Испытание седьмого авианосца

Старик выдавил из себя улыбку.

— Очень приятно, что вы так преданы «Йонаге», мистер Росс. Но подполковник Ивата бережет место в задней кабине для вас и очень хвалит ваши стрелковые навыки.

— Весьма польщен, — ответил Брент, опуская бинокль.

— А еще я рад, что вы отставили свои раздоры, — продолжал старик, неотрывно глядя в бинокль.

Что-то промычав в ответ, Брент тоже взял бинокль и стал вглядываться в подступающую тьму. Фудзита наверняка понимает, что «раздоры» отставлены не навсегда. Он полетит с Иватой, но это не означает, что они вот так враз станут друзьями. Такого просто быть не может, ведь он прилюдно положил подполковника на обе лопатки. Самурай никогда не откажется от возмездия. Брент восхищался им как пилотом, но продолжал относиться к нему с недоверием.

— Сэр, — подал голос контр-адмирал Уайтхед, — три дня назад наша подлодка «Феникс» засекла танкер «Нафуза» в море Сулавеси.

— Я знаю, адмирал, — ответил японец. — Они оказались расторопней, чем мы предполагали.

— Теперь «Блэкфин», должно быть, готовится к решающему броску.

Фудзита уронил бинокль и снизу вверх посмотрел на контр-адмирала.

— А может, уже атакует.

У Брента заныло сердце. Он так привязался к Уильямсу и команде. Встретились ли они с танкером?.. На случай успеха с лодки должна поступить специальная шифрованная радиограмма, но «Блэкфин» пока молчит. А что, если их самих уничтожили? Запеленговали после первой передачи и пригвоздили к дну глубинными бомбами. Он вздохнул и нервно постучал по ветрозащитному экрану.

С приглушенными дизелями «Блэкфин» медленно бороздил просторы спокойного моря.

Над головой в безлунном и безоблачном небе сияли звезды. До рассвета еще далеко. Лейтенант Реджинальд Уильямс устало облокотился на стальной щит и взял в руки бинокль. До южного прохода к атоллу Томонуто осталось всего восемь миль. Где-то там патрулирует их эсминец: радиотехническая разведка засекла его сигналы. Хотя активный гидролокаторный поиск не ведется, но Уильямс уверен, что гидроакустики сидят в наушниках и непрерывно слушают. Даже при том, что четыре «Фэрбенкс-Морзе» работают на самой малой скорости — только чтобы лодка имела ход, — все равно есть риск быть обнаруженными. Во время первого рейда близ Томонуто он убедился, что благодаря покрытию, поглощающему лучи радара, лодку засечь очень трудно. А теперь две балластные цистерны залиты наполовину, осадка у лодки низкая, и на воде ее почти не видно.

Командой он вполне доволен. Пятнадцать опытных подводников — девять японцев и шесть американцев — заменили убитых и раненых. Вместо Росса Фудзита прислал младшего лейтенанта Сехеи Имамуру. Уильямс возложил на него штурманские обязанности, а старшим помощником назначил Чарли Каденбаха. И все-таки жаль, что нет Брента. У Реджинальда вырвался вздох. Отношения у них не всегда складывались, но Бренту нельзя отказать в смелости, находчивости и умении снискать любовь команды. Уильямса замутило, когда тот обезглавил араба, мало того — он узнал, что американский самурай еще раньше снес голову двоим, но теперь, как ни странно, его действия казались правильными и справедливыми.

Три дня назад они перехватили радиограмму подводной лодки «Феникс». Танкер «Нафуза» с двумя эсминцами замечен в море Сулавеси. Уильямс еще вчера рассчитывал увидеть этот конвой, но обманулся в своих ожиданиях. Пока на экране появились только радар патрульного эсминца и еще несколько поисковых сигналов из внутриостровного пространства. А все остальное электронное оборудование он приказал зачехлить.

