Истоки Нашей Реальности

Александр распахнул глаза. В животе закрутило от дурноты.

– Теперь я вижу, чего тебе все это время не хватало, – сказал Каспар с добродушной усмешкой. – Кота.

– Да.

– Понимаю. Моя юность была бы серой, не будь в ней кота. Животные – единственные, кому мы без застенчивости можем дарить всю свою любовь.

– Ты прав. С людьми гораздо сложнее.

– Но все-таки приятнее.

После недолгой тишины Александр спросил:

– Как девочки?

– Как и всегда. Они не догадываются о том, что происходит в мире.

– Может, тебе все-таки уехать к ним? Специалистам все оплатим. Поживут в США, пока ты будешь на лечении.

– Это будет слишком затратно – оплачивать дорогу, проживание, питание и зарплату, не говоря о лекарствах. Я и так многим тебе обязан. И мы ведь уже это обсуждали. Я буду здесь, пока ты будешь здесь. Одного тебя ни за что не оставлю, – отрезал Каспар.

– Война все равно скоро закончится, и мне при любом раскладе придется уехать. Поезжай вперед, а я потом следом.

– Ал, дело ведь не в том, как будет лучше для меня. Тебе сейчас очень нелегко, и мне совестно, что я ничего не могу сделать. Дал волю злости и добавил тебе проблем. После этого уехать… Да я буду настоящей сволочью, если поступлю так. И все же надеюсь, что хоть как-то облегчаю твою ношу. А ведь все это, вся эта война, по сути, из-за меня…

Он осекся, но слишком поздно. Александр выпрямился и испуганно уставился на него.

– Каспар, мы ведь уже обсуждали…

Он сглотнул. Сердце заныло от тяжести вины перед ним и тысячами жертв войны.

– Знаю, но, не буду скрывать, мне больно осознавать это. Ты принес себя в жертву, лишь бы я жил, и отпустил меня к дочерям. – Каспар покачал головой. – Я даже представить не могу, что должен сделать, чтобы искупить свою вину перед тобой и…

Ему не стоило договаривать, чтобы Александр все понял. От нахлынувших чувств у него перехватило дыхание, и он по-настоящему осознал, что возложил груз ответственности за смерти невинных не только на свои, но и на плечи Каспара.

Шульц все еще не знал, как к этому относиться, но лишь одно пронизывало сердце, когда он задумывался об этом, – боль. Тысячи людей стали жертвами любви Александра к нему.

– Ты в этом не виноват, – начал Александр дрожащим голосом. – Это только мой крест. Прости, что возложил вину и на тебя, но я не мог иначе. Эта война все равно бы случилась – без меня или со мной. А так ты жив и мы вместе. Я не представляю свою жизнь без тебя. И ты нужен своим дочерям.

Каспар хотел поспорить, но знал, что не имеет на это права.

– Да, я пошел на это, но если понадобится, то пойду дальше. Твоя жизнь дороже всего на свете.

– Это не так.

– Разве ты не поступил бы так же?

Больше всего Каспар боялся услышать от Александра этот вопрос: как бы он поступил на его месте? Согласился бы на убийство тысяч невинных или постарался бы смириться с утратой близкого человека?

Каспар опустил виноватый взгляд, и Александр все понял.

– Я не виню тебя за это, – произнес он подавленно, словно вот-вот заплачет. – И все понимаю.

Он вскочил с кресла и быстрым шагом направился к выходу.

– Ал, я не ответил. Прошу, погоди. – Каспар схватился за костыль и собрался встать.

Александр остановился в дверях. Слеза скатилась по щеке и губы дрожали, но лицо его оставалось сдержанно спокойным.

– Неправильно было задавать этот вопрос. На него не может быть верного ответа.

– Ал!..

Он вышел и закрыл за собой дверь. От щелчка котенок вздрогнул, издав короткое урчание, поднял голову, сонно оглянулся и вновь лег спать.

