Исповедь якудзы

— Вы только посмотрите на этот кошмар! Я больше никогда не смогу ходить на своей лодке…

Ночное небо озарилось первыми багряными сполохами, в городе начались пожары.

— Это фабрика, фабрика горит! — в ужасе закричала Иё и бегом устремилась вперед, не разбирая дороги, а мы помчались за ней.

Над Асакусой стелились клубы дыма — полыхала прядильная фабрика, где работала Иё; огонь с безумной скоростью распространялся все дальше. Пожар охватывал все новые и новые здания…

Весь район Морисита-тё превратился в сплошное море огня, народ метался в панике, люди от мала до велика орали во всю мощь своих легких.

— Плохи дела! — закричал Кенкити, сгреб Иё в охапку и встряхнул. — Мы ничем не сможем помочь, даже если успеем добежать до фабрики!

Шум толпы перекрыл громогласный голос полицейского:

— Бегите к пристани, что у складов армейского обмундирования!

Но мы проигнорировали это указание и побежали прямо в противоположном направлении, без роздыху до самого моста Эйтай. На другом берегу реки огонь полыхал от Нихомбаси до самой Асакусы, как в плавильном горне. Люди оглядывались назад и видели стену огня за своей спиной, а ветер разносил огонь все дальше и дальше. Воздушный вихрь подхватывал языки пламени, вздымал их высоко в небо, кружил, как осенние листья, и опускал на крыши и стены домов. Взбесившиеся от огня и дыма лошади с диким ржанием неслись куда глаза глядят и, окончательно обезумев, бросались в речную воду!

Мы решили все-таки попробовать добраться до армейских складов, но толпа накатывала на нас волна за волной, нам приходилось прокладывать путь почти вслепую. Несмотря на то что стояла ночь, было светло как днем — огонь разгорался все сильнее и озарял небо багровым заревом. Мы успели добежать до набережной реки Осима, когда снова послышался зловещий гул и взметнулся громадный столб пламени. Обрушились пылающие армейские склады, на улицы выплеснулась новая толпа людей. Искры взлетали в ночное небо вместе с пронзительными криками и стонами — тысячи людей так и не смогли выбраться из здания склада и сгорели там заживо!

Я оставил всякие надежды выбраться из этого столпотворения живым и невредимым, кругом творилось настоящее светопреставление, и дальше могло стать только хуже! Жар от пожарищ гнал нас все дальше, мы покорно двигались вместе с остальной толпой в сторону моста Айкава. Люди запрудили мост так плотно, что мы протискивались с большим трудом, но пламя стремительно нагоняло беженцев, его языки уже дотягивались до одежды — надо было срочно что-то предпринимать, иначе мы все рисковали сгореть заживо.

На наше счастье, под мостом как раз проходила барка, она была аккурат под нами!

Кенкити крикнул:

— Прыгаем туда! — схватил Иё на руки и прыгнул вместе с ней. Я, не мешкая, последовал за ними. На барке уже сгрудились несколько дюжин пассажиров, но среди них нашлись люди, которые помогли нам взобраться на борт. От безысходности люди стали бросаться с моста в реку целыми сотнями, многие плыли к барже и пытались вскарабкаться на борт. Некоторым это удавалось! Но перегруженная барка осела и могла перевернуться в любой момент…

— Убирайтесь! Лодка переполнена! — ревели озлобленные пассажиры.

— Вы бросаете нас на верную смерть! — кричали в ответ из воды.

Но внезапный резкий порыв ветра положил конец препирательствам, барка тронулась с места и легко, словно деревянная щепка, поплыла в сторону Училища матросов торгового флота. В этом районе тоже полыхали пожары, огонь охватил все крупные здания до единого…

Мы снова запаниковали, но ветер был на нашей стороне, он опять сменил направление и погнал нашу перегруженную барку дальше. Лодка дрейфовала по реке довольно долго, пока не достигла самого морского побережья. Здесь наше утлое судно выбросило на берег.

Мы оказались на острове Цукуда в устье реки Сумида. Побережье в окрестностях старого Токио стали застраивать относительно недавно, эти районы меньше других пострадали от землетрясения.

Мы выбрались из барки, оглянулись назад — и застыли в ужасе. Казалось, что город полыхает, как огромный факел, пламя все выше взбиралось в ночное небо! Нам самим с трудом верилось, что мы смогли вырваться из этого ада, — все вместе, живые, здоровые и неразлучные!

Мы побрели вниз по течению реки, на противоположном берегу на много километров пожар выжег город дотла, оставив лишь почерневшие от огня руины, а вода бесстрастно выбрасывала на берег сотни обгоревших трупов…

Но мы спаслись! Странное существо человек, хоть в радостный день, хоть в годину жестоких испытаний у него одинаково бурчит в животе, если желудок требует пищи, во рту пересыхает, а в горле першит от жажды. Надо было срочно думать, как раздобыть пропитание. Клянчить милостыню у местных жителей при таком наплыве беженцев было занятием бесперспективным. Слишком много людей собралось на острове — стольких местным не прокормить.

Мы решили разделиться и отправиться на поиски пищи в разных направлениях. Мне и раньше случалось не раз бывать в здешних краях, еще когда я занимался доставкой кокса заказчикам, так что я отлично знал этот район и уверенно пошел на запад вдоль морского побережья, пока не наткнулся на ухоженный земельный участок, покрытый густым слоем сочной зеленой травы.

Я наклонился и стал осторожно раздвигать стебли, в надежде отыскать хоть что-то съестное — ягоды, коренья или, на самый худой конец, насекомых. И мне опять повезло — я обнаружил цикаду! Целые полчища цикад скрывались среди травы, насекомые тихонько сидели на тонких стеблях и были почти не заметны. Я стал носиться по всему участку, старался наловить как можно больше, но скоро выяснилось, что мне некуда складывать богатую добычу. Тогда я сбросил кимоно, связал рукава, получилось что-то наподобие мешка, за два часа моя самодельная торба оказалась полной! Я вернулся в условленное место, и мы все втроем принялись закусывать цикадами. Мы ели насекомых сырыми — чего только не сделаешь, чтобы унять голод…

Когда я заглянул на зеленый участок следующим утром, там уже было полно людей и все они пытались ловить цикад. Напрасно я старательно наклонялся и раздвигал стебли травы, ни одного насекомого к тому времени уже не осталось. От разочарования я чертыхался как заведенный, но это мало помогало справиться с голодом и жаждой. Мы стали думать, как быть дальше. Среди беженцев распространялись слухи о пунктах раздачи еды, которые власти открыли для пострадавших. Кенкити предложил пойти поискать такой пункт, но усталая Иё начала хныкать, что не в силах больше идти. Мы уложили девушку отдыхать под сломанной лодкой, а сами пересекли мост — он тоже сильно обгорел — и пошли в сторону Фукагавы.

Мы шли и повсюду натыкались на изуродованные останки человеческих тел, а впереди, сколько хватало взгляда, тянулись бесконечные обугленные руины. Уже не помню, сколько мы отшагали, окрестности повсеместно полнились слухами о спасательных центрах, но нам так и не удалось отыскать ни единого! Мы смертельно устали, жутко проголодались и буквально валились с ног, но все же дошли до самого Хондзё и были где-то неподалеку от Комэ-тё, когда Кенкити заметил что-то необычное и окликнул меня:

— Смотри-ка туда — обезьяны! — Он был прав. Целых три обезьяны, одна большая и две поменьше устроились в укромном уголке у большого дерева. — Наверное, они уснули в тенечке, — предположил Кенкити.