Исповедь тирана

Но этот не пытался защищаться. Он лишь дернул за ручку на поверхности турели и Эйвен с ужасом увидел, как поворачивается к нему широкий ствол. Он прыгнул вперед, надеясь сразить охранника до того, как тот выстрелит. Эйвен перенаправил последние силы, чтоб усилить кинетический щит.

Из ствола турели вырвался сноп дыма.

А затем вспышка - и снаряд.

Он не знал, сколько пробыл без сознания, и больше всего на свете ему хотелось остаться в объятьях этой сладкой и теплой темноты. Но резкая боль во всем теле заставила Эйвена открыть глаза и сделать глубокий вдох. Дыхание вырвалось из легких с хрипом, тело не отвечало на команды мозга пошевелиться. Перед глазами все плыло, один глаз почти не видел, второй был настолько расфокусирован, что все, что Эйвен видел, были лишь расплывчатые силуэты и яркое солнце.

Подождав, пока зрение более-менее вернется в норму, техномаг с трудом приподнял голову, в ответ на это острая боль пронзила затылок. Он увидел, что одежда на его теле порвалась, из каждой раны сочилась кровь. Кинетического щита больше не было: он спас ему жизнь, приняв основной удар, и распался.

Окружающая обстановка не радовала. Повсюду валялись тела солдат Альянса, а военные в желтой амуниции прохаживались среди погибших, словно ангелы смерти, и добивали раненых или куда-то тащили.

Теперь проход к Капитолию был свободен, но армия Союза почему-то не спешила по нему проходить. Самоходная турель, целая и невредимая, стояла возле одного из инженеров.

– Выживший.
– Эйвен услышал голос, усталый, немного грубый и совсем негромкий, словно бы говоривший не сообщал кому-то эту новость, а говорил сам с собой. Техномаг попытался нащупать кибернож, но руки отказывались слушаться. Ему оставалось лишь ждать.

Над ним навис высокий человек с автоматом в руках, закрыв своим силуэтом ненавистное солнце.

– Вы только посмотрите...
– хищно улыбнулся военный. Последним, что увидел Эйвен перед потерей сознания, был стремительно приближающийся приклад автомата.