Исповедь содержанки
Шрифт:
Едва за ним закрылись двери лифта, из другого лифта вышла Кира с большой коробкой в руках. В коробке были ее личные вещи из кабинета – Кира уволилась из компании.
Виктория лежала на диване в приемной и не знала что делать. События дня вывели ее из равновесия. Увидев Воропаеву, Вика бросилась к ней.
– Кирочка! А как же я? Что мне делать? Кому нужен секретарь без начальника?
– Ну что с тобой делать? Собирайся, уйдем вместе.
Собирать оказалось нечего, не брать же с собой степлер… Неизвестно, что ждет ее впереди.
***
Ничего хорошего впереди не оказалось.
Зря она понадеялась на Киру. Воропаева забыла о подруге чуть ли не на следующий день. Через неделю она уехала со своим давним поклонником, а теперь гражданским мужем, Никитой Минаевым в свадебное путешествие к морю и пальмам.
А Виктория, уже спустя месяц после увольнения, сидела в квартире без света и горячей воды – отключили за неуплату. Хорошо, что еще газ не отключили, хотя кроме остатков кофе у нее ничего не осталось. Кто мог бы ей помочь Вика не представляла. Отец стар и болен, Малиновский ее бросил, с Николаем отношения испорчены, Кира далеко, да и не нужна ей Вика. В отчаянии Виктория позвонила Александру, попросила денег в долг, а он предложил ей такое…
– Виктория, зачем тебе лишний долг. С твоими внешними данными ты можешь прилично зарабатывать. Лично я готов пользоваться твоими услугами, и у меня есть приятели, которые тоже не откажутся. Почему ты молчишь? Радуешься? Не знаешь, как благодарить? Не заморачивайся, способ тот же.
– Подонок ты, - только и смогла вымолвить Вика и уронила трубку – настолько тяжелой она показалась.
Какое-то время Виктория жила за счет продажи своих эксклюзивных нарядов, благо соседка торговала на рынке, сама Виктория и этого делать не умела. Но все когда-то кончается, закончились платья и украшения. Осталось только мамино ожерелье, память о счастливом детстве. Его продать Вика долго не решалась. Но «голод не тетка», пришел черед и ожерелья. С тяжелым сердцем несла его Вика в ломбард, часто останавливалась, делала шаг назад, и вновь шла к ломбарду. Не решилась сразу войти, села на ограждение крыльца - силы оставили ее, сердце трепыхалось, как пойманный воробушек.
– Женщина, Вам плохо? – раздался голос совсем рядом. Над ней склонилась пожилая женщина и тронула за плечо.
Виктория очнулась от печальных дум, подняла глаза.
– Виктория?
– Женщина узнала ее и еще больше озаботилась. – Что с тобой? Зачем ты здесь?
– Ольга Вячеславовна? – Вика тоже узнала сотрудницу «Зималетто».- Я…Вика разжала руку и дорогие камни сверкнули на солнце.- Мамино ожерелье…
– Ты хочешь его заложить? А выкупить сможешь? Все-таки память…Может не стоит сдавать?
– Я не хочу! Не могу… Но мне не на что жить!
Слезы полились из глаз. Куда подевалась высокомерная, спесивая секретарша, считающая себя приближенной к руководству из-за знакомства с Воропаевой, и кичащаяся этим? Перед Уютовой лила слезы обыкновенная баба, не умеющая зарабатывать деньги и жить по средствам, Таких женщин обыкновенно кто-то содержит, а они только и могут, что щеголять своей красотой,
милостиво одаривать ею своего спонсора. Вика потеряла своего содержателя, нового не нашла и теперь изливала в слезах злость на весь мир.Ольга Вячеславовна всегда жалела Викторию, осуждала женсоветчиц, развлекающихся взаимными перепалками с ней - красивая же женщина и так уродует себя злобой и высокомерием.
Вот и теперь она не могла пройти мимо, пожалела
– Вика, пойдем со мной. Я недалеко живу. Чаю попьем, ты мне расскажешь, что с тобой приключилось, а я подумаю, как тебе помочь.
Не дожидаясь ответа, она взяла Викторию за руку и повела, а та и не сопротивлялась – кто-то должен решить ее проблемы, она не умела жить иначе, и коли такой человек нашелся, она не раздумывая пошла за ним.
Чаю с печенюшками и сухариками выпили не по одной чашке, а рассказу Вики о своих злоключениях не было конца – давно ее никто не выслушивал, не проявлял участия.
Уютова тем временем разогрела борщ, и Виктория с завидным аппетитом прикончила приличную порцию. Была еще курица-гриль, но на нее сил у Вики не осталось – наевшись, наплакавшись и рассказав свою жизнь с самого детства, она задремала. Ольга Вячеславовна вернувшись в очередной раз с кухни, нашла Викторию сладко спящей. Укрыла ее теплым пледом, и вышла в другую комнату звонить приятельницам – надо было как-то устраивать жизнь девушки.
Вика проснулась в полной темноте – за окном ночь или очень поздний вечер, в комнате не горит ни один светильник, и лишь из под двери в другую комнату пробивается узкая полоска света. Не сразу, но она вспомнила, где находится. Ужаснулась, что так и не попала в ломбард и не получила деньги – как теперь добираться домой?
Пока Вика обдумывала свое положение, в комнату вошла Ольга Вячеславовна. Свет она не стала включать, знала, как это неприятно после сна, оставила открытой дверь в смежную комнату, в квартире установился полумрак, который располагает к душевному разговору.
– Извините, Ольга Вячеславовна, я уснула нечаянно.
– Да за что же извиняться! Поспала, и полегчало тебе. Так?
– Да, спасибо, я пойду.
– Куда ты на ночь глядя? До дома-то не близко?
– Я вызову такси. Только…
– Погоди, успеешь домой. Давай поговорим. Я тебе дам денег на первое время, но тебе нужно найти работу.
– Я пыталась, но без знакомства меня не возьмут, я же ничего не умею, специальности у меня нет.
– Может, в «Зималетто» вернешься?
– Ой, что Вы! Кому я там нужна? Киры нет, Катя уже не президент – она бы меня пожалела, а Жданов не захочет меня видеть.
– Вика, у меня есть предложение: в соседнем доме консьержка заболела, сломала шейку бедра – это надолго. Я поговорила, тебя могут взять. Пойдешь?
– Консьержкой!? Я же в МГИМО училась…
– А что такого? Работать нигде не зазорно. Я тоже в молодости в институте училась.
– В текстильном?
– А вот и нет! В театральном! Успехи у меня были, и в кино приглашали сниматься , в сказки, на роль русской красавицы. У меня же коса - девичья краса! Только нам запрещали до третьего курса иметь дело с кино.