Исправители судеб

– Надо же, работают, – не отводя взгляда от светящихся камней, прошептал Эон.

Давным-давно эти камушки ему отдал один очень богатый и очень странный человек. Отдал в счёт оплаты долга: Эон помог доказать состоятельному коллекционеру, что тот не сходит с ума, а действительно видит то, что далеко не каждому дано. Жаль бедолагу – умер от сердечного приступа. Проживи он дольше, они б с Эоном исследовали эти видения и наверняка предоставили бы миру науки весомые доказательства существования других миров или той же самой магии, в которую теперь мало кто верил.

Эон осторожно приблизился к телу и собрал камни. Сжав их в кулаке, он попятился к сумке. В это мгновение прямоугольный прибор с антенной ярко моргнул и, испустив тонкую струйку дыма, погас. В нос ударил запах горелого пластика. Эон аккуратно поместил камни в мешочек и вместе со сгоревшим прибором-анализатором уложил обратно в сумку. Он доказал самому себе: это была мощная энергия, вышедшая из человеческого тела, душа, если кому-то угодно её так называть.

По спине пробежали мурашки, холод сковал грудь. На подсознательном уровне Эон понимал: это не только осенняя зябкость. Плечо заныло так, словно через него только что насквозь прошла пуля. Он прижал к ноющему месту ладонь, стараясь не позволить боли притупить бдительность. Казалось, потусторонний мир коснулся его души.

Он обернулся и замер. Из темноты улицы выступила фигура. Отчётливо видимая на фоне чёрного неба, она медленно и неотвратимо приближалась. Фигура эта не шла, а плыла, оставляя за собой шлейф непроглядной дымки. Клубы рассеивались за спиной существа и появлялись вновь, словно его тело состояло не из мяса и костей, а тлеющих головёшек.

Эон сделал шаг назад, другой… потерял равновесие и упал. Несколько мгновений ещё он сидел неподвижно на тротуаре, смотрел на странное видение, потом, не поднимаясь, начал отодвигаться, отползать задом.

Неведомое существо не обращало на него никакого внимания. В абсолютной тишине оно приблизилось к мёртвому телу и, протянув руку, собрало в свою ладонь извивающуюся и пульсирующую светом энергию. Длинные полусогнутые пальцы словно играли на невидимых струнах в тот миг, когда центр ладони впитывал мерцающие блики. Безликая голова, склонившаяся над телом, поднялась и посмотрела на смельчака-агностика своей зияющей пустотой. Лица не было, одно лишь чёрное пятно, бесконечная пропасть, тьма…

Перед глазами Эона всё поплыло. Он отвернулся, с трудом поднялся на ноги и со всех сил побежал к дому.

Он не боялся за свою жизнь, но точно знал, что никогда не забудет того, что ему довелось сейчас увидеть: душу умершего и посланника смерти – жнеца.

И ему никогда прежде не было так жутко. Разве что тогда, в детстве…

***

Громкий крик рвался откуда-то снизу, пробивался сквозь пол, сочился из прочных стен дома. Казалось, крик этот вот-вот проломит бетонный пол и уложенный поверх него паркет.

Голос был мальчику знаком и одновременно с этим искажён, деформирован до неузнаваемости.

Страх сковывал тело, но мальчик продолжал идти по длинному коридору, в конце которого мерцала лампа, освещая узорчатые обои вокруг абажура, слегка вытертый узкий ковёр на полу, приоткрытую дверь, ведущую в подвал. Страх сдавливал горло, мешая дышать.

Мальчик начал медленно спускаться вниз. Шмыгая носом и робко шаркая расстёгнутыми сандалиями, он преодолел ступени и замер у основания лестницы. Воздух подвала неприятно холодил тело.

Уши снова резанул крик: на этот раз женский. Мальчик закрыл глаза и помотал головой, прогоняя мысли прочь. Но те неотвязно стучали в висках: «Подвал… Неужели их подвал… лаборатория отца стала местом для пыток?».

И снова крик. Мальчику показалось, он узнал голос. «Мама?..» Он заледенел от ужаса. Словно деревянная марионетка, наблюдатель, а не хозяин своего тела, он приближался к лаборатории отца. Из помещения, из-за двустворчатых дверей лился яркий свет. Мальчик распахнул их, остановился на пороге и прикрыл глаза тыльной стороной ладони. Не сразу, но ему удалось рассмотреть сквозь растопыренные пальцы, что происходит внутри…

– Эон, Э-он, – позвал его женский голос.

– Мама, – прошептал он.

– Мистер Лэнхри, мис-тер Лэнх-ри-и, – стало понятно: его зовёт Ясмина.

Перед ним появилась цыганка – красивая улыбающаяся женщина с алой розой в волосах.

– Что ты здесь делаешь? – прошептал мальчик Эон.

– Проснитесь же! – выкрикнула Ясмина, хмуря свои красивые чёрные брови.

Эон дёрнулся, открыл глаза, часто заморгал. Разглядел её, наконец, наяву. Цыганка, опустившись на одно колено, вцепилась в ворот его пиджака обеими руками и трясла, что есть сил.

– Что? Что вы… – Эон привстал, опёрся на локти.

Голова немного кружилась.

– Ну, наконец-то, – она отпустила его и выпрямилась. – Вы стали кричать. Мне показалось, что ваше тело свело судорогой: так начали дёргаться… – цыганка помотала головой, громко выдыхая.

– Всё хорошо, – Эон провёл ладонью от волос и до щетины на щеке. – Кошмар приснился – вот и всё.

– Вы звали мать, – Ясмина склонила голову, вопросительно глядя на постояльца.

Эон промолчал. Он и сам-то до конца не понимал этих повторяющихся видений, не мог нащупать, осознать границу между назойливыми снами и воспоминаниями.

Тот самый страшный момент всегда ускользал от него. Как он ни старался, как ни боролся со своим детским страхом, но увидеть произошедшее в лаборатории отца не мог.

Зачесав непослушную чёлку растопыренными пальцами, Эон осмотрелся. Небольшой уютный холл Теавеса освещался огнём, полыхавшим в камине, выложенном из камня. Над камином висела картина в богатой золотистой раме с вензелями. На ней была изображена пара: мужчина в классическом костюме, из-под пиджака которого выглядывал поднятый ворот пёстрой рубахи и красивая женщина с алой розой в чёрных волнистых волосах и столь же ярком разноцветном платье.

«Наверняка родители или бабушка с дедушкой Ясмины», – подумал Эон.

Он опёрся о стену спиной и затылком. Смотрел на тёмный потолок, на котором дёргалась в такт танцующим в камине языкам пламени тень от старинной кованой люстры. Напротив него, разместившись в антикварном кресле и укрывшись пледом, дремала Кейт. По-видимому, выкрики Эона не разбудили утомлённую событиями женщину.

– Она недавно уснула, – сказала Ясмина, глядя на черноту за окном. – С этой бесконечной ночью у всех нас режим сбился напрочь.