Истоки Каракумов (повести туркменских писателей)

— А если вернется Патрис и не найдет нас в точке, где оставил? Что тогда?..

"Что за человек?! — смятенно подумал Ганс. — О Байраме по-прежнему ни слова, словно тот уже канул в вечность".

— Над чем ломаешь голову, космоэскулап?

— Все над тем же. Что сталось с Байрамом? Почему на доходят к нам радиоволны?

— Давай лучше перекусим. Я прикажу киборгу, чтобы он притащил нам легкий завтрак.

— Хорошо, — согласился Ганс.

Завтрак занял не более десяти минут. Ганс торопливо выпил лишнюю чашку кофе и позвонил роботу приборного отсека:

— Доставь сюда последнюю информацию о движении корабля, о сигналах извне и летающих объектах на орбите.

— Что ты хочешь узнать такого, о чем не знал? — усмехнулся Слейтон, но в глазах его была подозрительность. — Что нового принесет робот? По-моему, ты просто нервничаешь.

Ганс хотел отмахнуться, как вдруг ощутил легкий крен корабля.

— Вот и новое, — глянул он на пилота.

— Черт побери! Корабль пошел по наклонной. В чем дело? — удивился Слейтон.

Ускорение стало нарастать рывками. Из рук пилота вырвалась кофейная чашка, разбилась о переборку. В "Саванне" всполошились перепуганные животные. Внезапное ускорение исчезло и возникло состояние невесомости, хотя конструкторы корабля создали массу систем, при любых условиях нейтрализующих эффект невесомости.

Оба — пилот и космоврач — не без труда выбрались из комнаты отдыха. Слейтон, отталкиваясь от стен и пола тоннельного перехода, проследовал в рубку, а Ганс скрылся в отсеке обсерватории.

Полет стабилизировался.

Слейтон передохнул и взглянул на видеоэкран. Но Ганса на нем не увидел. "Черт побери!.. Где же Ганс? Неужели в этой суматохе к нам проникли "хозяева" и увели с собой Ганса?!" Не успел Слейтон развить свой домысел, как кто-то постучал в дверь рубки.

— Кто это? Пароль…

Чей-то голос глухо произнес за дверью пароль.

— Кто ты? — переспросил Слейтон, сжимая в руке лазерный пистолет.

— Ты что, не признаешь меня? Да это же я, Ганс.

— Если ты Ганс, пройди в отсек боевых ракет и сядь за свое место. Чтобы я видел твое лицо.

— В общем, ты прав… — помолчав, буркнул за дверью Ганс. — Жди.

Придя в свой отсек, Ганс включил свой канал. На экране он увидел Слейтона, который, пригнувшись, стоял у двери рубки. Ганс усмехнулся и окликнул:

— Эй, Слейтон, чего торчишь перед дверью? Вернись на место.

Скрывая смущение, пилот упрекнул:

— Куда ты пропал в такой напряженный момент?

Он сел в кресло и уставился в насмешливые голубые глаза врача.

— Теперь спрошу тебя я, — сказал Ганс. — Почему тебя охватила паника? Ты что-то увидел? Ощутил, может быть.

— Ничего я не ощутил. И паники не было. Или простая осторожность, выполнение инструкции — паника, по твоей классификации?.. Где ты скрывался?

— Все это время я пробыл в обсерватории, дружище. Я включил фототелескоп, кинокамеры и успел снять на цветную пленку освещенную зону Туманной планеты. И если ты, как командир, сейчас же не объявишь мне благодарность в приказе, я не покажу тебе отснятый мною фильм.

— Ага… — пробормотал Слейтон. — Теперь я все понял, извини. А какая благодарность ожидает меня за то, что я спас корабль от падения на планету?

— Это ты здорово проделал, Слейтон!

— Значит, мы оба с тобой неплохо поработали. Так что хватит петь друг другу дифирамбы! Давай лучше фильм посмотрим.

— Где желаешь смотреть? — спросил Ганс.

— Удобнее будет в твоем отсеке. Я переведу корабль на автоматику.

— Ну, хорошо, приходи.

