Источник Вознесения
Шрифт:
29
Существовали и другие доказательства, что Аленди – Герой Веков. Мелочи, которые мог заметить лишь тот, кого учили мудрости Ожидания. Родимое пятно на руке. Волосы, поседевшие в неполных двадцать пять лет. То, как он говорил, как обращался с людьми, как правил.
Он словно был создан для этого пророчества.
– Вот
Вин сидела на каменном парапете, прижав одну ногу к груди, а другую свесив за край. Справа и слева темнели в тумане башни Гастинга.
– Я сплю.
– Временами. – Ор-Сьер глубоко зевнул, вывалив язык.
И когда же его замашки успели сделаться по-настоящему собачьими?
Вин отвернулась от кандры и посмотрела на восток, на дремлющую Лютадель. В отдалении виднелось зарево – слишком большое, чтобы свидетельствовать о деятельности человека. Скоро рассвет. Еще одна ночь миновала, и уже почти неделя с тех пор, как они с Элендом посетили лагерь Страффа. Зейн так и не пришел.
– Вы зажгли пьютер, да? – спросил Ор-Сьер. – Чтобы не уснуть?
Вин кивнула. Легкое горение пьютера превращало усталость в малозначительное неудобство. Рожденная туманом ощущала ее где-то глубоко-глубоко внутри себя, но не поддавалась. Чувства были острыми, тело сильным. Даже ночной холод не казался таким уж неприятным. Но в тот момент, когда она погасит пьютер, почувствует настоящее изнеможение.
– Это небезопасно для здоровья, госпожа, – нравоучительно продолжал Ор-Сьер. – Вы спите едва ли три-четыре часа в сутки. Никто – рожденный туманом, человек или кандра – в таком режиме долго не протянет.
Вин не ответила. Ор-Сьер прав. Только как уснуть, когда вдалеке раздавался тихий барабанный бой?
Он почему-то становился все ближе. Или сильнее?
«Я слышу грохочущие звуки с высоты, пульсацию гор…»
Так было написано в дневнике.
Как можно спать, зная, что за тобой наблюдает дух из туманов – зловещий и полный ненависти? Как можно спать, когда армии угрожали перебить ее друзей? Когда у Эленда забрали королевство, когда все, что Вин знала и любила, стало вдруг запутанным и неясным?
«…когда мне наконец-то удается прилечь, сон ускользает. Те же самые мысли, что беспокоили днем, лишь усложняются в ночной тишине…»
– Он не придет, госпожа. – Ор-Сьер снова зевнул.
– Ты о чем? – повернувшись, нахмурилась Вин.
– На этом месте вы в последний раз дрались с Зейном. Вы его ждете.
Вин замерла.
– Мне бы не помешало сейчас размяться, – наконец сказала она.
Свет на востоке становился все ярче, постепенно растворяя туман. Тот, однако, сопротивлялся, не желая уступать солнцу.
– Вы не должны позволять этому человеку влиять на вас. Думаю, он не тот, за кого вы его принимаете.
– Он мой враг. Кем еще я могу его считать?
– Вы не относитесь к нему как к врагу, госпожа.
– Ну, он ведь
не нападал на Эленда. Может быть, Зейн не полностью подвластен Страффу.Какое-то время Ор-Сьер сидел тихо, держа голову на лапах. Потом вдруг отвернулся.
– Что? – спросила Вин.
– Ничего, госпожа. Как скажете, так и будет.
– Ох, только не это. – Она развернулась на парапете лицом к Ор-Сьеру. – Ты не вернешься опять к этой отговорке. О чем ты думал?
– Я думал о том, госпожа, что ваша тяга к Зейну меня беспокоит.
– Тяга? – переспросила Вин. – Я просто наблюдаю за ним. Мне не нравится, что в моем городе появился еще один рожденный туманом, будь он враг или нет. Кто знает, что он может замышлять?
Кандра нахмурился, но ничего не сказал.
– Ор-Сьер, – не отставала Вин, – если ты что-то знаешь, не молчи!
– Прошу прощения, госпожа. Я не привык болтать с хозяевами, особенно так откровенно.
– Все хорошо. Просто скажи, что ты думаешь.
– Ну, госпожа, – Ор-Сьер приподнял голову, – мне не нравится этот Зейн.
– Что ты о нем знаешь?
– Не больше вашего. Однако, когда занимаешься подражательством так долго, как я, учишься смотреть человеку прямо в душу. Мне не нравится то, что я увидел в душе Зейна. Он слишком самодоволен и слишком напорист в своем желании с вами подружиться. Он заставляет меня чувствовать себя неуютно.
Упираясь ладонями в прохладный камень, Вин оседлала парапет.
«А ведь он может быть и прав…»
Но кандра не дрался с Зейном в тумане, ведь Ор-Сьер не алломант. Как и Эленд. Они ни разу в жизни не летали, оттолкнувшись при помощи алломантии, не поджигали олово и не испытывали внезапного шока от обострившихся пяти чувств. Они не знали. Они не понимали…
Выпрямившись, Вин посмотрела на волкодава в утреннем свете. Она давно собиралась это сказать, и момент был подходящий.
– Ор-Сьер, ты можешь поменять тело, если хочешь. У нас есть кости, которые мы нашли во дворце. Можешь их использовать, если устал быть собакой.
– Я не могу их использовать. Я не переварил их тело и не знаю, в каком порядке следует расположить мышцы и органы, чтобы человечья личина выглядела органично.
– Ладно. Тогда мы могли бы достать тебе преступника.
– Я думал, вам нравятся эти кости.
– Так и есть, – призналась Вин. – Но я не хочу, чтобы ты оставался в теле, которое делает тебя несчастным.
– Мое счастье ничего не значит, – фыркнул Ор-Сьер.
– Для меня значит. Мы могли бы…
– Госпожа, – перебил Ор-Сьер.
– Да?
– Я оставлю эти кости. Я к ним привык. Часто менять формы очень утомительно.
– Хорошо, – после некоторой паузы согласилась Вин.
Однако кандра по-прежнему был чем-то неудовлетворен.
– Кстати, к вопросу о телах. Госпожа, мы вообще собираемся вернуться во дворец? Не все из нас обладают способностями рожденных туманом – кое-кому нужны сон и еда. Хотя бы периодически.
«Он научился жаловаться!» – поразилась Вин.
Впрочем, она сочла это хорошим признаком, означавшим, что Ор-Сьер теперь чувствует себя с ней свободнее. Достаточно свободно, чтобы сказать, к примеру, что считает ее поведение глупым.