Исповедь zadrota
Шрифт:
– Черт с тобой, только быстро.
Через полчаса мы все спустились вниз к припаркованному автомобилю. Машка вдруг расплакалась. Пришлось ее успокаивать. Я начал раздражаться. Время шло. По моим оценкам, через три часа Антон должен был сесть в самолет до Самары, потом около двух часов в воздухе, еще полчаса-час на то, чтобы выбраться в центр. Время шло даже не на часы – на минуты.
– Быстрее!
– Да-да, уже все, садимся, – огрызнулась Оксана.
Мы, наконец, отправились в путь. Поскольку на разговор не был настроен никто из нас, то я включил
– Оксан? – вдруг неожиданно спросил я.
– Что?
– Ты не жалеешь, что мы вместе?
– Это что за речи, товарищ Евгений?
– Иногда мне кажется, что я такой глупый. И что со мной тяжело.
– Да, ты глупый. И ты временами безрассудный. И с тобой тяжело. Но я тебя люблю. И поэтому считаю эти мелочи просто частью твоего характера.
– Отлично, – выдохнул я. Стало вдруг легче.
– Что-то случилось?
– …Да. Можно и так сказать.
– А как еще можно сказать?
– Ксюш, возможно, скоро придется сильно поджаться. И в Самару мы точно не переезжаем. Кажется, я только что потерял бизнес.
– А зачем тогда мы едем?
– Надо сделать несколько дел, прежде чем все закончится.
– Ну и ладно. Мне никогда не нравилась идея с переездом в Самару. Большие города пугают меня.
– Но там больше возможностей!
– Я за спокойствие. Посмотри на себя – на тебе лица нет из-за твоего бизнеса.
– Наверно, ты права.
Оксана наклонилась ко мне и поцеловала в губы.
– Дурочка! Мне же дороги не видно! – закричал я.
– Я тебя люблю, – прошептала она, улыбнувшись.
Мы снова замолчали. Я включил радио. Оксана задремала. Я вел машину и думал о том, какой же я осел, что не подготовил плацдарм для отступления. Ведь я мог легко на заработанные деньги развернуть пару партнерок и стричь небольшие купоны на старость. Или запустить какие-то стартапы, которые бы сделали меня публичной и популярной фигурой, а значит, дать доступ к деньгам инвесторов, не таких вороватых, как Владимир. Черт, я мог сделать так много и снова упустил момент.
Я совершенно не понимал, зачем я еду. Что мне даст эта поездка? Вдруг все показалось таким мелочным, таким суетным. Тех тридцати тысяч вполне бы хватило на разворачивание небольшого бизнеса в родном городе. Но тут с новой силой разгорелась жажда мести. И я придавил педаль газа. От рычания мотора проснулась Машка и расплакалась. Оксана тоже проснулась и посмотрела на дочь.
– Сейчас, Машенька, сейчас. Голодная, наверное.
Оксана отстегнула ремень и потянулась за Машкой. В этот момент она перекрыла мне обзор, а когда она сдвинулась, наша машина выпрыгнула с пригорка, и я увидел летящий навстречу борт грузовика.
Дальше я словно в замедленной съемке смотрел, как сминается передняя часть «Ауди» с моей стороны. Услышал, как скрипит сминаемый металл, как с глухим звоном лопнуло лобовое стекло. Тут дикая боль пронзила ноги и затем тело. Я потерял сознание.
Открыв глаза, я увидел перед собой белый потолок. Как? Я же был в машине. Вдруг я понял, что не могу пошевелиться.
Или нет, могу, но только кончиками пальцев рук. Я попробовал произнести слово, но получился только стон. Никто не подошел. Я снова отключился.Я открыл глаза от того, что кто-то тряс меня за плечо. Какой-то незнакомый человек в белом халате. Врач? Или посетитель?
– Евгений? Вы меня слышите?
– Да, – еле слышно отозвался я.
– Евгений, как себя чувствуете?
– Плохо.
– Шутите? Уже хорошо. У вас тяжелая травма: открытые переломы обеих ног и компрессионный перелом позвоночника. Мы провели две операции, теперь только покой и больничный режим.
– А как Оксана?
– Ваша супруга? С ней все в порядке. Просто чудо, что она жива. Вылетела через окно и приземлилась в придорожную канаву. Небольшое сотрясение мозга, но она здорова.
– Где она?
– Не знаю. Если надо, я ее попрошу ее поискать.
– Мне долго лечиться?
– Кто знает, такие переломы – штука сложная. Полежите месяцок, потом на костылях походите или на коляске – это будет ясно потом, посмотрим, как позвоночник себя поведет. Потом, если все будет хорошо, то месяцев через девять-десять попробуете начать ходить. Потом уже реабилитация, повторные осмотры – но это уже дело техники.
– Ясно.
– А пока отдыхайте, я пойду, – врач заспешил к выходу из палаты.
– Доктор!
– Что?
– А Маша, моя дочь?
Врач замер.
– К сожалению, тут мы бессильны. Ваша дочь погибла еще до приезда врачей. Мне очень жаль, примите мои соболезнования.
Дверь захлопнулась. Я снова потерял сознание.
Глава 20
Собирая камни
Когда я проснулся, рядом с кроватью сидела матушка. Лицо у нее было… Нет. В таких случаях принято говорить, что лица на ней не было. Я грустно улыбнулся в ответ. Она взяла мою руку и стала гладить ее.
– Мам? А где Оксана? – спросил я.
– Ты не беспокойся, она цела и здорова. По крайней мере, физически, – хрипло, сглотнув комок, ответила мать.
– Я знаю. А где она сейчас?
– Уехала. Домой.
– Как уехала? Я же тут…
– Машеньку поехала хоронить, – от внезапно пронзившей меня боли я сжал простыню.
– Как хоронить?
– Не держать же ее в морге неделю.
– Как неделю?
– Ты три дня был без сознания. Потом немного пришел в себя и снова впал в беспамятство. Дольше ждать уже не было возможности.
– Но она даже не зашла!
– В обиде она на тебя, винит в смерти Машеньки. Говорит, что если бы ты не гнал и следил за дорогой…
– Я следил? Если бы она не полезла назад, перегородив мне обзор… Если бы не расстегнула Машке ремень на кресле… Да что теперь говорить, – я замолчал. Весь вчерашний вечер ушел на перебор вариантов, как бы я стал действовать, будь у меня вторая попытка. И никак я не выходил виноватым. Не видел я того грузовика. И если бы Оксана не полезла назад, все бы обошлось. И Маша была бы жива. Была бы…