Едва Слейтон вошел в отсек, как робот-кинооператор включил установку, и на экране появилась темно-коричневая равнина, поросшая странными желтоватыми растениями. Их верхушки напоминали клубки спутанных проводов и упирались в густую гуманность — "небо" планеты. Многие из этих "деревьев" имели вид сухостоя, будто перенесли жестокую жажду.

— Смотри, на них вроде бы есть даже плоды! — с недоумением сказал пилот.

На экране возникла еще более удивительная картина. Это были бесчисленные скопления чуть шевелящихся громадных существ. Чем-то они походили на рыб, выброшенных океаном на сушу… Следующий кадр изображал "ландшафт" колонн на пепелище. И там и сям — белеющие груды скелетов.

— Похоже на пейзаж после серьезной битвы! — сказал пораженный Слейтон. — Смотри, смотри!

Теперь перед ними было огромное поле, на котором лежали ярко-серые шары, каждый размером с яйцо страуса. И опять среди обугленных руин — бесчисленные скелеты огромных существ, промелькнувших в первых кадрах.

— Мы не видим на этой планете каких-либо дорог или иных путей сообщения, — зашептал Слейтон.

Ганс молча пожал плечами. Он никак не комментировал виденное, ничему не удивлялся.

Вот на экране появился далекий горизонт, над ним клубилась стена какой-то мрачной тьмы. Затем возникло озеро. Над зеркалом его стояла пелена белесых испарений — словно вода незримо кипела.

Лента кончилась.

— Все, — произнес Ганс и вздохнул.

После долгой паузы Слейтон поднял голову.

— Что ты обо всем этом думаешь, Ганс?

— Ничего определенного. Знаю столько же, сколько и ты. Одно ясно: здесь недавно была война. Может быть, даже ядерная.

Слейтон поглядел на застывшего в углу рубки резервного киборг-пилота, похожего на древнего воина, и задумался. На его лице появились признаки благодушия. "Кажется, начала действовать моя "пси-таблетка", — удовлетворенно подумал Ганс. — Вот и чудненько, дружище Слейтон".

Ганс синтезировал этот препарат еще в те времена, когда занимался в Орбитальном изучением космофармакологии. Тысячи проб пришлось сделать, прежде чем он смог нащупать ту единственную реакцию, которая и привела к успеху. Сначала он испытал препарат на себе. И ему было странно чувствовать, как самые неприятные люди вдруг стали казаться милыми, близкими, своими…

Готовясь к полету на Толимак, он прихватил несколько "пси-таблеток": больше изготовить не успел, ибо синтез был чрезвычайно сложен и длителен.

3

Огромные беркуто-существа, подхватившие на свои крепкие плечи самолет Байрама, споро прошагали минут шесть-восемь. Впереди поднялся пологий холм. По его склону медленно спускались навстречу самолету три грубо смонтированных агрегата. По виду они напоминали луноходы прошлого столетия. Двигались со скоростью черепахи, а то и медленней. Байрам сразу с любопытством стал изучать через телеобъектив. "Гм, выходит, инопланетяне, несмотря на внешне неинтеллектуальный вид, способны конструировать сложные аппараты! И, видимо, еще кое-что… скажем, лайнеры, локатор света, а главное — атомное оружие, раз сумели превратить часть планеты в обугленные равнины и руины".

Ни облик беркуто-сапиенсов, ни это комфортабельное перемещение на плечах хозяев — вместе с самолетом, ни их загадочное молчание не тревожили Байрама. Даже атомные руины. Он был спокоен, внутреннее чувство, тот "двойник", который гнездился в его чуткой психике, не бил тревогу. Он был убежден, что с ним ничего плохого не случится. И потому с интересом изучал и окрестности, и эти медленно ползущие по склону агрегаты.

Беркуто-существа доставили самолет на плоскую вершину холма, осторожно опустили машину на землю. И с большой скоростью, развернув семиметровые крылья, полетели в ту сторону, где виднелось нечто похожее на вход в огромную пещеру. "В самом ли деле они способны летать, как птицы, от рождения — или это какие-то искусственные приспособления?" — подумал Байрам, следя за ними взглядом.