Исповедь шлюхи

Беседа молодых людей, где между матерными конструкциями иногда возникало понятное русское слово, Вячеслава Антоновича не увлекла. Он глупо улыбался, кивал головой и что-то отвечал невпопад, но еду сразу оценил по достоинству. Светлана вернулась за стойку бара и с интересом наблюдала за их столиком. Потом исчезла.

Через полчаса в кафе появилась Мака. Светлана указала ей на Стеколкина. Мака подошла к компании. Уголовники сразу притихли.

– Мальчики, вы уже тепленькие, расплатитесь и быстренько делайте ноги. – Обратилась она к новым друзьям чиновника.

Те не спорили. Визг подняли дивы.

Мака вывернулась куда-то назад и громко скомандовала:

– Кошелок быстро отсюда.

Двое крепких парней с резиновыми дубинками вынырнули из темноты и нависли над гостями.

– Не надо, мы сами разберемся. – Примирительно сообщил бритоголовый Митяша. Друзья прихватили своих девиц под руки и потащили из зала. Хлопнула дверь, женский визг затих, в наступившей тишине стало слышно, как на кухне звенят посудой. Мака уселась напротив Стеколкина и вонзила в него свой немигающий змеиный взгляд:

– Зачем приперся?

– Поужинать.

Мака скривила губы:

– Есть такая птичка Непизди. Слыхал?

На Стеколкина что-то нашло. То ли от мужского начала перед этой странной девицей, то ли от напряжения возложенной задачи, но его вдруг прорвало:

– Тебе надо знать про эту птичку.

– При чем тут я?

– Почему мы должны тебе верить, что Кащея нет?

Мака усмехнулась:

– Не здесь.

– А где?

– Пойдем.

Стеколкин побледнел:

– Куда?

– Не далеко. Обделаться не успеешь. – Успокоила Мака.

Стеколкин поднялся и понял, что его ноги дрожат.

– Трофим, помоги мужику, и заодно проверь на предмет пушки или перышка. Вдруг фанатик? – Мака повернулась и, постукивая высокими каблучками, зашагала к выходу.

Трофим неслышно возник за спиной Стеколкина, прощупал его карманы, поставил на ноги и повел за ней.

Они вошли в ее коттедж. Хозяйка проследовала в спальню.

– Посади его в кресло, и свободен.

Трофим выполнил ее просьбу. Молча усадил побледневшего чиновника в кресло, так же молча удалился. Мака скинула туфли, сбросила куртку и улеглась на кровать:

– Я знаю, зачем ты приперся.

– Выяснить, что с Кащеем.

– Врешь. Хочешь удостовериться, есть ли у меня ваша бумага?

– И это тоже…

Мака начала хохотать, и хохотала долго. Ей понадобилось время, чтобы обдумать следующий ход. Внезапно замолчала, взяла с тумбочки пачку «Мальборо», закурила и поднялась. Стеколкин настороженно следил за каждым ее движением. Девушка босиком направилась к сейфу, присев на корточки, отомкнула стальную дверцу и достала конверт. Вячеслав Анатольевич непроизвольно приподнялся.

– Сидеть! – Приказала Мака и позвала Трофима.

– Есть проблемы? – Спросил телохранитель.

– Подержи гостя. Сейчас я ему покажу один документ, не хочу, чтобы он его схватил своими лапами.

Трофим моментально приподнял Стеколкина и вывернул ему руки назад.

– Больно! – Взвизгнул чиновник.

– Потерпишь. – Ответила Мака и поднесла развернутый листок к его носу. Вячеслав Анатольевич тут же узнал документ. В левом углу стоял герб России, ниже текст, а под текстом их подписи.

– Отпусти, вижу.

Но Трофим держал его руки до тех пор, пока хозяйка не убрала бумагу в сейф и не заперла стальную дверцу.

Знаком удалив телохранителя, она вернулась на постель и нарочито нежно обратилась к Стеколкину:

– Так, что, Славочка, надеяться вам не на что. Придется убирать Постного.

– Сначала мы хотим удостовериться, что Кащеев действительно мертв.

– Какие вас устроят доказательства? Его голова? Ухо?

– Его перстень с черным бриллиантом.

– Перстень тянет не меньше десяти штук зеленых…

– Хорошо, мы его у тебя купим.

– Сто штук зеленых.

– Ты же только что сказала десять.

– Десять перстень. Девяносто за мое хорошее к вам отношение. Не забыл про бумажку с тремя подписями? Она того стоит.

– У нас нет столько денег.

– Я согласна на бережок.

– Какой бережок?

– Двенадцать участков от Щеглов до Глухова, что ты зацепил под дачки для себя и вашей своры.

– Откуда ты знаешь?

– От Кащеева.

– Он погиб в Америке?

Мака снова расхохоталась:

– Он никуда не уезжал.

Чиновник побледнел и почувствовал, как его левая штанина становится влажной и теплой.

Мака брезгливо поморщилась:

– Все-таки обделался?

Губы гостя задрожали:

– Он здесь?

– Не трясись, в доме его нет. – И она снова окликнула телохранителя: – Трофим, выведи мужика, усади в такси и заплати шоферу. Вернешься, примешь душ.

Вячеслав Антонович ехал домой, и в его виске бились вместе с пульсом одно слово «ОБОШЛОСЬ!» Он не помнил, как вышел из машины, как поднялся на второй этаж, как вошел в дверь. Три болонки заливистым лаем встретили хозяина. Мадам Стеколкина, флегматичная крупная дама, безразлично оглядела мужа:

– Опять пьяный?

– Почти трезвый, только описался. Дай мне переодеться и оставь в покое.

– Скотина. – Беззлобно бросила женщина и уплыла за пижамой. Вячеслав Антонович задержался в прихожей, поднял собачек на руки, поцеловал их мокрые холодные носы, тихо сообщил зверюшкам:

– Мои дорогие собачки, ваш хозяин пока жив, а вот жив ли другой дядя, или его усыпили, еще предстоит выяснить. – И засеменил в ванную.

Они лежали на своем супружеском ложе, и обоим не верилось, что все позади. Таня смотрела в потолок и чему-то улыбалась. Внезапно улыбаться перестала и повела носом:

– Курил сегодня?

– Нет, что ты.

– Врешь. От тебя пахнет.

– Тогда зачем спрашиваешь?

– Потому что ты обещал.

– Сама знаешь, что пришлось пережить…

Они снова долго лежали молча.

– Ты счастлив? – Татьяна погладила мужа по волосам и погасила свет.

– Не знаю, Танечка. Почему-то пусто внутри. И особой радости, так сказать, нет. – Ответил Постников, взял руку жены в свои руки и поцеловал: – Спасибо тебе за все.

– Ты сам все сделал.

– Нет. Без тебя, мамы Руфы и Олега я бы не выдержал.