Испытание Огня

Рядом с высокой комиссией отирались человек десять — преподы с разных факультетов. А вот ректора, как и Эмиля фон Глуна, в зале не было.

При мысли о кураторе щеки опалило неуместным румянцем, но я этот порыв погасила усилием воли. Не до него сейчас и не до снов. И вообще, кто знает, как там провернется дальше? Возможно, Глуна уже сегодня разоблачат.

А после разоблачения что? Местный аналог Азкабана или казнь?

Воображение тут же подкинуло неприглядный образ: синеглазый брюнет с бессильным оскалом ярости на лице стоит на четвереньках. Его голова покоится на огромной деревянной колоде, а в паре сантиметров над шеей хищно сверкает лезвие топора — палач примеривается, намечает траекторию.

И хотя умом я понимала, что за убийство четверых человек казнь — наказание вполне справедливое, но… по коже все равно мурашки побежали. Невольно сглотнув, я теснее прижалась к Касту.

Пижон знать моих мыслей, разумеется, не мог, поэтому шепнул банальное и не в тему:

— Не бойся. Все хорошо будет.

А в следующее мгновение пространство наполнилось траурной музыкой. Толпа студентов расступилась, пропуская в центр зала процессию из дюжины одетых в алое мужчин, нескольких женщин и Глуна с ректором, которые замыкали шествие.

Я не сразу осознала, что перед нами представители культа Ваула — жрецы и жрицы. Первые несли три урны с прахом и один вполне похожий на земной гроб. А вторые стучали в бубны, отбивая медленный печальный ритм.

Увы, я не отношусь к числу людей, которые воспринимают похороны с отстраненным спокойствием. При виде этого шествия мне откровенно поплохело, вплоть до тошноты. Видимо, поэтому все, что происходило дальше, я воспринимала лишь краем сознания.

Сначала ректор прочитал долгую, не лишенную пафоса речь о Фиртоне. Потом еще более долгую, исполненную неподдельной скорби речь о трех погибших студентах. Церемония прощания, напротив, оказалась короткой — к жрецам, держащим урны, и к опущенному на пол закрытому гробу подошли человек десять, не больше.

Среди тех, кто изъявил желание лично попрощаться с погибшими, был и Каст. В этот момент он выглядел резко посерьезневшим и, судя по всему, вновь винил самого себя.

После этого траурная процессия в составе храмовников, преподов и членов комиссии двинулась прочь из зала. Я не знала подробностей местного обряда похорон, но, как поняла, народ к расположенному на территории храму Ваула направился. И малодушно порадовалась тому, что нас, студентов, не пригласили. Нам предстояло разойтись по аудиториям согласно расписанию и дождаться возвращения преподов.

Так мы и поступили. Послушные и заметно пришибленные произошедшим в большом зале действом.

Звонка, возвещающего начало первой пары, сегодня не звучало. Тем не менее мы послушно расселись на привычные места.

Я, как всегда, устроилась на первом ряду и машинально вытащила из сумки тетрадь. И только после этого догадалась повернуться и взглянуть на Кэсси. С некоторых пор рыженькая «эльфийка» и ее закадычная подружка Велора садились рядом со мной. Но хотя я отлично знала, что это не по доброте душевной, а так, во исполнение пожеланий Каста, была благодарна девчонкам за эту каплю поддержки.

Сегодня Кэсси была заметно напряжена. В том, что это связано с появлением в академии одной рыжеволосой дамы, я не сомневалась. И, не удержавшись, спросила:

— Все в порядке?

— Относительно, — чуть поморщив нос, ответила «эльфийка». И добавила после небольшой паузы: — Просто боюсь реакции мамы на выбор Каста.

Я едва не застонала. Ну вот, этого и следовало ожидать! А Кэсси, уловившая мой скепсис, совсем хмурой стала. Наклонилась ближе и спросила тихо-тихо, так, чтобы никто другой слышать не мог:

— Он тебе не нравится, да?

Я не ответила, однако сокурсница и без слов поняла. Но не отстала.

— А кто нравится?

Не выдержав, я закатила глаза.

— Никто.

— Совсем-совсем?

Что тут ответить? Пожать плечами, и только.

Жаль, Кэсси на этом не успокоилась. Наоборот, придвинулась и доверительно сообщила:

— Даша, я уже поняла, что ты очень гордая, но подумай головой. Ты одна, в чужом для тебя мире, и… — вот теперь девушка заметно смутилась, даже покраснела, — …и одна ты тут не выживешь. Отказываться от покровительства моего брата по меньшей мере глупо. Тем более, при том, что он тебе искренне симпатизирует.

От такого заявления я буквально опешила.

— Хорошо, Кэсси. Давай представим, что симпатия взаимна. Что дальше?

Я намекала на разницу в социальном положении, и «эльфийка» намек поняла. Тут же потупилась, невольно выдав главное — предупреждения Глуна были обоснованы, семья Каста меня не примет. Причем, видимо, даже несмотря на благословение Ваула. Вроде как танец — случай единичный, да и амулета не осталось…

— Даша, я все понимаю, но поверь, это лучше, чем ничего, — «добила» Кэсси.

Вместо ответа я фыркнула и отвернулась, точно зная — нет, ни за что. Да, признаться, некоторое время назад я размышляла насчет покровительства, поскольку понимала, что с Полара не вырваться. Зато теперь, когда появился пусть призрачный, но шанс…

Согласна, жить под крылом Каста и его семьи проще, но не смогу. Не готова я становиться ни любовницей на содержании, ни тем более служанкой.

— Не злись, — вновь позвала рыженькая.

Хотелось огрызнуться, но я прикусила язык. Потом вспомнила еще один момент и снова к сокурснице повернулась:

— Кэс, можешь объяснить кое-что?

«Эльфийка» уставилась выжидательно, и я слегка замялась, но вопрос все-таки озвучила:

— Лорд Глун. Я так поняла, по нему большинство девчонок страдает. А ведь тут далеко не каждая с нужным происхождением…

Вот теперь Кэсси глаза закатила, явно давая понять, что лично ее массовая любовь к синеглазому куратору порядком подзадолбала. Но все-таки ответила:

— Да, не каждая. Но девчонки убеждены, что лорд куратор из тех, кто живет по собственным правилам. Что ему плевать на мнение света и магического сообщества.

— А с чего они это взяли?

— Ну как это с чего? Во-первых, репутация. Во-вторых, эта его ссылка в нашу академию. Людей, которые уважают правила, не наказывают, понимаешь?

Я понимала, но прежде всего то, что информация о кураторе очень противоречива. Помнится, кто-то говорил, что Глун нарочно на эту «ссылку» в Академию Стихий нарвался. А если так, то говорить о мятежном нраве как-то глупо. Хотя кто его знает?

И да, кстати…

— А что с его репутацией?

— Слишком много пятен, — передернув плечами, ответила собеседница. — Если бы не тот факт, что он воспитывался в глуши…