Истина всегда одна

— Да кто нас пустит в разведку?

— Пустит, — уверенно ответил Петруха. — Сначала снайпел стлелить, потом командила смотлеть как мы уметь и ласведка пустить.

— Ну… — Ваня подивился продуманности якута. — Так может и пустят…

Налет скоро окончился, дело шло к вечеру, штрафникам притащили бачки с едой. Кормить стали гораздо хуже, чем в расположении, но пайки все равно хватало чтобы наесться.

Ваня без особого аппетита черпал ложкой жидкую ячневую кашу с редкими волокнами тушенки и посматривал на начинающее темнеть небо. Вызов от политрука он уже перестал ждать.

Однако, когда ложка стала царапать дно, прибежал посыльный и отвел Ивана с Петрухой к командирскому блиндажу. Но внутрь их не пустили и заставили ждать возле двери. А потом и вовсе шугнули подальше.

Иван сразу почувствовал неладное. Даже по обрывкам разговора, который он успел услышать, становилось ясно, что спокойная жизнь у штрафников вот-вот закончится.

Ждать пришлось долго, наконец вышел среднего возраста подполковник с сильно недовольной, злой мордой и в сопровождении свиты из нескольких человек свалил из расположения.

Через несколько минут вышел Рощин и задымил папиросой, увидев Ваню и Петруху он очень неприветливо поинтересовался:

— Какого хера приперлись?

Настроением взводный явно не блистал.

— Товарищ старший лейтенант, нас вызвал товарищ политрук, — доложился Иван.

Сначала, обращения к начальнику по уставу, все эти «разрешите», «так точно» и «никак нет», здорово бесили его, но потом раздражение прошло, мало того, Ивану даже стало немного нравиться.

— А, ну да… — Рощин обернулся и негромко прикрикнул: — Андрей Владимирович, тут ты бойцов вызывал.

— Петров и Куприн? Пусть заходят.

В блиндаже было сильно накурено, сизый дым висел сплошной стеной. Сидевший за колченогим столом ротный угадывался только по фигуре.

— Товарищ майор, — сообщил ему Уланов. — Я нашел хороших стрелков. Думаю, организовать снайперскую пару. Немецкие снайперы чувствуют себя слишком вольготно. Сегодня при мне Петров застрелил немецкого снайпера, я вам докладывал. А из дивизии снайперов не допросишься. Разрешите попробовать? Хуже точно не будет.

Ротный посмотрел на него, словно не понял, что он него хотят и неопределенно махнул рукой, мол, делайте что хотите.

Уланов явно обрадовался и сразу потащил Ваню с Петрухой в свой закуток блиндажа, где показал на лежащий на лавке туго набитый вещмешок и прислоненную к стене немецкую винтовку со снайперским прицелом.

— Вот, забирайте. Винтовку свою отдаю. Пристреляна, бой отличный. Патроны в сидоре. А ты, Куприн, пока своей обойдешься. Все, взяли и ушли.

Ваня удивился, откуда у совершенно гражданского с виду политрука снайперская винтовка, но задавать вопросы предусмотрительно не стал.

— Моя такой не нада! — забеспокоился якут, тыкая в прицел маузера пальцем. — Моя без него луссе…

— Давай, давай, завтра поговорим, — Уланов подтолкнул якута к выходу.

— Стоять! — вдруг взревел майор. — До завтрашнего дня никуда. Пусть сидят в окопах. Удумали, мать вашу…

Иван сразу понял, что предчувствия не обманули.

В вещмешке оказались лохматые бурые накидки, при виде которых Петруха пренебрежительно скривился и пообещал сделать сам такие как надо. Немецкую винтовку он внимательно осмотрел и остался более-менее доволен, хотя сразу скрутил оптический прицел.

Иван не стал мешать, только пожал плечами. От прицела он бы точно не отказался, так как в своей меткости сильно сомневался. Но немецкая оптика на его СВТ без кардинальной переделки не становилась. Хотя сама винтовка, к счастью, оказалась довольно точной. На две сотни метров, Ваня с легкостью попадал из нее в цель размером со среднее ведро.

Благодаря наличию в команде Петрухи, к предстоящей охоте на снайперов он относился вполне оптимистично, хотя не вполне понимал, как она будет проходить.

«Петруха волчара еще тот, — думал он. — Что-нибудь придумает. Какие нахрен снайперы, он матерых егерей делал как детей. Главное, чтобы в этих блядских окопах ни сидеть…»

Однако, весь оптимизм испарился, когда перед отбоем в траншеях появились взводные.

— Личный состав ночует в окопах, но, чтобы в половину пятого утра, уже все бойцы были на ногах, — инструктировал отделенных Ваниного взвода старший лейтенант Рощин. — Рота будет проводить разведку боем. По команде броском преодолеваете рубеж до старой линии колючей проволоки. Броском это броском, если кто заляжет, башку сниму с вас, понятно? Дальше только по моей команде. Но, возможно, дальше идти не придется. Скорее всего нет, я говорю. Наши наблюдатели будут выявлять в это время огневые точки противника. Перед атакой, пройдет артподготовка. Сигнал к атаке, красная ракета. Не переживайте, я пойду с вами, задачи занять позиции противника нет, главное вскрыть их оборону. Соседи поддержат, вскроем и организованно отступим. Отходим тоже по команде. Сигнал зеленая ракета, я продублирую…

Рощин говорил убежденно, бодро и с огоньком, словно был на сто процентов уверен в успехе атаки.

Ваня все слышал, инструктаж проводился совсем рядом. Но оптимизма взводного он категорически не разделял.

Разбитая старая линия располагалась в трехстах метрах впереди позиций, прямо между немцами и нашими и до этой линии еще надо было добраться. Что под огнем фашистов было явно непростой задачей. А еще, на старой линии обороны, местами остались минные поля. То есть, шансы уцелеть во время атаки стремились к полному нулю.

— Броском, мать твою… — зашипел Иван себе под нос. — Ага, не дай бог кто заляжет… вот же урод… да там пулеметы бреют каждый сантиметр… и мины, мать их…

Правда, тот момент, что взводный пойдет в одних порядках со штрафниками, несколько убавлял злость на старшего лейтенанта.

В атаку прямо на пулеметы Ивану ходить еще не приходилось. Вернее, вообще не приходилось ходить в атаку, что душевного спокойствия не добавляло. Ненавистные окопы сразу стали милым и уютным убежищем, которое ни за что не хотелось покидать.

Отделенные после инструктажа естественно поделились новостями с личным составом, так что настроение в штрафной роте царило не самое радостное.

— Чего салабоны приуныли… — фальшиво подбодрил комод личный состав. — Скока я ходил в эти атаки — не перечесть. Вишь, живой живехонек.

— Когда я последний раз ходил в атаку, от роты осталось десять человек, — зло бросил Хливкий. — Ротный, два взводных, повар и я.

— Так это пят получается? Нэт? — Аллахвердиев сунул ему под нос растопыренную пятерню. — Зачема обманават?

— Он забыл рассказать, что перед атакой спрятался в нужнике, за что в штрафники и угодил, — хмыкнул комод. — Да, братан?

— Да идите вы все нахрен, — раздраженно бросил Хливкий и замолчал.

— А если… если… — Сидоров запнулся и ляпнул. — А если убьют?

— Обязательно убьют, — хохотнул Валя Семак, тощий и сутулый парень из Воронежа, угодивший в штрафники за драку. — Ты только не сомневайся.

— Слышь, Вась… — комод толкнул приунывшего Сидорова в плечо. — Ты это, ну, на бабу уже залезал? Да ладно, мы же боевые товарищи, нам можно сказать…