Исповедь о материнской любви

Поговорили мы достаточно мирно и доброжелательно. Как чужие, в общем-то, люди, встретившиеся случайно, спустя несколько лет, но никаких претензий друг к другу уже не имеющие.

Выяснилось, что младенца ее зовут Павлом (с отчеством, правда, проблемы, так как она не может точно назвать имя отца), ему девять месяцев (нет, он на девять и выглядит, только очень крупный какой-то), и к нему у нее наконец-то проснулись материнские чувства, чем она очень счастлива. Поэтому своего *** (она грязно ругнулась, имея в виду, несомненно, Алешу) я могу забирать и катиться к чертовой матери. Да, и деньги мои больше ей не нужны, потому что за Пашу ей государство заплатит. Путин, вон, обещал.

Ну, что ж, признаться, мне только это было и нужно. Люся давно с ней не живет – глаза не мозолит; Костик – тоже пять лет, как женился и уже воспитывает дочурку; а Алешеньку – я к себе заберу. Так что останется наша мать наконец-то лишь с тем, кого она все-таки смогла полюбить. Жаль только, что для этого ей понадобилось прожить столько лет и родить стольких детей.

…Вот идем мы сейчас с Алешкой домой, а я так и не придумала, что скажу мужу (он почти ничего не знает о моем прошлом и родственниках, – я не рассказывала, а он не настаивал, видя, как тяжела для меня эта тема). Однако мне почему-то кажется, что он и так все поймет, едва на нас взглянет, и примет моего сына, как своего, тем более что других детей после моей неудачной беременности у нас уже быть не может…