Истинные наслаждения
Шрифт:
– Мне не угрожает никакая опасность, Шон.
– Ты в самом деле думаешь, что он не представляет опасности?
Мой мозг работал неустанно.
– Дрезден никогда бы не причинил мне боль.
Брови Шона низко опустились.
– Ты уверена? У него чертовски дурной нрав. Ты вообще что-нибудь о нем знаешь?
– Конечно, я...
– Что-то настоящее?
Я схватилась за лоб, моя кожа пульсировала.
– Настоящее? Что именно?
Удовлетворенная улыбка, которая растянулась по лицу моего брата, заставила все внутри меня скрутиться узлом.
– Что насчет его настоящего имени.
Что-то внутри меня сломалось,
Откуда мне было это знать?
Откуда Шон знал об этом?
Он предложил мне зонт. Когда я не потянулась к нему, Шон с силой вложил его в мою руку, обернув мои пальцы вокруг, словно зажимая тисками.
– Ты думаешь, что знаешь этих парней. Ты ничего о нем не знаешь, не то, что есть правда. Он лжет и скрывает это от тебя. Он лживый, жадный ублюдок. Слышишь?
Я смотрела себе под ноги, ничего не говоря.
– Лола. Посмотри на меня.
Капли задержались на моих ресницах. Когда я подняла голову, они скатились вниз словно слезы.
Избавившись от зонта, Шон сделал шаг назад.
– Попроси его рассказать тебе правду. Когда он не захочет - а он не захочет - приходи поговорить ко мне. Я обещаю, что буду ждать. Я дам тебе все ответы, что тебе нужны.
– Какое-то время мы оба слушали шум звуки непогоды, рассматривая бледные лица друг друга. Двинувшись, чтобы уйти, он замешкался.
– В отличие от него, мне ты можешь верить.
Я стояла в одиночестве в приглушенном свете раннего утра. Все, что существовало, это только постукивающий по зонту дождь и свист ветра. Совсем рядом со мной я увидела, как вода бежит по дороге, унося с собой мусор и исчезая в канализационной решетке, так, что ее больше никто не увидит.
Мне бы хотелось смыться туда вместе с ней.
ГЛАВА 1
ДРЕЗДЕН
– Эй, ты там жива?
Лола села прямо. Солнечный свет, струившийся сквозь маленькое окошко в крыше автобуса, делал так, что ее кожа сияла.
– Прости, я отвлеклась. Что ты сказал?
Она была в таком состоянии в течение нескольких дней. И причина была чертовски очевидна. Меня постоянно беспокоило то, что после того, как я столкнулся с ним в темноте около трех дней назад, Шон так и не примирился с Лолой. Этот кусок дерьма сказал, что поговорит с ней. Чего он на самом деле не сделал. Следовало ли мне поговорить с ним во второй раз?
– А сейчас отвлекся ты, - сказала она, растягивая свои прекрасные губы в улыбке.
Если бы между нами не было стола, то я бы прямо там опрокинул ее на спину и поцеловал этот дразнящий ротик. Я остановил себя от этого, схватив ее пальцы и положил их поверх блокнота, который я положил перед ней.
– Я спрашивал, что ты думаешь об этих текстах.
Мое прикосновение как будто оживило ее, и Лола сжала мои руки. Кудри ее густых волос накрыли ее плечи, когда она наклонилась вперед, чтобы прочитать написанные строчки. Долгое время не было никого, кто бы как-то оценивал мои навыки в написании текстов. Наблюдение за тем, как она тщательно рассматривает часть моих мыслей и души, нацарапанные корявым почерком на разлинованной бумаге, заставляло мое сердце подпрыгивать.
Что если ей не понравится? Кровь ударила мне в уши. Черт, не имеет значения то, что ей может что-то не понравиться. Какая вообще разница? Я был уверен, что мои легкие просто лопнули бы от того, что я задержал дыхание. Конечно, это имело большое значение. Я хотел впечатлить ее.
Я никогда не чувствовал себя настолько уязвимым: я пожалел, что отдал ей свои тексты.
Может, я мог бы забрать их обратно?
– Это прекрасно.
– Ее порозовевшие щеки заставили ее голубые глаза сиять еще ярче.
– Как тебе удалось написать это так быстро?
Было неимоверно сложно сглотнуть, когда у тебя пересохло горло.
– Прошла почти неделя с того момента, как мы решили работать совместно. Времени было достаточно.
– Каждый день, в перерывах между сном и прогулками, я часами изливал слова на бумагу. Написание такой песни-осознавала ли она, чем это было на самом деле - занимало каждую свободную минуту, что у меня была.
И Лола сказала, что это было прекрасно.
Стол между нами все больше и больше утрачивал какое-то значение.
– Но у меня есть вопрос, - сказала она. Вырвав от меня свои руки, Лола развернула блокнот, указав пальцем на бумагу.
– Я сумасшедшая или ты выделил место для второй гитары?
Теперь настала моя очередь улыбнуться.
– Мы сыграем вместе.
Она отодвинула блокнот так, как будто это была бомба.
– Мы вдвоем?
– Я не понял, почему напряженная морщинка прорезала ее лоб. О чем она думала, что вдруг стала такой неуверенной?
Нагнувшись вперед, я заправил прядь ей за ухо. То, как она дернулась и выгнулась от моих прикосновений, сделало джинсы слишком тесными для меня. Черт, она возбуждает меня только лишь своим существованием.
– Это проблема?
Она не расслабилась, я чувствовал ее пульс под своей ладонью.
– Это хорошо. Я не знала, что ты умеешь играть на гитаре, вот и все. Это... немного странно, не знать о тебе такого.
Сиденье автобуса прогнулось, когда я откинулся назад всем своим весом.
– Я даже близко не так хорош в этом, как ты, но смогу неплохо сыграть, если ты будешь вести.
– Как долго ты играешь?
Поморщившись от воспоминаний о том, как большая рука ведет по струнам мою детскую ручку, я заколебался. Нет. Я не хотел идти по этому пути.
– Кто знает, - быстро пробормотал я.
– Думаю, с тех пор, как был ребенком.
– Тогда, ты так же, как и я у кого-то научился этому. Это был твой брат? У тебя вообще есть братья или сестры?
– В ее голосе было что-то такое, что привело меня в замешательство.
– Что? Разве это имеет какое-то значение?
Приподняв брови, она пристально посмотрела на меня. Было просто невозможно отвести взгляд.
– Потому что это касается тебя, и мне об этом неизвестно. Расскажи мне о своей семье, о том, как ты учился играть. Просто расскажи мне побольше о себе.
– Ты ведешь себя странно.
– Лола вздрогнула от моего замечания, но она и близко не собиралась отступать. К чему все это? Почему она неожиданно решила копаться в моей жизни.
– Мне не нравится это расследование. Ты спрашиваешь у меня о том, что не имеет значения.