Исповедь рецензента

Наверное, закономерно, что при чтении «Дома» невольно приходит на ум параллель с романом великого латиноамериканца «Сто лет одиночества». И здесь, и там определено место действия, и здесь, и там мизансцены будут разыгрываться относительно этого места действия. И здесь, и там персонажи крепко стянуты либо нитью родственной связи, либо нитью соседственных отношений. Но это, так сказать, поверхностные признаки схожести. Основное — в попытке изобразить социальный общественный портрет через роман-антиутопию, роман-мистерию, роман-иносказание. У Маркеса это получилось необычайно хорошо, у автора «Дома» — тоже, на мой взгляд, неплохо. Кроме того, как во всяком талантливом произведении, у «Дома» есть предпосылки перекрещиваться линиями судеб и уходить по-павически за границы повествования с тем, чтобы персонажи продолжали существование в реальности.

Любопытно, что под «домом» можно понимать и страну, и, собственно, народ. Суть, в общем-то, не меняется. А, возможно, это единый образ, ведь страну от народа отделить невозможно. Её историю пишут домоуправы — романтический утопист, реформатор и узколобый прагматик. И это, думается, очень точная находка — вложить архивы жизней в руки летописцев-домоуправов, как и вообще, сделать домоуправов — летописцами. Кого каждый из них олицетворяет — задача, отданная на усмотрение интеллектуальной читательской аудитории. Домысливать можно во всех направлениях, кому что нашепчет фантазия. В этом, кстати сказать, большой плюс романа — ничего не навязывать, оставлять поле воображения свободным от пугал-ярлыков. Однако, в то же время, автор не допускает мыслей на отвлеченные темы. Роман для этого снабжён эпизодами, иллюстрирующими и демонстрирующими жизнь такой, какая она есть не на бумаге, а в реальности (разговор в закусочной лысого, толстого и рыжего). И неважно, что разговор идёт между умершими людьми. То, что произошло до их кончины, не требующая пояснений, узнаваемая действительность. Из этой же серии иллюстраций — исповедь врача перед отцом Мануилом. В подобных эпизодических вкраплениях авторская позиция становится выпуклой. В них появляется эмоциональность и экспрессивность. Возможно, они необходимы автору, но поскольку тем или иным ракурсом развернуты к одной и той же проблеме, могут и кажутся избыточными. Так же как и избыточной кажется гротесковость имён-фамилий персонажей — Рябохлыст, Кожакарь, Хлебокляч, Гордюжа, Кульчий, Люсый и т. п. В романе они не обыграны. Возможно, их «говорящесть» и могла бы что-то сообщить читателю, но его неискушенность тому помехой. В этом плане беспроигрышен салтыково-щедринский подход. Правда, одна «говорящая» фигура всё же обнаруживается — Людвиг Циммерманович Фер. По тому, как развиваются события в доме, без него, конечно, не обойтись. Но уподобляться классикам литературоведения и твердить о мистической линии романа будет неверно, поскольку мистицизму здесь отведена едва ли не главная роль. Роман им пропитан, но, если прибегать к сравнению, этот яд не настолько сильной консистенции, чтобы не разглядеть за иррациональностью абсолютно земные, читаемые помыслы, поступки и дела.

На общем добротном полотне романа достаточно ярко выделяются отдельные узоры. В частности, чрезвычайно тонким, щемяще правдоподобным выглядит монолог ожидающего жену писателя. На мой взгляд, это одна из повествовательных жемчужин, заслуживающая статуса отдельного рассказа. Подобные вставки позволяют разглядеть в галерее персонажей-пороков, персонажей-явлений, персонажей-ситуаций портреты обычных людей. Однако, в то же время, они нарушают единый рисунок романа уже тем, что стоят особняком и вообще-то в построении целостности картины не играют важной роли.

Роман «Дом» — серьёзное произведение, и важно, что он, как квинтэссенция мыслей и чувств художника, обладает способностью передавать их читателю. Заставляет размышлять. Но есть в романе одно «но», способное перевесить все вышеобозначенные достоинства. В нём царит и властвует безысходность. Просвета нет. Выбор, правда, есть, однако негустой — сумасшедший дом, кладбище за каналом и заграница. Да, найдутся люди, смакующие и наслаждающиеся болью, но их, всё же, меньшинство. Большинство же ищет света в конце тоннеля или катарсического омовения души. В «Доме», увы, окна зашторены и двери заперты. Лишь единицы могут оказаться среди желающих посетить его…

Книга надежды

При всей кажущейся простоте, жанр интервью требует к себе много внимания. Прежде всего, нужно постараться «разговорить» собеседника. То есть зарядить его батарейкой собственного энтузиазма и получить в ответ не меньший заряд готовности к монологу. Самую большую трудность здесь представляют чиновники, поскольку их казеннообразное мышление не дает им не то что прибегать к метафорам, но и элементарно демонстрировать личное отношение к тому или иному событию.

