Испытательный срок

Дотянулся до выключателя, включив светильник, чей свет мягко разлился по комнате.

Вот она, с прикрытыми глазами, рваным дыханием, от которого так притягательно вздымается грудь. С широко разведенными ногами, накрывая своей ладонью ее трусики, он чувствует на сколько она мокрая. И это заводит с еще большей силой.

У самого стояк рвется наружу, больно упираясь в молнию брюк. Но это сейчас не важно. Важно то, что она вот, перед ним. А остальное отодвигается на второй план.

Стягивает с нее трусики, открывая крышесносящий вид для своих глаз.

Бархатистая кожа, нежные лепестки, сочащиеся влагой.

Ника потерялась во времени. Лишь только ощущения властны над ее телом. А когда девушка почувствовала горячее дыхание там, замерла. Предвкушая. Желая.

Нежные касания губ, языка срывали с ее губ стоны. Но Марк лишь углублял свои ласки, проникая языком глубже, цепляя самые чувствительные точки.

Девушка извивалась, выгибалась, желая получить то, что так долго было ей недоступно. Так долго она ждала этого момента и уже перестала надеяться.

Посасывающие движения чувствительного бугорка и проникающий палец в глубь, имитирующий свои движения, приближал неизбежный фейерверк, что готов был взорваться во всем ее теле, все больше скручивая спираль желания внизу живота.

В миг напрягшееся тело замерло, как натянутая струна и задрожало, с протяжным стоном удовольствия. Марк от этого звука чуть не кончил в штаны, от чего сам был в растерянности.

Он быстро стянул свои брюки, желая оказаться в ней, там, где она, сжимала бы его сейчас своими горячими стеночками. Навис над ней на локтях, целуя в губы, наслаждаясь ее ответом.

– Черт, - ругнулся он, поймав ее темный затуманенный взгляд.
– Я без защиты.

Она захлопала ресницами, словно не понимая, где находится и что сейчас произошло.

– Что?
– непонимающе, переспрашивает охрипшим голосом.

– У меня нет презерватива. Но я успею, - не успевает договорить.

– Это не важно. Я все равно не могу иметь детей, - срывается с ее губ.

Глава 22

– Что?
– теперь переспрашивает мужчина, слегка отстраняясь от девушки. Только сейчас оглядев ее голое тело замечает еле заметный шрам внизу плоского животика.

Марк касается его подушечками пальцев, проводя по его длине. Нет, его определенно не было, когда они были вместе.

– Что слышал, - девушка выбирается из под него, накрывшись покрывалом, стараясь спрятаться от вопросительного и не понимающего взгляда Марка.

– Что произошло? Ты же это упустила из нашего разговора, верно?
– он сел рядом, выжидающе смотря в ее растроенное личико. Он понимал что произошло что-то страшное. И хотел ли он это слышать - сейчас не имело значения. Он хотел правды.

– На момент твоего отъезда я была беременна, - собравшись с мыслями и смелостью сказала она, глядя в его синие глаза. Ее личный бушующий океан чувств.

– Беременна?
– Марк почувствовал холод, пробегающий по телу.
– Была? Что это значит?

– А то и значит. Что была беременна, - горько ухмыльнулась она и плотнее закуталась в покрывало.

– Почему мне не сказала?
– Марк не понимал происходящего.

– Зачем? Испортить тебе жизнь? Нагрузить тебя ребенком?
– одинокая слезинка скользила по ее раскрасневшейся щеке.

– А что потом? Ты сделала аборт? Да, Ника? Что случилось?
– он зло сжимал кулаки, не веря в сказанное. Она сама все решила за него. Не пожелав поставить его в известность.
– Мы обязательно что-то бы придумали.

– Я не делала аборт. Когда сказала матери, она да, была не в восторге. Стала расспрашивать кто отец. И я ей рассказала. Потому что была так счастлива. Что частичка тебя жила во мне. Но узнав кто отец, она изменилась в лице. Она была в бешенстве. Я была в шоке, - без остановки изливала свою боль девушка. А Марк слушал и его волосы просто поднимались от страха, что пережила его любимая.

– Я спряталась в своей комнате, пока она громила кухню. А потом успокоилась и пришла просить прощения. Мы пили чай и строили планы на будущее. Она представляла как будет нянчить внука или внучку. А ночью, - Ника всхлипнула. Ее уже прилично потряхивало от накатывающей истерики.
– Ночью у меня жутко разболелся живот. Открылось кровотечение и меня на скорой увезли в больницу. Я толком не помню, что говорили врачи. Но ребенка было не спасти. Сразу предупредили меня, что детей у меня больше не будет, так как при операции открылось сильное кровотечении и … - девушка захлебнулась в рыданиях.

Марк был в растерянности.

Он притянул к себе Нику, поглаживая по волосам, шепча что-то ласковое и успокаивающее.

У него мог бы быть ребенок. У них. Но, это какая то очень злая шутка.

У Марка у самого защипало в глазах. Он так себя ненавидел в этот момент. Винил себя в том что в какой то момент облажался со своей осторожностью. Ведь иметь детей не было у него в планах. За то, что так был увлечен своими планами, из за чего девушка побоялась рассказать о беременности. И за то, что потеряв с ней связь винил ее. Не себя, а ее за это. Дебил, Козел. Урод не достойный ее слез.

Всхлипы утихли и Марк понял, что девушка уснула. Осторожно провел по ее темным волосам, вдохнул родной запах. Уложил ее на подушки, укрыл теплым одеялом. Сполз на край постели, обхватил голову руками.

Не так он представлял конец вечера. Совсем не так.

Натянул домашние брюки и вышел из спальни, тихо прикрыв дверь. В гостинной открыл лоджию. Дотянулся до верхнего шкафчика, нащупал пачку сигарет.

Закурил по возвращению из Лондона. Нервы, переживания. Запуск ресторанов, невозможность выкинуть Нику из головы...все наложилось.

Чиркнул зажигалкой, затянулся.

Как теперь жить со знаниями этими? Сам хотел правды. Получай, распишись. Как она столько лет прожила с этими чувствами? Как не сломалась или все таки? Теперь он в полной мере ощущал себя мудаком. Как после всего этого смотреть ей в глаза? Не сказала о беременности, чтобы он в горячке не бросил идею учиться. Сменила свой долгожданный юрфак, к которому готовилась, закапываясь по ночам в книгах, на ресторанное дело. Она хотела быть рядом с ним, даже после того как потеряла ребенка. После того как поняла, что связь с ним потеряна. Она надеялась до последнего. Правильно говорит Ника, он что-то себе придумал и успокоился на этом.

Марку было так удобнее и легче справляться с чувством потери. Обида и злость помогали.

А как же она? Он ведь не задумывался над этим на протяжении всего этого времени. Не волновался, не переживал. Ведь попросить отца и он нашел бы ее. Гордость? Скорее всего. Вот теперь расхлебывай то, что натворил чертовой жалостью к себе.

Затушил сигарету. Легче не стало. Ни капли.

Вернулся в спальню к Нике. Но так и не решился устроиться у нее под боком, как бы не хотелось прижать к себе, обнять за талию, ощутить округлость груди в ладони.