Истинная одержимость дракона. Книга 2

– А мне много интересного рассказали, – Фредерик делает едва заметное движение пальцами, и к нему подплывает Магда. – Да, моя золотая?

Магда льнет к императору, кошкой соскальзывает к нему на колени, расплываясь в довольной улыбке и посылая мне язвительные взгляды. Фредерик сжимает ладонью её ягодицу, слегка поглаживает, а потом скользит вверх, забираясь под ткань короткой блузки.

Девушка издаёт стон и выгибается.

К горлу подкатывает тошнота, тут же хочется отмыться. Окидываю комнату взглядом и вижу, как все девочки завистливо смотрят на Магду и чуть ли слюной не капают.

Какая же ты сволочь, Фредерик.

– Итак, золотце моё, расскажи, что видела? – притягивая Магду за затылок к себе, спрашивает император. – Этеринга плохо себя вела?

– Очень плохо, мой господин, – на выдохе шепчет она и тянется губами к маслянистому рту императора. – Она… разговаривала с котом…

Пальцы-колбаски зарываются в красные волосы Магды и чуть-чуть оттягивают назад, отчего она запрокидывает голову, словно подставляя свою шею для ласк.

– С котиком, значит, да? А ещё? Лапуля, давай расскажи мне, – его рука скользит по бедру девушки вверх, зарываясь под слабое подобие юбки.

– Она… ходила в башню по вечерам. И пару раз ночью, – выдыхает Магда и чуть-чуть елозит тазом, чтобы податься навстречу ладони императора.

– После отбоя, в комендантский час? – уточняет Фредерик, не сводя с меня взгляда.

– Да, мой господин. А ещё… У неё на спине, – под пальцами императора Магда едва переводит дыхание. – У Инги на спине огромный дракон!

Среди девчонок прокатывается волна испуганных вздохов, но их заглушает то, как Магда вскрикивает, изгибаясь, а император небрежно сталкивает её со своих коленей. Девушка скатывается на пол и лежит, дрожа и тяжело дыша.

Как же мне её… жалко. Она понятия не имеет, что делает. Хотя, наверное, когда она следила за мной, понимала и, быть может, рассчитывала на какие-то привилегии от императора. Но вот они. В такой момент лежать на мраморном полу. Как надоевшая кукла.

А я-то думала, почему она решила больше времени проводить с нами. Оказывается, всё до банального просто. Но что это? Зависть? Страх? Что?

Непонятно. Но всё, что она сказала – это приговор. Чего мне теперь ожидать от императора? Даже думать не хочу. Сейчас особенно остро чувствую, что всё, что было ночью – по-настоящему. Это всё было. Ал, его руки, его губы, клятва, то, что произошло между нами.

Император тяжело поднимается и медленно, небрежно перешагивая через Магду, идёт ко мне. Из меня впервые за всё это время выплёскивается магия и хлёстко бьёт императора. Но тот успевает выставить руку с защитным плетением, которое легко отражает спонтанный выброс.

– Антимагические браслеты! – командует он.

Рядом со мной тут же оказываются два охранника, а на запястьях защёлкиваются металлические браслеты.

Меня будто отрубает от потока. Ни изнутри, ни снаружи. Ниоткуда его нет!

Это поднимает в моей груди панику, особенно учитывая, что император нависает надо мной всей своей огромной тушей, а охранники крепко держат за плечи так, что мне точно не вырваться.

– Ну что, Этеринга, – его маленькие противные глазки скользят сначала по моему лицу, потом спускаются ниже.

По телу пробегает дрожь брезгливости, когда я чувствую, как взгляд императора проходится по моей шее, останавливается на груди. Мне дико хочется прикрыться, дёргаюсь, но меня крепко держат. Мне даже жалко парней. Они, скорее всего, искренне мне сочувствуют, но этот боров, не знающий никаких границ, тот, кто зовёт себя спасителем и освободителем, просто подминает чужие желания.

– Отстань от меня, – рычу я сквозь сцепленные зубы.

– Как это? А где обожание во взгляде? Где томное подрагивание ресниц, а? Этеринга? – император касается моих волос и притворно ласково отводит их за спину.

Закусываю губу, лишь бы не выдать того, насколько мне сейчас страшно.

Я не чувствую магии, я не чувствую Ала, я не могу управлять телом, потому что меня держат, словно в силках. Зато я прекрасно чувствую каждое прикосновение императора. Как ожог. Или иглы, которые загоняют под самую кожу.

– Плохая девочка, – Фредерик сжимает пальцами мой подбородок, заставляя поднять голову. – Подаришь мне свой волшебный поцелуй?

Не удержавшись, плюю ему прямо в лицо.

Фредерик отпускает руки. Я жду пощёчины, но вместо этого он резким движением разрывает верх моего платья, а потом и нижней сорочки. У меня перехватывает дыхание, когда прохладный воздух вместе с липким похотливым взглядом императора касается моей груди.

Хочется кричать, но шок от происходящего настолько сжал моё горло, что из меня вырывается только тихий хрип.

– Развернуть! – приказывает император, и меня как марионетку поворачивают к нему спиной. – Ну Тенгер… Я должен был сразу догадаться, почему этот молокосос стал такой резвый…

Я снова дёргаюсь, когда чувствую, как влажная липкая ладонь императора скользит по моей спине.

Гаргулья срань! Меня сейчас вырвет… В ушах начинает звенеть, по телу пробегают мурашки.

Император делает шаг ко мне и, сжав ладонью шею, прижимает к своему мягкому желеобразному телу. Закусываю губу и зажмуриваюсь. Меня здесь нет. Это не я. Кто-то другой. Я осталась там, в башне с Тенгером.

Вторая рука императора ложится на мою грудь, чуть сжимает и начинает свой путь ниже. Дёргаюсь в надежде скинуть с себя эти мерзкие прикосновения:

– Убери от меня свои руки!

Но император и не думает останавливаться. Его пальцы уже достигают кромки платья на талии, где оно удивительным образом ещё держится, и ныряют под ткань.

– Ну же, девочка, ты же видела, как было хорошо Магде, – говорит он мне на ухо, чуть касаясь своими губами тонкой кожи за ним. – Уверен, что тебе будет также хорошо. Лучше, чем с этим сопляком. Давай же, порадуй своего господина, прежде чем ты попадёшь в руки грубой солдатни…

Глава 20. Не могу иначе

Времени на раздумья нет.

Ни на что уже нет! Жирный боров выскочил из комы чуть ли не кувырком. Прошлой ночью я ещё был в Серифеане, когда узнал, что он резко затребовал себе сразу четверых из гарема. Все понимают, что это означает. Больше этих несчастных никто не увидит.

Понимая, что это для меня, в частности, рванул в академию. По факту, мы занимались одни и тем же – накапливали силы. Только моей шпильке больно не было, а вот девочкам гарема…