Командир быстро оглядел людей на мостике, чтобы убедиться в надлежащей бдительности. Во время долгих ночных вахт легко устать и расслабиться. Рулевой второго класса Гарольд Сторджис сжимает штурвал и напряженно вглядывается в освещенный тусклым красным светом репитер гирокомпаса. Справа у системы оповещения матрос первого класса Тацунори Хара, поднеся к глазам бинокль, смотрит на нос. Двое впередсмотрящих внимательно обшаривают свои сектора. Еще двое по крыльям мостика тоже глядят в бинокли. Все тихо, слышны лишь пыхтенье дизелей да плеск воды, наползающей на нижнюю палубу и выливающейся сквозь стоки и шпигаты.

— Мостик! — донесся из репродуктора голос Ромеро.

— Здесь!

— Командир, РТР засекла три мощных радара. В библиотеке числится только один — это «Нафуза». Другие не идентифицируются.

Сердце забилось в груди, как перед ответственным матчем. Язык сделался чугунным, неповоротливым, горло превратилось в знойную пустыню.

— Так, — услышал он свой странно спокойный голос. — Дальность и пеленг.

— Дальность девяносто миль, истинный пеленг два-два-пять.

— Скорость хода?

— Что-нибудь десять-одиннадцать узлов, сэр.

Реджинальд быстро произвел в уме подсчеты. Конвой должен прибыть на место завтра днем — около пятнадцати часов. Он бросил взгляд к восточному горизонту, где намечалось слабое розовое сияние, напомнившее ему о том, что до рассвета осталось несколько минут. Черт возьми, надо погружаться, иного выхода нет. Аккумуляторная батарея полностью заряжена, и топлива по меньшей мере еще на неделю. Он наклонился к микрофону.

— Штурманский отсек!

— Здесь штурманский отсек! — ответил Сехеи Имамура.

— Глубина под килем.

— Сто сорок саженей, командир.

— Дайте курс на середину прохода.

— Ноль-три-два.

— Глубина за четыре мили от него.

— Сотая изобата как раз проходит через ту точку.

— Хорошо, — удовлетворенно кивнул Уильямс.

Значит, они смогут подойти к месту встречи, и арабские сонары времен Второй мировой войны их не засекут. А если враг схитрил, вооружил свои эсминцы новым оборудованием, тогда хана. Но выбора нет. Только с той позиции у него будет наилучший шанс для нанесения торпедного удара по танкеру. Он тихо сказал Сторджису:

— Право на борт, курс ноль-три-два.

Сторджис повторил приказ и переложил руль.

Уильямс набрал в легкие воздуху и крикнул:

— Впередсмотрящим очистить мостик! Готовиться к погружению!

Он услышал, как команды передаются через открытый люк рубки.

Двое впередсмотрящих быстро оставили свой пост у перископа и юркнули в люк, за ними спустились двое с левого и правого борта, потом Хара и Сторджис. Последний взгляд к горизонту, перед тем как покинуть мостик — и Реджинальд скомандовал:

— Погружение!

Нажав одной рукой кнопку сигнала тревоги, он потянул другой за деревянную ручку и со звоном захлопнул люк. Затем повернул рукоятку герметичного задраивания. По судну пронесся рев старого автомобильного клаксона. Операторы поста погружения заработали рычагами, послышались хлопки открывающихся клапанов в цистернах главного балласта. С толчком, сотрясшим рулевую рубку, закрылся колпак приемной шахты, на смену уханью дизелей пришел ровный гул электромоторов.

Он спустился по трапу и встал у перископов — широкоугольного, ночного, и командирского. Рулевой Сторджис по-прежнему стоял впереди и глядел на приборы: индикатор скорости, приемник воздушного давления, репитер гирокомпаса, глубомер, манометр, устройства связи с машинным отсеком, счетчик оборотов, рулевой указатель. Слева от Сторджиса телефонист Рэндольф Дэвидсон — Рэнди — нацепил наушники и не сводит глаз с пульта.

Справа на стуле перед старым сонаром «Тип Четыре» поместился Ромеро, тоже в наушниках. Прибор поставлен на «пассивное» слежение до особых распоряжений командира. Старшина Тадаси Такигути вперил взгляд в пустой экран радара. У компьютера управления торпедами никого нет.

— Продувку отставить! — крикнул командир поста погружения, энсин Герберт Бэттл.

Лодка пошла носом вниз, покачалась и легла на левый борт. Прежде чем Уильямс успел сказать слово, Бэттл напустился на двоих матросов, что стояли у креномера: