Истоки американо-китайских отношений

Важно также обратить внимание на то, что в свое время купцы и иные иностранцы понимали, что война рано или поздно неизбежна, а также считали, что военную победу над китайцами способна одержать и Англия, и военный флот любой другой страны даже в одиночку. Таким было реальное соотношение военных сил в то время. Следовательно,

•. и война была неизбежна из-за столкновения интересов сторон;

•. и поражение Китая в этой войне было неизбежно;

•. и открытие периода, когда война оказалась и казалась естественным средством решения проблем во взаимоотношениях китайцев и иностранцев, было неизбежно;

•. и стремление китайцев устранить неизбежность их поражения в грядущих войнах и, более того, овладеть всеми видами вооружений и достичь такого положения, такой расстановки и соотношения сил, когда Китай в военном плане сможет диктовать иностранцам, остальному человечеству свои условия, – все это оказалось неизбежным следствием англо-китайской войны 1840–1842 годов.

Если некоторые американцы видели (рассматривали) военную немощь (неспособность) Китая скорее как нечто странное, чем то, что достойно презрения, то их чувства в связи с трусостью были более сильными (С. 33–34). Даже окруженная мифами, небылицами Великая стена на севере оказывалась в их глазах символом трусости или малодушия китайцев. Дулитл заявлял: «Проявления трусости вызывают нападения, потому что таким образом выставляется напоказ страх» (С. 34).

Купцы упоминали о технологической и научной отсталости Китая. Однако репутация Китая как изобретателя орудийного пороха, компаса, прививок и печатания вызывала вопросы в связи с такого рода утверждениями. Некоторые указывали на то, что китайцы использовали порох только в хлопушках, фейерверках и так продолжалось вплоть до той поры, пока Запад не познакомил их с орудиями (пушками). Утверждалось также, что китайские моряки все еще оставались «жителями берега, сухопутными моряками», которые боялись потерять сушу из вида, несмотря на то что их предшественники, предки изобрели компас. Некоторые купцы настаивали на том, что поскольку научное познание вослед за этими изобретениями никогда не было в полной мере осознано (осуществлено) китайцами, поэтому все эти изобретения были в большей степени своего рода случайностями, чем настоящими открытиями. Некоторые утверждали, что все эти изобретения попали в Китай с Запада через Индию и были похищены с целью удовлетворения тщеславия китайцев (С. 34). Многие купцы считали, что китайское общество было полностью застывшим, статичным. Фаннинг писал: «Китайцы – это странные люди в этом смысле, склонные следовать старым обычаям и формам». Другой считал, что китайцы, по сути дела, «проявляли враждебность к каким бы то ни было улучшениям». Еще один купец пришел к заключению о том, что «если бы мир был таким, как китайцы, мы должны были бы носить фиговые листочки» (С. 35).

Здесь перечисляется целый ряд предубеждений и необоснованных обвинений, что, собственно говоря, свидетельствует о разнообразии представлений о китайцах и о том, что восприятие Китая людьми Запада было смесью точных наблюдений и явных ошибок, которые зачастую вызывались именно предвзятостью, в данном случае американцев.

У купцов сосуществовали диаметрально противоположные мнения о Китае: либо восхищение и преклонение, либо враждебность и презрительное отношение. Делано: «Китай первый там, где речь идет о величии, богатстве и грандиозности (великолепии), по сравнению с любой другой известной страной». Робертс: «Китайцы нынче чрезвычайно суеверны… в высшей степени развращены и порочны: азартные игры являются всеобщими… они употребляют пагубные наркотики… (при этом они) ненасытны… Самые ужасные, отталкивающие пытки применяются, чтобы вынудить признания, и судьи, как это замечено, в высокой степени подвержены коррупции; разнообразие и изобретательность проявляются и выставляются напоказ в процессе продления (намеренного затягивания) пыток несчастных преступников… И все это могут придумывать те, кто изощрен в жестокости, кровожадности и бесчеловечности» (С. 35).

Свидетельства, оставленные этими американцами в ходе торговли с Китаем до 1840 года, не подтверждают мнение, что эти люди восхищались Китаем, с уважением относились к Китаю и высоко оценивали китайцев и их культуру; поэтому мы вынуждены сделать вывод, что большинство американцев, которые бывали (путешествовали) в Китае до 1840 года, рассматривали китайцев как нелепо одетых, одержимых суевериями и предрассудками, нечестных, хитрых, жестоких и маргинальных членов человеческой расы, которым недостает смелости, интеллигентности, умений (профессиональных навыков) и воли сделать что-то в отношении угнетающей тирании, под гнетом которой они живут (существуют), или в отношении тех социальных условий, которые составляют их окружение. Немногие участники опроса даже в достаточно серьезной степени равнодушно мирятся с поведением китайцев, но испытывают удовлетворение, смехотворно отгоняя их своим хохотом, и обращаются к своему занятию – доставке чая на американский рынок (С. 36).

Пожалуй, важно обратить внимание и на то, что американские деловые люди, в данном случае торговцы или купцы, столкнулись с реальными китайцами на самом низовом, «базарном» или «рыночном» уровне и разглядели многие присущие им привычки и поведение. В то же время при этом практически первом знакомстве американцев и китайцев на уровне «простых людей» – представителей своих наций бросается в глаза весьма существенная особенность отношения американцев к китайцам. Американцы осуждали китайцев прежде всего и главным образом за то, что им недостает смелости, интеллигентности, умения и воли, чтобы сделать что-то в отношении угнетающей их тирании, под гнетом которой они существуют, или в отношении тех социальных условий, которые составляют их окружение, их, так сказать, «природную (или окружающую) среду». Конечно, нации существуют, живут и производят изменения, некоторые из которых оказываются частями общего прогресса человечества. Американцам в данном случае было присуще чувство гордости и удовлетворения тем, что им удалось достичь многого в борьбе против угнетавшей их тирании, против рабства и против многочисленных ограничений, которые сковывали свободу этих людей, их представления о соотношении человеческой личности и прав человека, в тех районах земного шара, откуда они и приплыли в Америку.

По сравнению с другими категориями «поставщиков (внутренней) информации», которые распространяли сведения о Китае среди американцев, купцы были в целом менее образованны. Они, естественно, оставили меньше (формальных) записей, чем европейские дипломаты, которые основали свои миссии до 1840 года, или миссионеры-протестанты, которые не только издали много книг о Китае, но и имели свою прессу в США (С. 36).

Было бы, однако, большой ошибкой недооценивать влияние купцов на процесс создания и развития образа Китая в Америке, среди американцев (С. 36). Влияние купцов на отношение американцев к Китаю не ограничивается только тем, что доводилось до общества в целом (С. 36).

Эти мореплаватели также рассказывали о своем опыте и о своих мнениях в частном порядке своим друзьям, соседям и ассоциациям бизнесменов, как устно, так и в своих письмах, то есть используя чрезвычайно профессиональные средства коммуникации. Сегодня все это теоретиками общественного мнения рассматривается как наиболее эффективное средство возбуждения и формирования мнений. Необходимо (также) проэкзаменовать сообщения еще двух категорий производителей информации изнутри Китая, доведения ее до американской аудитории: профессиональных дипломатов и миссионеров-протестантов (С. 37).

И в свое время, и ныне «простые люди», особенно те, кому волею судьбы довелось вступать в деловые или бытовые взаимоотношения с китайцами, прежде всего в самой китайской среде, внутри самого Китая, попав «в окружение» китайцев, получают собственный непосредственный опыт общения с китайцами.

Они и сами усваивают этот опыт и распространяют его разными путями и методами среди своих знакомых и незнакомых им людей. Все это создавало и продолжает создавать своего рода «общее отношение» той или иной нации к китайцам как к нации либо существенно воздействует на такое отношение. И это так или иначе сказывается на политике того или иного государства, его политических лидеров в отношении Китая и китайцев.

Исходя из этого, и в настоящее время необходимо самым внимательным образом изучать мнения этих своеобразных «свидетелей Иеговы», то есть свидетелей поведения китайцев во всех сферах, где людям той или иной нации приходится сталкиваться с китайцами, иметь дело с китайцами на практике.

Это в частности, но в очень важной частности оказывает существенное воздействие на доверие или недоверие людей той или иной нации к китайцам. Это так в значительной степени по той причине, что именно «на низовом уровне», в сфере межчеловеческих отношений люди особенно остро ощущают неравноправное отношение к себе со стороны тех, с кем им приходится общаться.

Итак, «застывшее, вросшее корнями» в души китайцев, иррациональное отношение к иностранцам как к тем, кто «не равен» жителям Небесной империи, кто должен подчиняться им, – это то главное, что уловили американские купцы, начавшие осуществлять торговые операции с китайцами в Китае.

Дипломаты

Далее в работе профессора Миллера рассматривается взгляд на Китай и китайцев тех иностранных дипломатов, американских и европейских, которые работали в Китае в период с 1785 по 1840 год, то есть вплоть до начала Опиумной войны. Эта часть его работы предваряется цитатой из американской печати.

Ничто не преувеличено в большей степени, чем статус цивилизации и социального прогресса среди китайцев. <…> Администрирование в области общественных дел таково, что это опозорило бы любую страну на планете и собрание законов; оно выражено целым потоком высоких метафор и наполнено столь восхитительной мудростью этих доктрин, но на самом деле оно служит всего лишь маской, скрывающей несправедливость и подавление.

«Америкен Квотерли ревью». 1830 год.

Спустя полвека после образования США и начала фактических контактов между представителями двух государств – Соединенных Штатов Америки и Великой Цинской империи – американцы на самом высоком в стране уровне осмысления ситуации на международной арене во взаимоотношениях с китайцами уже пришли к четкой оценке того, с чем и с кем приходится иметь дело.

Они увидели, что то, что понимается под термином «цивилизация, состояние или статус цивилизации», и то, что понимается под термином «общественный прогресс, социальный прогресс», если применить критерии оценки всего этого к китайцам, к состоянию дел в Китае, то окажется, что и то, и другое никогда в истории еще нигде не преувеличивалось настолько, насколько это происходит в отношении Китая и китайцев.

Это означало, что и сами китайцы, исходя из своих традиционных воззрений и желания навязывать иностранцам свое представление о себе; и иностранцы, в том числе американцы, по разным причинам стремившиеся раздуть свое собственное значение как «единственных или первых знатоков Китая»; и мнение о Китае и китайцах создавали ложное представление о китайцах в остальном мире.

Это представление складывалось из двух частей.

Во-первых, создавалось чрезвычайно преувеличенное представление о китайской цивилизации. Она фактически не сопоставлялась по объективным критериям с иными цивилизациями, а намеренно выдвигалась на место «самой главной, самой древней, единственно совершенной» цивилизации. Это в значительной степени проистекало из стремления китайцев и их восторженных иностранных поклонников утверждать центральное и главное, руководящее положение китайцев, их государства на мировой арене.