Исповедь убийцы

– Но чего вы от меня хотите? Чтобы я в ножки вам поклонилась и ручки расцеловала, потому что вы вдруг святыми стали? Чушь собачья! Если не хотите называть себя монстрами, то пожалуйста, флаг вам в руки, а я своё мнение менять не собираюсь.

– Но почему? – упрямо спросил Питер, пытаясь одновременно подойти ко мне и побаиваясь сделать это из-за моей не совсем дружелюбной (а, точнее, совсем недружелюбной) реакции. – Почему ты не допускаешь, что в каждом правиле есть исключения?

– Да ты на руки на её погляди, – внезапно вмешалась Моника и бесцеремонно вторглась в моё личное пространство, приподняв рукав платья.

– Эй! – воскликнула я сердито, когда почувствовала ледяное прикосновение вампирской кожи. Волоски встали дыбом, и я зябко поёжилась.

– Откуда у тебя эти шрамы? – допытывалась темноволосая вампирша, успешно игнорируя мою потянувшуюся к оружию руку. – И не обманывай, что неудачно упала с горки!

Я непроизвольно посмотрела на собственную оголённую конечность и пожала плечами, позволив вопросу повиснуть в воздухе. Зачем я должна была отчитываться перед вампиром, который меня, откровенно говоря, не любил? Да и какая разница, откуда у меня появились многочисленные отметины – их давно стало так много, что я прекратила их считать и запоминать, кто мне нанёс ту или иную рану. Всё равно после каждой миссии количество шрамов возрастало в какой-то там прогрессии.

– Это невежливо, Моника. И нагло, – примирительным тоном произнёс Питер и всё-таки подошёл ко мне вопреки здравому смыслу и инстинкту самосохранения. – Если Эстер не хочет говорить, пусть не говорит. Это её личное дело.

– Питер! – опять возмутилась Моника, включая режим «охотник – пустое место». – Как ты можешь защищать это чудовище? Гильдия постоянно вмешивается в наши дела, посылает убийц, а ты решил записаться к ним в адвокаты?

Я, уже не удивляясь иногда справедливым словам Моники, подошла к стойке с рапирами. Мечи, копья и луки меня не интересовали – для моей девичьей руки они были слишком тяжёлыми и сложными в обращении, а вот рапиры... Я всегда любила их гораздо больше, впрочем, как и шпаги со всевозможными видами ножей, которые легко прятались в складках одежды и в широких рукавах блузок. Моё внимание давно уже привлекла очень изящная рапира, настоящая красавица среди своих «сестёр», – с серебряной гардой, закрывающей кисть и покрытой затейливым узором чеканки. По всему лезвию вились выгравированные линии и завитки. Эта тонкая полоса смертоносного металла выглядела очень необычно для рапиры старинной эпохи.

– Моника, хватит! Я не хочу портить отношения с нашей гостьей. И мне не нравится, что ты называешь Эстер убийцей. Нам она ничего плохого не сделала.

Честно говоря, получить в защитники одного из вампиров, моих злейших врагов, было для меня чертовски странно, но, тем не менее, довольно забавно. Правда, стоять и смотреть за перепалкой брата и сестры мне вскоре надоело, особенно когда оба перешли на личности и совсем забыли о моём существовании. Насколько я поняла из их громких обвинений, Питер и раньше питал слабость к охотникам из-за собственной молодости и неопытности, не считая их угрозой. Наоборот, он не раз пытался с ними подружиться, только его быстро выводили на чистую воду… Ну, и со всеми вытекающими, так что ярость Моники я прекрасно понимала. И всё же мне нужно было вернуть Кроссманов с небес на землю, что я и сделала – взяла рапиру и взвесила на ладони, привыкая к её тяжести.

– Твой секрет тренировок в том, что ты по ночам грабишь людей? Музейный экспонат в руку и пошла в переулок? – съязвила Моника, резко обрывая что-то сердитое, говоримое Питеру, и переключаясь на меня.

Я фыркнула и на пробу взмахнула рапирой. Лезвие свистнуло в воздухе тонко и жалобно, но оно несло верную смерть любому, если бы попало в цель. На счастье находившихся поблизости вампиров, я убивать никого не собиралась и перестала играть в супергероиню, как только Моника и Питер нервно обернулись на посторонний звук.

