Исследователь планет. Том 2

Отросшая нога слегка побаливала с непривычки, и Воланса ее приподняла, только кончиком пальца касаясь земли. Ну, пальцы, конечно, закрывали листья кохабитанта, но они почти не чувствовались, лишь иногда закрепляя стопу при движении по сложной местности. Ничего, еще буквально чуть-чуть, не успеет вернуться, как все придет в норму. Качнувшись вперед, девушка прижалась к Дочери и обняла ее. Вернее, попыталась — толщина-то ствола была ого-го! И прижалась к ней щекой.

Она помнила, что когда первое время жила тут, Дочь не очень ее жаловала, и в конце концов, Воланса вынуждена была уйти. Сейчас по какой-то причине от нее ощущалось мысленное тепло. Будто мама по голове гладит. Так-то она не помнила свою мать, и никогда не интересовалась, почему ее нет рядом. Нет и нет. А отец не рассказывал. Но почему-то ей сейчас казалось, что если бы мама у нее была, то гладила бы ее по голове именно так. А еще, наверное, с нею можно было бы поговорить и спросить совета. Чего-то Воланса не понимала — она прямо чувствовала это. Будто не видит чего-то, или не воспринимает, или не знает. Еще она чувствовала, что с Сергеем об этом говорить не имеет особого смысла — ей надо самой понять, как относиться ко всему этому и что делать. Главное — что делать. Как перевести их отношения из области сна в реальность при наличии таких барьеров на стороне Сергея? Ей-то ничего не мешало быть с ним. Ни в каком виде — хоть просто рядом, как-нибудь помогать ему или доставлять радость и ему и себе, хоть как. Хотя бы прятать его ветку в своей складке! Было у нее ощущение, что это простое занятие никогда не надоест ни ей, ни ему.

Воланса вздохнула и перевела взгляд. На глаза вдруг попался браслет, где жила Сунаа. Мутина задумчиво вытянула губы. Потом поиграла лицом, прищурила глаза, а затем широко раскрыла — ей вдруг показалось, что ее лицо застыло. Вспомнилось что-то, вернее осозналось, что когда у нее лицо вот так застывает, от Сергея перестает идти мысленное тепло. У него немного другое тепло, не как у Дочери. У нее — мягкое, как пух, а у него — горячее, как Глаз Матери на небе. И у него тогда взгляд становится острый и одновременно тяжелый. Только сейчас Воланса поняла, что лицо у нее замирает, когда она чувствует что-то неприятное — или мысли плохие, или еще что-то такое, а он это чувствует. Ну или видит. И что это означает? Что она ему тогда перестает нравиться? Или что?

Девушка снова вздохнула, поднесла руку к лицу и коснулась носом квадратика на браслете — вторую руку ей не хотелось отрывать от ствола Дочери.

— И чего мы ревем? — раздался из-за спины голос новой и, видимо, единственной подруги Волансы. Хотя, насчет «подруги» — это еще надо обдумать, кем она является для мутины. А можно и спросить.

— Скажи, а ты мне подруга? — Воланса покосилась через плечо, не отрывая щеки от дерева. В принципе, она и так смотрела вбок, так что увидела Сунаа, и как та оглядывается и попинывает один из камней площадки переноса на Нулам Инсула.

— Какой интересный вопрос. — Пробормотала синеволосая девушка, сцепила руки за спиной и стала прохаживаться по траве, бросая взгляды на окружающее и на Волансу. — А что ты подразумеваешь под словом «подруга»?

Воланса помолчала. Потом покачала головой, при этом чуть поцарапав щеку корой дерева, которое обнимала.

— Я не знаю. Но вроде бы, это кто-то, кто рядом? У которого можно что-то спросить? Рассказать? Хмм… Но это же можно сделать с любым мутом, и поговорить, и рассказать…

— Ну, вот, — Сунаа остановилась рядом и вдруг села на землю, оперевшись спиной о дерево, — не знаешь, а спрашиваешь. Хорошо, хоть слово такое в вашем языке есть! Не уверена, что у нас значение этого слова такое же, как у вас. Поэтому промолчу, но со мной можешь поделиться своими проблемами, я если смогу — помогу. Уже вроде обсуждали это раньше.

Воланса наконец оторвалась от дерева и села рядом с синеволосой девушкой.

