Истина где-то рядом

Старец покачал головой.

– Я проводник.

– Зачем я здесь?

– Спроси того кто привел тебя. Пустошь не место. Пустошь не здесь.

– Это я привел его.
– раздался голос. И впервые за все время я увидел на лице старца некоторое удивление. Рядом со мной словно из тумана стала проявляться фигура Виктора, он был как-то странно одет, я привык видеть его в старых джинсах и рубашке, но сейчас на нем была льняная рубаха и охотничьи брюки из свиной кожи, на поясе располагались красивые ножны с мечем. Волосы были такими же длинными как и у старца но перевязанные кожаной лентой и не седые а светло русые.

– Ты. Один из нарушивших закон.

– констатировал факт старец глядя на Виктора пустыми глазами.

– Я тот кто просил у тебя ответов но получил лишь вопросы. Тот кто говорил да но знал что нет, тот кто познавал а не знал. Хотел найти но отрекся.

– Зачем ты пришел.

– Ты у меня в долгу проводник.

– Ты оставил того кого нужно было оставить.

– Да.

– Ты не нарушал закон.

– Я поступил по твоему. Он, кого я привел тот, кто пострадает за это.

– Ты поступил по закону.

– Но не по совести. Я отпустил того кто жнет не сея.

– Ты получишь ответы.
– кивнул старец.

Виктор поклонился и отошел от реки шагов на двадцать. Я пошел за ним, лицо Виктора было мрачным, глаза были наполнены слезами.

– Я не понимаю...
– сказал я дотронувшись до плеча учителя.
– Мы в чистилище? Зачем?

– Мы в пустоши, Саша. Это место, где принимаются и опровергаются решения. Где нет времени, где жизнь и смерть лишь понятия. Это пустошь. Это еще один урок без которого не обойтись. Здесь ты поймешь что ничто не вечно. Есть только ты и то, что выше тебя. Есть только данный момент. И ничего больше. Это пустота. Она вечна.

– А он кто?
– кивнул я на старца, за спиной которого уже стояло только пять человек.

– Он уже ответил тебе на этот вопрос.

– Но я ничего не понял. Он словно древний пророк непонятной религии.

– Он проводник, тот кого нет.

– Как это?

– Он может дать ответ на любой вопрос, а может дать вопрос на ответ. Он не жил и не умирал, его нет. Он часть мира, он воздух, он время, он мысль.

– Но ты же сказал, что тут нет времени?

– А его тут и нет.
– усмехнулся Виктор.

– Но я же вижу его и слышу, значит он есть?

– Он есть, но только в данный момент, а в следующий его нет. Он не во времени. Он не рождался.

– Все равно не понимаю.

Виктор вздохнул.

– Он время не во времени. Он миг. Он не цепь событий, а разрозненность. Его ничего не связывает, ибо он не был рожден, отсчет его лет не ведется. Он может быть, или не быть. Он не связан с логикой мира. Он существует и не существует одновременно.

– А кто те люди, которые за его спиной?

– Он и на этот вопрос тебе ответил. Это знания и опыт.

– То есть это не люди?

– Уже нет.
– ответил Виктор.
– Нам пора.

Он пошел в сторону реки. Старец стоял там уже один и вряд ли его можно было назвать старцем. Он снова был молод, как тогда на тропе. Только руки не были сложены на груди и волосы были коротко острижены.

– Входи в реку.
– кивнул мне Виктор оставаясь на берегу.
– Теперь тебе ничего не грозит.

Я сделал три шага вперед. Вода была теплая и по ней уже не плыли лепестки ромашек. Можно было разглядеть золотой песок на дне и слегка синеватый оттенок иногда попадающихся камней.

– Подойди ближе.
– сказал проводник.

Я подошел. Он протянул ко мне руки и закрыл ими мое лицо.

– Ты уверен?
– впервые с интонацией спросил он, но явно не у меня.

– Уверен.
– ответил Виктор.

– Смотри.

– сказал проводник. Это предложение показалось мне глупым, так как за плотно прижатыми к моему лицу руками я не видел ничего, и когда я уже хотел это сказать, руки проводника вдруг стали светиться и исчезать, но за ними я увидел не реку и старца, а странную полуразрушенную комнату.

***

Эта комната наверное она занимала собой огромное пространство. Рядом с тем местом глее я оказался стоял невзрачного вида телескоп, словно собранный из мусора. Тусклые стекла были направлены в пролом в стене. На полу рядом с телескопом был обгорелый круг и полустертая надпись "? ?pur si mu?ov?..." Рядом на столике лежал странного вида термометр и стоял микроскоп, на полу лежал мушкет. Я поднял его и осмотрел. Оружие было тяжелым.

Комната напоминала политехнический музей, здесь плотными рядами стояли, лежали изобретенные человеком вещи которые изменяли мир. Я шел разглядывая эти экспонаты, и вдруг увидел на одной из стен календарь. Он привлек мое внимание, он явно был не частью выставки которая демонстрировала новшества новой эры с 16 века и далее. Календарь был создан раньше, гораздо раньше. Я подошел ближе и осмотрел находку. На листах скрепленных пружиной , желтых и пыльных были напечатаны только года. На верхнем листе был 1990 год. Тот который шел сейчас в реальном времени. Я удивленно смотрел на эту дату, что-то было в ней, в этих черных цифрах напечатанных на пропыленной бумаге. Я вспомнил новый год. Мать отца и брата. Этот праздник всегда считался у нас семейным. Где бы мы не были что бы не делали, но на новый год мы собирались вместе. Но в эту ночь с декабря 1989 на январь 1990 с нами не было брата моей мамы. Он умер за месяц до празднования Нового года. И в эту ночь особого веселия не чувствовалось.

Я вздохнул и отошел от календаря. Ударившись ногой о двигатель внутреннего сгорания лежавший на полу, остановился что бы осмотреть колено. Синяк расползался по коже с неимоверной скоростью, подпрыгивая на одной ноге я добрался до стоявшей не подалеку модели машины и сел на сидение.

Нога болела. В голове проскользнула странная мысль, найти холодильник и лед. Я поднял голову и огляделся. От неожиданности вздрогнув. Он стоял в метрах пяти от меня, рядом с тем самым двигателем и улыбался. Брат моей сестры, живой, в своем любимом костюме из джинсы.

– Кирилл?
– удивленно спросил я. Не веря своим глазам.

– Привет Саш.
– радостно ответил он.
– вот уж не думал не гадал тебя тут встретить. Думал он пошутил.

– Кто?

– Старик.
– Кирилл махнул рукой.
– ай да ну его.
– Он быстро преодалел разделявшее нас расстояние и обнял меня.
– Как ты племянничек?

– Живой.
– сказал я и осекся.
– Прости.

– Ой да брось.
– Кирилл сел рядом со мной и мечтательно посмотрел в потолок.
– Знаешь Живой это еще не главное. Как там?

– Все нормально.

– Ну и хорошо. Как Катерина, как Никитка, как Антон?

– Антон работает, Никита в универ поступил. Ну ты это еще застал. А мама очень переживает...
– я смотрел на него не отрывая глаз. Живого, веселого, такого каким он был всегда. Он вдруг повернул ко мне голову.

– Простите меня, Саш. Я был не виноват, но все равно простите. Я понимаю ей тяжело. Но это пройдет.
– он похлопал меня по плечу.
– улыбка вдруг стерлась с его лица.

– Что такое?
– спросил я заглядывая ему в глаза.