Но даже если собеседник расположен к вам и красноречив, из полученного информационного материала необходимо составить композицию и донести до читателя портрет, мысли, идеи человека, не исказив, не изолгав их. Высший пилотаж интервьюера, на мой взгляд, остаться «тенью», позволив главному участнику беседы засиять всеми гранями своего мировоззрения.

Как мне кажется, с этой сверхзадачей справилась Екатерина Глушик — автор книги «Что сделать? Беседы о русском развитии» (Форум, Москва, 2010.). Перед нами сборник интервью со многими известными людьми, в том числе чиновниками, работающими в различных сферах: науке, промышленности, культуре, образовании и т. д. Нисколько не умаляя достоинств вопросов автора (кстати сказать, по ним часто можно определить профессионализм интервьюера), нужно заметить, что ответы на них носят почти исповедальный характер. И это чрезвычайное достоинство книги. Откровение, размышление, незавуалированная эмоциональная окраска текстов — такое сейчас встречается редко. Потому что многие интервью сегодня выглядят либо как состязание двух «небожителей», где каждого тянет пропиарить себя, любимого, либо как диалог с формальными, набившими оскомину вопросами и ответами.

Книга «Что сделать?» построена по другому принципу — по принципу контакта. Доброжелательного и потому — продуктивного. Благодаря этому контакту открываются совершенно удивительные стороны той или иной популярной личности. К примеру, глубинны, актуальны, философичны рассуждения о предназначении культуры, ее миссии и ее нынешнем состоянии народного артиста России Юрия Соломина, режиссера Карена Шахназарова, писателей Александра Проханова и Лидии Сычевой. Поражает степень открытости и серьезный анализ явлений и событий, происходящих в науке, истории, экономике, озвученный такими мэтрами, как академик Сергей Капица, доктор философских наук, историк Ирина Орлова, председатель совета Союза нефтегазопрмышленников России Юрий Шафраник, главный редактор журнала «Свободная мысль» Владислав Иноземцев и др.

Безусловно, название книги говорит само за себя. Автор неслучайно вступила в перекличку с Николаем Чернышевским, поскольку также как и в его романе «Что делать?», в ее сборнике есть вполне читаемый лейтмотив — Россия. Ее судьба, путь развития, ее видимые горизонты и оставленные позади эпохальные ступени. Этот путь поиска предназначения, кстати сказать, никогда не был простым, и очень трудно, идя по нему, не запнуться на какой-нибудь имперской кочке. Но Екатерине Глушик удалось при абсолютно выраженном, трепетном отношении к России, попытаться присмотреться к этому алмазу со всех сторон. С помощью многоракурсного взгляда своих собеседников. Высококлассные специалисты в разных областях, будь то главный кардиохирург Лео Бокерия, или космонавт-испытатель Сергей Жуков, или генеральный директор реставрационно-производственного предприятия «Таргет-цель» Вячеслав Суслин и т. д. — все эти люди, зараженные общим «вирусом» неравнодушия, пытаются разобраться в феномене под названием Россия. А, разобравшись, сказать, в общем-то не новые, но такие важные слова, что народ и его Отечество — это не две уходящие в бесконечность параллели. Это единое, неделимое целое, и твоя со-причастность однажды спасет кому-то жизнь, построит для кого-то дом, откроет для кого-то книгу.

Если бы книги имели определения, я бы назвала книгу «Что сделать?» светло-познавательной. Помимо того, что из бесед с серьезными профессионалами действительно можно почерпнуть новую, ценную информацию, касающуюся их областей знаний, книга Екатерины Глушик напоена светом надежды. Это сродни взгляду на дробящийся под солнцем ручеек — присмотришься, а в каждой его прыткой горбинке по солнцу! И, наглядевшись на такое природное чудо, хочется жить дальше. Щедро и улыбчиво.

Проза с особенностями

Не всякий раз доводится взять книгу в руки, да чтобы угодила своим художественным наполнением, чтобы отклик на прочитанное, как в зеркале, отразил её, сотворённую автором, сущность. А мне довелось такую прочесть. В издательстве «АСТ» вышла книга Елены Пустовойтовой «Эвкалипты под снегом». Причём, что порадовало, так это правда в рекламной «зазывалке». Прямо и без прикрас кто-то написал: «Это просто хорошая книга для чтения». Спасибо, что не обманул. Действительно, такой книгой хочется обогатить домашнюю библиотеку.

Литературный продукт Елены Пустовойтовой объединил несколько повестей, в том числе, «Пустоцвет», «Артистка», «Клинер», «Попугаи». А сами повести на одну общую нить мастерства нанизаны. Мастерства литературного. Лёгкость, выразительность языка, бесхитростные, но тем и привлекательные в своей естественности, сюжетные линии, чётко очерченная, совершенно не скрываемая авторская позиция — всё это является несомненным достоинством книги. Впрочем, какими бы ни были определения, ими всё равно не передать ощущение радости от встречи с замечательным литературным произведением.