– Хорошая вещь, только гарда крупновата, а так – цены нет, особенно в ближнем бою.

Я проигнорировала настороженный взгляд Моники и более уверенно сделала пару восьмёрок. Да, рукоять немного проскальзывала, а гарда оказалась слишком широкой для меня. Всё же эта рапира была выкована для мужчины, а не для девушки, особенно с такими маленькими руками, как у меня.

– Что-то мне подсказывает, что мы имеем дело с очаровательным знатоком холодного и огнестрельного оружия… – совсем без угрозы протянул Питер, наблюдая за моими действиями. Я подавила порыв смахнуть с его плеч определённо лишнюю тыкву с ушами и поставила рапиру на место.

– Ты же знаешь, что я охотник. Нас вообще-то учат обращаться с любым оружием. Никогда этого не забывай.

– Но ты же не хочешь его сейчас использовать против нас, правда? – неловко улыбнулся Питер и посмотрел на меня щенячьими глазами. Хм... Он точно никогда раньше не видел серьёзно настроенных охотников.

– Допустим, нет. И что это меняет? – ответила я без улыбки.

– Ничего, в принципе. Хотя, должна признать, лично я благодарна тебе за то, что ты не убила меня и мою семью тогда, в гостиной, – с неохотой выдавила Моника, и у меня от сердца отлегло.

Впрочем, злобный блеск в глазах вампирши не дал мне окончательно расслабиться. Я поняла, что от расправы надо мной Монику удержало только присутствие Питера и пожелание Симоны оставить меня в живых. Ну, на первый раз меня даже это вполне устроило!

– А теперь прошу в мою сокровищницу! – добавила Моника после паузы, обменявшись с братом быстрым взглядом и будто поддавшись на его уговоры.

Мы вышли в широкий коридор с деревянными панелями медового цвета на стенах и направились в противоположную от комнаты Питера сторону.

Впереди оказалось множество разных дверей, но только за одной из них скрывалось кое-что интересное. Она была сделана из чёрного дерева со вставкой из матового стекла с металлическим узором. И за ней мне открылось невероятное зрелище!

Вокруг меня словно ожили декорации к фильмам ужасов, снятых по старым добрым книгам Стивена Кинга. Массивная кровать на круглых ножках возвышалась в углу, едва прикрытая разорванным на тонкие полосы балдахином. Жуткие борозды на стенах были оставлены чем-то очень острым, отдалённо напоминающим нож или… вампирские ногти. Разбитые плафоны когда-то красивой стеклянной люстры сверкающими зубьями покачивались на потолке под ощутимыми порывами сквозняка. Щепки от платяного шкафа были разбросаны по всему полу, как будто кто-то специально их раскидывал. Шторы на окне с треснувшим стеклом висели фиолетовыми лохмотьями, но света практически не пропускали. Исцарапанный паркет неприятно скрипнул под ногой, стоило мне войти в комнату и замереть на пороге.

– Как тебе обстановка? – поинтересовалась хозяйка этого кошмара, с садистским удовольствием обводя руками свою «сокровищницу», больше похожую на пристанище серийного убийцы, чем на комнату девушки-старшеклассницы. Чёрт, да тут было так странно, что и вампир бы долго не продержался в такой гнетущей обстановке полного хаоса.

– Довольно неплохо, – выдавила я из себя, чтобы не показаться воинственной Монике ещё хуже, чем уже была.

– Моника тут недавно поругалась с Симоной. Вот результат, – усмехнулся Питер, который наверняка разгадал мою милую игру, но присоединяться не торопился.

– Здесь очень…экзотично, – придумала я неплохую отмазку.

– Спасибо, – сухо ответила Моника, но затем повернулась к брату и с неожиданной шутливостью воскликнула: – Вот видишь! А ты говорил, что у меня тут бардак.

– Эстер тебе льстит. Если ты её не полюбишь, ей несдобровать, вот она и подлизывается! – возразил Питер со смехом и так посмотрел на меня, что я невольно вздрогнула. Вампир, понимавший мои мотивы, – это было ещё не страшно, но вот тот же вампир, заглядывавший в душу, – это уже повод к беспокойству.