— А откуда ты знаешь слово «реветь»? Вроде я не говорила его Сергею. И, кстати, я совсем не ревела.

— Когда меня включили, я получила весь языковый пакет, наработанный Сергеем и СУНИКом, так что знаю все, что знают они. А уж каким образом это было получено — мне неизвестно. А то, что не ревела — это хорошо, — Сунаа зажмурила один глаз, а другим как-то странно посмотрела на лицо Волансы, — только вон те дорожки, что начинаются от твоих глазиков и идут вниз, говорят совсем о другом.

— Да? — Удивилась Воланса и потерла щеки. — А я ничего и не почувствовала.

— Наверное, слишком глубоко погрузилась в свои мысли, — закивала Сунаа. — Так, что у тебя случилось… подруга? — ухмыльнулась она.

Воланса непроизвольно улыбнулась, отзеркалив улыбку, но тут же снова погрустнела.

— Я сегодня была во сне Сергея, — тихо стала она рассказывать. — Он наверное там отдыхает ночью, когда устанет днем — там много песка и много воды. Интересное место и совсем не опасное. И там мы занимались… — Воланса задумалась, — я не знаю, как это называется.

Сунаа вопросительно подняла бровь. Воланса же просто не могла подобрать слов.

— В общем, он прятал свою нижнюю ветку в мою складку, и это было очень приятно. Причем и мне, и ему.

Сунаа с неподвижным лицом смотрела на Волансу, потом уточнила:

— Я правильно понимаю, что ты во сне занималась «сексом» с Сергеем?

— «Слиянием»? — переспросила мутина, — Ну, можно и так назвать. Только сон был не мой, а его. Я специально смотрела в его голову, когда он спал… Ну, и была там. Не без помощи Дочери, конечно.

Сунаа вздохнула и посмотрела вдаль.

— Интересно, как тебя Сергей понимает? — пробормотала она, — Ну, ладно, допустим. И что там такое случилось, что ты плакала? Он тебя насильничал? Унижал? Бил?

— Да не плакала я! — Нахмурилась Воланса. — И ничего такого он не делал! Я ведь не сразу вспомнила, что было во сне. И вчера тоже похожее было, но тогда я утром не вспомнила сон. — Она поковыряла пальцем землю, достала камешек и стала его крутить в руке, глядя сквозь него. — А сегодня вспомнила сон. А во сне я все помнила, что было не во сне, и спросила его, почему мы не занимаемся этим тут. Вот… А он мне рассказал о его табу.

— Ну-ка, ну-ка, какие такие табу у нашего начальника экспедиции? — оживилась Сунаа и наклонилась к Волансе. Та подозрительно посмотрела на нее, но рассказала.

— Тю… — протянула Сунаа и разочарованно откинулась на спину. — По большому счету все это ерунда. Связь между разными видами? Не приветствуется, но и не запрещается, потому что такое редко случается, и, соответственно, каждый случай в прошлом вызывал непонимание и чаще был связан с разными психическими девиациями, ведь обычно разные виды — это и разная внешность. А ты почти ничем не отличаешься от нашего вида, кроме хвоста. Внутренне, да… Тут есть различия, но это как бы другое.

Сунаа вскочила и снова стала ходить туда-сюда перед Волансой. А та не отрывала от нее широко раскрытых глаз.

— Не принято бросаться на первую попавшуюся девушку? Хех… — хмыкнула голубоволоска, — Тут я бы поспорила. Впрочем, это вопрос воспитания. Но в целом, этот пассаж означает — не бросаться на незнакомую девушку. А ты ему уже хорошо знакома. Вон, даже во сне он тебя… То, самое… Хех… В общем, возражение отбрасывается.

— Педофилия? Тьфу и растереть. Физически ты вполне себе половозрелая самка, о чем говорит состояние твоего организма, а мозгами… Что ж, это просто незнание, наивность, невинность… Хотя, последнее, наверное, уже можно исключить, хе-хе. А остальное — дело наживное. Ты и так прогрессируешь семимильными шагами. Так что… А вот хвост — да. Тут проблема. Видимо, это у него какой-то психологический затык. Насколько я знаю, на Земле, откуда Сергей родом, есть разные безобидные сексуальные игры, где и хвосты есть, и рога, и чего только не бывает. И ничего, с удовольствием люди занимаются сексом в таком виде. Тут ничего я подсказать не могу. По крайней мере сейчас, надо подумать.