Желание пойти вслед за Александром и объясниться боролось с нежеланием лгать. Каспар сел обратно в кресло, склонился над коленями и, уперев в них локти, закрыл лицо руками.

По велению Делинды Александр отправился на военную базу. Тяжелый тошнотворный металлический запах заполнил его легкие. Вместе с Робин они совершили осмотр камер с заключенными. Лишь разодранная темно-зеленая форма отличала военных от гражданских: их перепачканные лица с отпечатавшимся на них следом страха были обращены к крохотному окошку в двери, откуда на них смотрела пара сиреневых глаз, преисполненных глубоким состраданием и желанием помочь. Здесь, на базе, воздух был пронизан беспросветным отчаянием. Находиться в коридоре в окружении дверей, за которыми трепетали сердца невинных, Александру с каждым разом становилось все труднее, и уже на пороге он с нетерпением ждал, когда покинет это место. Множились полные камеры. Громче становился детский плач разлученных с родителями детей. От тяжелого топота армейских ботинок и свиста петель усиливалась тревожность, а в сознании чаще вспыхивала мысль, что после всего этого жить спокойно, несмотря на все надежды, у него уже никогда не получится. Этих ужасов не забыть.

Несмотря на мимолетные порывы, Александр не думал останавливаться. Каспар был для него важнее всего на свете. Слишком многим – от собственной непогрешимости до чужих жизней и репутации страны – он уже пожертвовал и обесценивать эти жертвы, подвергая дорогого человека смертельной опасности, не мог.

Уезжая, Александр созвонился с Делиндой и получил поручение обратиться вечером к народу Великобритании. Как он и ожидал, Дирк прекратил финансирование ее войны, из-за чего в голосе сестры во время разговора прослеживалась неприкрытая злость. Но, как оказалось, не только из-за этого:

– Инженеры придумали новый способ для связи между солдатами в горгонах, но по какой-то причине вся система рухнула, и теперь ни один из них не включается. Это заметно ослабит нас. Некоторые страны связывались с нами для покупки горгонов. Это могло бы закрыть зияющую дыру в финансировании, которое некогда обеспечивал Дирк. Само собой, мы предложили им модели попроще, но и те теперь не включаются. Сделки сорваны, мы несем убытки. На восстановление программы уйдут недели, если не месяцы, а деньги заканчиваются. Некоторые особенно наглые солдаты после битвы при Ланд-Хадельне за свои услуги потребовали оплату больше, чем договаривались. Иначе уйдут. Да и поведение миссис Уилсон настораживает. Выборы нового премьер-министра станут проблемой в такие времена.

– Иными словами, ситуация сложная.

Делинду смутил его равнодушный тон.

– А ты только рад этому, верно? И начал отвлекаться от нашей цели. Помни, ради чего на это пошел. Враг оказывает сопротивление, но еще пара недель, и мы возьмем Берлин. И тогда ты будешь свободен. А пока будь добр, поговори с нашим премьером, чтобы она даже не думала об уходе. Усыпи ее совесть, разжалоби, подкупи. В общем, сделай все, только чтобы она осталась. Ее связи в СМИ важны для нас.

12. Гедалия Марголис

– Я же просил тебя, сынок, надеть твой лучший костюм.

– Будет необходимость, надену. Ты же хочешь всего лишь познакомить меня с дедушкой.

Они поднимались по мраморным ступенькам парадной виллы. Откуда-то слева, на первом этаже за закрытыми резными дверями, то и дело слышался задорный мужской смех.

Саша ожидал увидеть вычурный пестрый дизайн, дорогие предметы мебели, люстры с драгоценными камнями, статуи, узнаваемые картины, да побольше, и обязательно на фоне темных обоев, чтобы каждому входящему бросались в глаза толстые золотые рамы. Дедушке стоило отдать должное: глаза отдыхали, скользя по сдержанным пастельным тонам и минималистичному интерьеру.