Истинная для лютого

Я отпускаю её и она тут же спешит подняться. Щёки её горят румянцем. Я не могу сдержать улыбку.

– Не бойся меня, Майя. Я тебя не обижу. Напротив, сделаю всё, чтобы защитить.

Она опускает глаза и глядит себе под ноги. Кажется, не верит мне. Но это ничего.

– Иди умываться. А потом будем обедать.

Моя рубаха Ей велика. Висит на ней мешком. Майя смущённо заводит одно колено за другое. Отчего-то это на меня действует, точно запах добычи на хищника. Я сжимаю кулаки и выдыхаю медленно. Даю ей ещё и штаны, потому что понимаю, что если она в таком виде будет вокруг меня разгуливать, то греха точно не миновать. Майя кое-как одевается, подгибает штанины, подпоясывается. Выходит даже сносно.

Мы садимся за стол. Она с подозрением разглядывает грибную похлёбку и запечённое мясо. Потом снова обводит взглядом кухню.

– У тебя нет электричества, – замечает она. Я только киваю.

– В этом мире многого нет, из того, что вы зовёте благами цивилизации, – добавляю, чуть подумав.

– Тогда откуда ты про них знаешь? – недоверчиво спрашивает она.

– От мамы, – отвечаю с горечью. – Она была из вашего мира.

Моя мать умерла очень рано. Она, как и другие попала сюда из человеческого мира случайно и была с моим отцом очень несчастна. Я помню, как она говорила мне, когда я был совсем маленьким, что если я встречу ту, которая мне понравится, лучше отправить её обратно в людской мир, где её дом и родня. Уловив мой тон, Майя оставляет на время расспросы и берётся за ложку. Но со временем любопытство всё равно берёт своё.

– Ты сказал, что те другие люди опасны, – начинает она осторожно.

– Это не люди, Майя, – мягко поправляю я её. – Они волки-оборотни. И для тебя они действительно представляют угрозу. Оборотни живут большими общинами. Каждый раз с приходом полной луны начинается гон. Каждый альфа ищет себе самку, чтобы утолить природные инстинкты. Вот только тем, кого они находят, это причиняет одни страдания.

Я смотрю на неё внимательно, пытаясь распознать, о чем она думает. Сильно удивлённой она не выглядит. На её лице скорее неприятная догадка. А ещё она становится скованнее в движениях и опасливее, хотя до этого казалось, что больше уже некуда.

– Ты ведь тоже один из них? – она скорее утверждает, чем задаёт вопрос.

– Это так, – подтверждаю я. – Но бояться меня не нужно. Чтобы сохранять разум в полнолуние, я пью настой аконита и волчьей ягоды. Это яд, действующий на моё волчье начало. Средство опасное, но эффективное.

– Зачем тебе это? – нахмурившись, спрашивает она. – Зачем травить себя и помогать мне?

– Затем, что мои собратья погубили достаточно жизней, – откинувшись на спинку стула, говорю я. – Древние боги не напрасно отняли у оборотней омег. Это было наказание за их жестокость. За многие века альфы так ничему и не научились. Вместо того чтобы дать призванным омегам такую жизнь, чтобы они желали продолжить род и принести других омег, мои собратья, мучают их и причиняют им боль. Оборотни сейчас на грани вымирания. Но мы это заслужили.

Майя хмурится и тоже откладывает ложку в сторону. Смотрит на свои руки, вздыхает тяжело.

– Тебе не стоит об этом тревожиться, – говорю я, поднимаясь из-за стола. – Это всё не твои проблемы. Главная задача Майи – хорошо есть, крепко спать, и так до следующего полнолуния. Остальное, оставь мне.

Часть 3 «Отшельник»

Майя

Мне хочется закричать, но ладонь пропахшая смолой, дымом и чем-то пряным, зажимает мне рот. Я в панике пытаюсь вырваться, но ничего не выходит. Рука тянется к припрятанному в кармане спортивок баллончику со спреем. Я достаю его и изо всех сил жму на распылитель, вот только содержимое баллончика попадает в первую очередь на меня. Кашляю, вытираю лицо и бегу, куда глаза глядят, без оглядки и насколько хватает сил. Вот только сил отчего-то с каждой секундой становится всё меньше. Будто в баллончике у меня был не инсектицид, а самый настоящий хлороформ. Это бред, конечно, но ноги подкашиваются. Я падаю на ровном месте. В глазах мутнеет. Сердце бьётся в панике. Я понимаю, что мне жизненно необходимо оставаться в сознании, иначе беда. Но несмотря на все мои старания, подняться вновь на ноги я не могу. Сжимаюсь в комок от зловещего звука шагов.

Конец ознакомительного фрагмента.