорол себе живот, а Сидзуко тоже совершила харакири, поскольку со Средних веков жены самураев наносили смертельный удар себе в сердце. Такой кинжал, кайкэн, всегда был свадебным подарком мужа. Рядом с телами обнаружили затем завещание генерала Ноги Марэсукэ, среди всего прочего написавшего: «Я не могу более служить своему господину. Находясь в глубоком горе по причине его смерти, я решил окончить свою жизнь» [24] .
24
См. упоминание о генерале Ноги в книге В. А. Пронникова, И. Д. Ладанова «Японцы».
Ночная жизнь Токио встретила меня миллионами мерцающих разноцветных рекламных огней. В два часа ночи район Синдзюку, считающийся одним из самых злачных мест города, начинал безумную «движуху». Тысячи мотоциклистов и скутеристов приезжают сюда, чтобы ночью «оттянуться» по полной программе, по улицам ходят панки с невообразимыми прическами и девушки в откровенных нарядах и юбках намного выше колена. Зрелище, увиденное мной в два часа ночи, когда город просто бурлит жизнью — со всех сторон разноцветьем манят неоновые вывески разных клубов и т. д., — поразило мое воображение, наверное, навсегда. Поразило его и другое.
Надо сказать, что миф о том, что японские города — стерильно чистые, себя оправдывает: это и есть самый настоящий (и даже циничный) миф. Конечно же, на центральных улицах городов очень чисто, там можно даже сидеть на асфальте и не запачкаться. Но так обстоят дела далеко не во всех районах японских мегаполисов. Когда попадаешь в токийский район Синдзюку, то чувствуешь, что очутился в каком-то грязном квартале города из фантастического фильма или же на индустриальной свалке. Прямо на дорогах валяются всевозможные банки из-под горячительных напитков, которые подбирают местные бомжи.
Я пробирался по району, больше смахивающему на декорацию к недорогому голливудскому фильму, и вспоминал слова Бернарда Рудофски, сказанные им в 1966 году в «Мире кимоно»:
«Японцы усовершенствовали методы дистиллирования красоты… до степени, неведомой нам… Поскольку вкус в Японии находится в общественном пользовании, он никогда не носит на себе личного клейма. Образцы красоты обретают поэтому силу закона».
Грани… Грани реальности и грани карикатуры на нее все время сталкиваются… Дистиллированная красота — карикатура или реальность?
…Сацудзо против совершенно неизвестного, но вооруженного хорошим мечом смуглого воина по имени Янутомо Цуемоти — неслыханный поединок.
Толпа почти что не дыша, напряженно ждала выхода главного героя драмы.
Трубы загудели еще до того, как поединщики вышли на покрытую песком арену. Затем медленно открылись левые ворота и появился Бабочка. Он шел медленно, словно и без охоты к бою, с обнаженным мечом наизготовку.
Бабочка презрительно оглядел трибуны. Богатые бездельники глазели на него, будто на экзотического зверя в клетке.
Снова зазвучали трубы, еще более грозно. Из правых ворот появился Сацудзо, и в тот же миг все стихло на трибунах. На Сацудзо было черно-красное одеяние, выражение лица воина казалось серьезным и сосредоточенным, он был слишком профессиональным и точно знал, что сейчас брошено на кон игры. Невозмутимость противника обеспокоила его. Может, этот безвестный так ведет себя потому, что еще никогда не слышал о Сацудзо и оставленной им просеке? Или же он столь талантливый воин, что не боится никого, даже Сацудзо?
Они стояли друг против друг а и смотрели друг другу в глаза.
А потом раздался сигнал к бою.
…Еще никогда не сталкивался Сацудзо с таким противником, еще никогда. Правая нога уже болела нещадно, возможно, он сломал пару пальцев. Ничего, он все равно убьет его.
— Кто ты? — взревел Сацудзо.
— Я убиваю за деньги.
И их мечи вновь скрестились. Сацудзо пытался напасть, но все было бесполезно, Бабочка все время оказывался недосягаем. А меч был слишком тяжел. Последний удар Бабочки был чересчур быстр для человека. Сацудзо рухнул, и его голова отделилась от тела. Она покатилась по песку арены и глухо ударилась о край деревянной балюстрады.
У толпы перехватило дыхание.
А затем толпа закричала, зарыдала и обрушилась в беспамятство. Она проклинала Бабочку и бросала в него всем чем могла. Рев людей был подобен урагану, казалось, стонала даже арена.
Японские бомжи — это вообще отдельная тема, и сейчас я попытаюсь объяснить, откуда они вообще появляются в благополучной Японии. В принципе, в этой стране не нужно быть слишком умным или слишком пронырливым для того, чтобы зарабатывать нормальные деньги, ездить на хорошем автомобиле и жить в собственном небольшом доме. Для этого достаточно устроиться на работу в стабильную фирму и проработать в ней несколько десятков лет, а если хватит терпения — то и до пенсии. Но… в японских компаниях редко приветствуются творческий подход и креативность. Человек как личность попадает под прессинг. Во многих компаниях он воспринимается лишь как шестеренка в огромном механизме или как безликий муравей-работяга. Но далеко не все японцы готовы принять эту ситуацию такой, как она есть. Некоторые, разочаровавшись в компании, которой они отдали всю свою жизнь, бросаются под поезда метро, что было одно время крайне популярным способом свести счеты с жизнью (точнее, с работой). А некоторые считают, что все японское общество — это огромный муравейник и что даже в искусстве ты будешь лишь инструментом огромной машины… Вот из таких людей и состоит некоторая часть японских бомжей. Конечно, среди них есть немалая доля алкоголиков и просто опустившихся людей, но, как ни странно, их вид далеко не всегда вызывает сожаление: они часто валяются, пригревшись на солнце, где-нибудь на тротуаре и слушают дорогущий плеер IPOD… В Токио есть даже парк, в котором живут бомжи в своих картонных коробках. Прочитав произведение Кобэ Абэ «Человек-ящик», можно лучше понять внутренний мир японских неформалов и ушедших из социума личностей.
Гуляя по этому парку, я вспоминал прочитанные когда-то «Записки капитана В. М. Головнина в плену у японцев в 1811, 1812 и 1813 годах»:
«Японцы употребляют крепкие напитки; многие из них, а особенно простой народ… но со всем тем склонность к сему пороку не столь велика между ними, как между многими европейскими народами; быть пьяным днем у них почитается величайшим бесчестием даже между простолюдинами; и потому пристрастные к вину напиваются вечером, после всех работ и занятий, и притом пьют понемногу, разговаривая между собой дружески, а не так, как у нас простой народ делает: „тяпнул вдруг, да и с ног долой“».