Испытательный срок

Второй раз за день её об этом спросили, и второй раз придётся врать. Анька, может, и сдаст её потом с потрохами, но если мама узнает, что она выказывала неудовольствие Павлу Сергеевичу…

— Всё в порядке, — ответила Ира. — Очень… интересно.

— Правда? — Сафонов удивлённо поднял брови. — Коллеги делятся рабочими подробностями?

— Не особо, — честно сказала Ира. — Но скучно не бывает.

И на сей раз не соврала. В отделе контроля как угодно, только не скучно. Всего три дня прошло, а такое ощущение, что месяц!

— Это хорошо, — рассудил Павел Сергеевич. — Когда работа превращается в рутину, жить становится невыносимо.

— Поэтому папа и уволился, — подхватила Анька.

— Не только, — Сафонов усмехнулся. — Ира, какие у вас планы на выходные? Может, заглянете все вместе к нам на дачу? Мы что-то припозднились с открытием сезона шашлыков, хотим исправить.

— Ой, — вот тут Ира всерьёз растерялась. Днём она уже сказала Аньке о своих намерениях, однако выходные казались слишком недостижимыми, чтобы всерьёз строить на них планы. — Даже не знаю, надо у мамы спрашивать. У неё может быть смена…

— Понял, надо звонить Лене, — хохотнул Павел Сергеевич. — Как родители себя чувствуют?

— Да вроде ничего…

Поток машин понемногу иссяк, и говорить стало проще. Ира добросовестно ответила на несколько вежливых вопросов о жизни, семье и работе, Павел Сергеевич похвалил погоду и заметил, что лето обещает быть жарким. Анька откровенно скучала, глядя по сторонам, пока что-то на въезде не привлекло её внимание. Ира скосила глаза и обнаружила близ шлагбаума оживлённо болтающих на ходу Тимофееву и Зарецкого. Контролёры её, без сомнения, заметили, но подходить пообщаться не стали. Остановившись у маленькой красной машины, Оксана по-хозяйски оперлась о капот и принялась что-то излагать; Ярослав слушал, склонив голову к плечу.

— Иркины коллеги, — хмыкнула Анька.

— Правда? — Павел Сергеевич скользнул взглядом по обоим и покачал головой: — Никого из нынешних не знаю. Верховский, когда пришёл, разогнал всю старую команду.

— Так он уже лет пять там заправляет, — наморщила лобик Анька.

— Семь, — уточнил Сафонов. — Уже, наверное, сменил состав пару раз. Нервная работа, быстро людей выжимает…

Анька издала неопределённый звук, который можно было расценить и как согласие, и как недовольство. Павел Сергеевич не обратил внимания — или не захотел обращать.

— Ладно, пора уже, — он вытянул из кармана брелок. — Ирин, залезай, подвезём.

— Спасибо! — Ира обрадованно улыбнулась.

Прежде чем забраться в пахнущий кожей и мужским парфюмом салон, она, не удержавшись, оглянулась на Оксану. Та, к несчастью, смотрела в другую сторону, а жаль! Полюбовалась бы, кто в знакомцах у скромной секретарши, авось перестала бы докапываться по поводу и без… Ира ограничилась тем, что мысленно показала стерве язык, и почти уже закрыла дверь, когда поймала на себе изучающий взгляд. Зарецкий не привык выпускать из внимания ни одной мелочи.

VIII. Возмутитель спокойствия

— Синоптики обещают аномально жаркое лето, — торжественно озвучил Макс и прокомментировал: — Надо, что ли, минсельхоз предупредить. В жару всегда полудницы лезут…

— Наше дело — не предупреждать, а действовать, когда уже допредупреждались, — назидательно произнёс Старов. — Не переживай, там надзор работает. С превентивными мерами они отлично справляются сами.

Макс недоверчиво хмыкнул, выразив всё, что думает о коллегах, и принялся листать ленту дальше.

— О! На юго-востоке Москвы орудует маньяк, — жизнерадостно сообщил он. — Известные жертвы — молодые девушки, преимущественно светловолосые… Ир, ты, часом, не в Печатниках живёшь?

Ромашка встрепенулась, испуганно выглянула из-за кипы бумаг.

— Н-нет, в Ясенево…

— Вот и правильно, — одобрил Макс, подмигнув девушке. — На юго-восток не езди. Так, что тут у нас… Очередное падение курса рубля, прогнозы аналитиков… И чего только шарлатанов всяких слушают? Сходили бы вон к Маргарите Алексеевне из финансов, человек виртуозно на кофейной гуще гадает. Точность пятьдесят процентов: либо сбывается, либо нет…

— Макс, сделай милость, заткни пасть! — не выдержала Ксюша. С утра она поцапалась с Мишкой на какую-то заумную тему, потерпела поражение и теперь злилась на весь мир. — У тебя дело есть, вот им и занимайся!

— А я уже всё сделал, — похвастался Некрасов. — Зарегистрировался там у этих чудиков, приглашалку получил. Вот в субботу пойду просветляться.

— Разведка боем? — усмехнулся со своего места Старов.

— Боем против логики и здравого смысла, — хохотнул Макс. — Ксюня, не смотри на меня так. Если бы у меня было какое-нибудь имущество, я бы переписал его на тебя.

— Зачем?

— Чтобы не досталось сектантам в случае безвременной гибели моего рассудка, — пояснил Макс с серьёзной миной.

Тимофеева прыснула.

— Завещай мне свою штормовку, и я, так и быть, передам твоё лишённое разума тело научникам. На опыты.

— Ну нет, мне тогда не в чем будет ездить на природу кому-нибудь поклоняться. Ребят, дайте заявку, пока я со скуки не сдох! — взмолился Макс. — Хоть на артефакты, хоть на нежить! Невозможно же!

— Кто-то в метро давно не спускался, — ядовито заметил Ярик.

— Кто-то на «тойоте», — парировал Макс. — Мы люди простые, общественный транспорт — наше всё.

— Хочешь — пробежимся в выходные по Сокольнической, — ласково предложил Зарецкий. — Ветка старая, кого там только нет.

— Я в выходные не могу, у меня секта, — напомнил Макс. — А что, есть заявки?

— Нет. Просто так, вместо спортзала.

Макс всерьёз задумался. Шастать ночью по обесточенным тоннелям — то ещё удовольствие, но у старших есть чему поучиться. Лучше уж терпеть издёвки Зарецкого в московской подземке, чем ждать, пока пристегнут, как Андрюху, к зануде Чернову и отправят к чёрту на рога.

— Давай на следующей неделе, — решился Макс. — Только, чур, никаких стресс-тестов.

— Ничего не обещаю. Нежить непредсказуема, — философски заметил Ярик.

— Я с вами хочу, — влезла Ксюша, однако Зарецкий покачал головой.

— Нет, не надо. Педагогический эффект пропадёт.

Макс гоготнул и тут же смутился, взглянув на раздосадованное Ксюшино личико. Попробовал бы кто другой ей отказать — получил бы едкую отповедь, но Ярика она слушается. Его, Мишку и Верховского, а больше, пожалуй, никого на этой планете.