Источник Вознесения

– Ну, честно, – оскорбился Бриз, но только подлил масла в огонь.

Возможно, дело было в чистейшей абсурдности ситуации или же в том, что пришло время разрядить напряжение, но Эленд хохотал так, что чуть не упал со скамьи. Хэм не очень от него отставал, и даже Доксон не сумел спрятать улыбку.

– Ваша веселость неуместна, – оскорбленным тоном произнес Бриз. – Дочь лорда Сетта – человека, который в данный момент осаждает наш дом, – только что попросила убежища в городе. Если Сетт и не собирался нас убивать, теперь-то он сомневаться не будет!

– Я знаю, – задержав дыхание, выпалил Эленд. – Я знаю. Просто…

– Видел бы ты свое лицо, – побагровев от титанических усилий сдержать смех, добавил Хэм, – когда этот изысканный зефирчик на тебя набросился. Я и представить себе не мог что-то более нелепое, чем ты лицом к лицу с неразумной юной девицей!

– Это делает наш путь еще более извилистым, – скорбно заметил Доксон. – Должен сказать, я не привык к тому, чтобы проблемы подобного рода возникали именно из-за тебя, Бриз. Честно говоря, надеялся, мы сумеем избежать незапланированных связей с дамами теперь, когда с нами нет Кела.

– Это не моя вина, – с достоинством парировал Бриз. – Девушка совсем запуталась в чувствах.

– Вот уж точно, – прохрипел Хэм.

– Так-так, – произнес новый голос. – Что за розовое чудо я повстречала сейчас в коридоре?

Эленд повернулся – в дверях атриума, скрестив на груди руки, стояла Вин.

«Почему она ходит крадучись даже во дворце?»

Вин никогда не носила обувь на каблуках, никогда не надевала шуршащих юбок и никогда не носила металлических украшений, которые могли случайно звякнуть или оказаться притянутыми другим алломантом.

– Не розовое, моя дорогая, – не согласился Бриз, – а красное.

– Без разницы, – отрезала Вин. – Она что-то щебетала слугам о том, насколько горячей должна быть вода для ванной и чтобы они совершенно точно записали, что она любит.

Бриз тяжко вздохнул:

– Да, Альрианна такая. Нам, вероятно, придется нанять нового кондитера или устроить доставку десертов. Она очень придирчива к кондитерским изделиям.

– Альрианна Сетт – дочь лорда Сетта, – пояснил Эленд, когда Вин, не обращая внимания на стулья, присела на край большого цветочного горшка возле скамьи, положив руку ему на плечо. – Видимо, она и Бриз теперь вместе.

– Прошу прощения? – демонстративно обиделся гасильщик.

Вин брезгливо сморщила нос:

– Это отвратительно, Бриз. Ты старый – она молодая.

– Между нами ничего нет! – яростно запротестовал гасильщик. – Кроме того, не такой уж я старый, да и она уже не ребенок!

– Судя по речи, ей лет двенадцать, – заметила Вин.

– Альрианна – дитя провинциального лорда, – пустился в объяснения Бриз, – немного наивное, немного балованное, но о ней не стоит говорить в такой манере. Она, вообще-то, достаточно сообразительная – в соответствующих обстоятельствах.

– Так между вами что-то было? – настаивала Вин.

– Конечно нет, – передернул плечами Бриз. – Ну, не совсем. Ничего серьезного, хотя кое-что могло быть истолковано неправильно. Когда ее отец обнаружил… Впрочем, тебе ли об этом спрашивать, Вин? Я, кажется, припоминаю одну молоденькую девчушку, которая несколько лет назад клеилась к старику Кельсеру.

Эленд вскинул голову при этих словах. Вин вспыхнула:

– Я никогда к Кельсеру не клеилась.

– Даже в самом начале? – притворно удивился Бриз. – Да ну, к такому привлекательному мужчине? Он спас тебя от твоего старого главаря, принял в…

– Ты сдурел! – резко оборвала Вин. – Кельсер был мне как отец.

– В конечном счете, возможно, да, – согласился Бриз. – Но…

Эленд поднял руку:

– Хватит! Не вижу смысла продолжать этот разговор.

Бриз фыркнул, но замолчал.

«Тиндвил права, – подумал Эленд. – Они будут слушать меня, если я буду уверен в том, что делаю».

– Нам надо решить, как быть, – сказал он вслух.

– Дочь человека, который нам угрожает, – это очень мощная козырная карта, – откликнулся Доксон.

– Предлагаешь взять ее в заложницы? – ехидно прищурилась Вин.

– Кто-то ведь должен говорить очевидные вещи, – пожал плечами Доксон.

– Ну, не совсем в заложницы, – рассуждал Хэм. – Она же, в конце концов, сама пришла. Просто позволим ей остаться, и результат будет такой же, как если бы мы захватили ее в плен.

– Тогда мы рискуем вступить в противоборство с Сеттом, – заметил Эленд. – Первоначальный план заключался в том, чтобы он поверил, что мы союзники.

– Если вернуть ее отцу, – рассуждал Доксон, – это сильно ускорит ход переговоров.

– А ее просьба? – поинтересовался Бриз. – Девушке нет счастья в лагере отца. Может, мы хоть ее желания примем во внимание?

Все взгляды устремились на Эленда. Он медлил. Несколько недель назад эти люди продолжали бы спорить. Было странно, что теперь они позволили решать ему.

Кто он? Человек, который случайно очутился на троне? Плохая замена их блестящему главарю? Идеалист, который не учитывал опасностей, таившихся в собственных философских размышлениях? Дурак? Ребенок? Самозванец?

Лучшего у них не было.

– Она останется, – сказал Эленд. – Пока что. Возможно, нам придется в итоге ее вернуть, но будет полезно, если Сетт отвлечется на нечто не связанное с войском. Пусть немного поволнуется. А мы тем самым выиграем время.

Все закивали, и Бриз успокоился.

«Я буду делать, что могу, принимать решения, которые будут казаться мне правильными, – подумал Эленд. – И я не стану бояться последствий».

22

Он мог вести беседы с самыми утонченными философами, и память у него была превосходная. Почти столь же хороша, как моя собственная. Но в то же время он не любил спорить.

Туман был хаосом, туман был величиной постоянной. На земле существовала империя, раздробленная на десяток королевств, а в королевства входили города, поселки, деревушки, плантации. И над ними, вокруг них клубился туман. Он казался более постоянным, чем солнце, потому что его не могли спрятать облака. Он казался сильнее бурь, потому что любые капризы погоды были ему нипочем. Он был всегда. Он менялся, но казался вечным.

День представлялся нетерпеливым вздохом в ожидании ночи. Но когда наконец спускалась тьма, Вин понимала, что туман не успокаивает ее, как раньше.