Историческая хроника Морского корпуса. 1701-1925 гг.
Шрифт:
Администрации и официальным государственным попечителям Морской академии не удалось сразу полностью укомплектовать ее «знатных особ детьми». Официальные сведения, относящиеся к работе учебного заведения за 1717 год, свидетельствуют, что некоторые его ученики были «наги и босы», «кормились вольною работой», а иногда даже «побирались, волочась между дворами». Безусловно, эта категория воспитанников академии не принадлежала к ученикам из богатых и знатных семей. Выпускник Навигацкой школы, а впоследствии обер-секретарь Сената Иван Кириллович Кириллов в своем трактате «Цветущее состояние Всероссийского государства…» приводит интересные официальные данные о социальном составе воспитанников Морской академии за 1727 год. Оказывается, в то время в ней еще продолжали числиться не только воспитанники
Петр I верил, что Морская академия станет идеальной школой подготовки отечественных морских офицеров новой формации. Особенно часто царь посещал именно это военно-учебное заведение, находившееся неподалеку от Адмиралтейства, где ему нередко приходилось бывать.
На Адмиралтейском дворе продолжались еще строительные работы: возводили валы, прокладывали каналы, заменяли деревянные сооружения на каменные и переделывали «шпиц». С помощью Ивана Шпака, Ивана Сухого и других русских мастеровых голландский мастер Герман Ван Болес возвел башню, украшенную деревянными колоннами с резными капителями. Шпиль обили железом и на самом верху, на «яблоке», укрепили кораблик с парусами.
Слесарь Герасим Иванов и капрал Пимен Куликов установили на башне Адмиралтейства часы.
Француз Обри де ла Мотре, посетив в 1726 году Адмиралтейство, писал: «Это большой корпус или комплекс великолепных и регулярных зданий… В нем есть большой и хорошо вымощенный двор. Этот двор окружен рвами, очень глубокими и полными воды, а также прочным валом и защищен добрым бруствером. Все Адмиралтейство тоже окружено таким валом и рвом, и пройти в него можно только по подъемным мостам. В упомянутом дворе имеются два деревянных склада для хранения древесины, якорей и всего прочего, относящегося к строительству и оснащению кораблей; рядом расположен арсенал для оружия».
В здании Адмиралтейства проходили заседания Адмиралтейств-коллегии, ее президентом в те годы был сподвижник императора Федор Матвеевич Апраксин. Генерал-адмирал, государственный деятель, он стал первым, кто организовал и возглавил морскую Коллегию, решавшую ответственные и важные вопросы. На заседаниях Адмиралтейств-коллегии и в ее канцелярии Петр I появлялся обычно по утрам. Просматривал бумаги, отдавал распоряжения, выслушивал рапорты и проекты высочайших указов.
По дороге во дворец император обязательно заходил в Морскую академию и всякий раз, заметив неполадки, развал в работе, скудность и бедность академии, сердился, «учинял следствие», но, занятый войной, поглощавшей огромные средства, он не мог всюду поспеть и за всем уследить.
В 20-х годах XVIII века Морская академия, находившаяся тогда в ведении Адмиралтейств-коллегии, оказалась в крайне тяжелом положении. Из-за недостатка денег пришлось приостановить строительно-ремонтные работы в ее здании, задерживалась выплата жалованья преподавателям и воспитанникам.
10 июля 1724 года Петр I посетил Морскую академию и заметил среди ее воспитанников очень плохо одетых курсантов. На вопрос о причине подобного царь получил ответ, что жалованье курсантам выдается в неполном размере, да и то не деньгами, а товарами. Кроме бедно одетых учеников царь обратил внимание на то, что «в ученье учеников не весьма много». Выяснилось, что 85 воспитанников академии «за босотою и неимением дневного пропитания» не ходили на занятия по три, четыре и даже пять месяцев. Некоторые из учеников «за скудностию содержания» убегали и записывались в солдаты или же сообща отказывались от учения.
На нужды академии вначале отпускалась лишь половина суммы, ранее расходуемой на московскую Школу
математических и навигацких наук. Но даже эти мизерные финансовые средства поступали в новое учебное заведение крайне неисправно. После личного вмешательства императора финансирование Морской академии несколько увеличилось и стало регулярным.Учебное заведение всегда крайне нуждалось в деньгах, необходимых не только на жалованье преподавателям и содержание воспитанников, но и на приобретение учебного оборудования, учебников и методических пособий. Особенно значительные денежные средства расходовались на ремонтно-строительные работы по приспособлению бывшего жилого строения под учебное заведение. Верхний этаж дома Кикина не имел печей, их установку из-за отсутствия средств даже к зиме 1717 года так и не удалось завершить.
Первым директором Морской академии стал француз барон Сент-Иллер, приглашенный Петром I на русскую службу и представивший прекрасные рекомендации и аттестации от известных морских деятелей Франции. Согласно заключенному с ним контракту, Сент-Иллер получал довольно высокое жалованье, кормовые деньги и бесплатную квартиру. Высочайшим указом ему сразу же присвоили чин генерал-лейтенанта. Позже, в откровенном разговоре с генерал-адмиралом Ф.М. Апраксиным первый директор Морской академии поведал ему, что он «отечество свое, пожитки и чины принужден был оставить за дело, касающееся до чести» (вероятно, бежал от наказания за дуэль, которая во Франции тогда строго преследовалась).
Барон Сент-Иллер не оправдал возложенных на него надежд. Он оказался плохим организатором, в дела Морской академии не входил и ими практически не занимался. Директор постоянно со всеми конфликтовал и не только ссорился, но и дрался с преподавателями и воспитанниками. При вздорном характере и плохом знании дела он всегда обижался, когда ему на это указывали. Француз непрестанно жаловался графу Апраксину и императору на то, что его якобы «регулярно незаслуженно оскорбляют и притесняют, несмотря на его чин, завистливые и некомпетентные в морских делах люди», к коим он причислил даже светлейшего князя А. Д Меншикова – губернатора Санкт-Петербурга Прознав про это, Александр Данилович довольно откровенно высказал барону в приватной беседе свое мнение о его персоне и в заключение в довольно неделикатной форме заявил, что впредь будет учить французского барона не словами, а палкой, заставляя таким образом честно и добросовестно выполнять свои служебные обязанности.
Зная, что Морская академия является детищем царя Петра, Сент-Иллер при беседе с ним раскритиковал структуру и действующую программу учебного заведения и самоуверенно предложил императору свои услуги в осуществлении полной реконструкции и реорганизации академии при условии выплаты ему фантастической денежной суммы. Беспрецедентное поведение иноземца и его не имеющая границ наглость и бестактность вызвали искреннее недоумение и негодование генерал-адмирала Ф.М. Апраксина и естественное возмущение Петра I.
Кроме того, предприимчивый барон, вместо того чтобы заниматься делами академии, постоянно надоедал царю, направляя на высочайшее имя многочисленные «выгодные для России» авантюрные коммерческие прожекты. На одном из подобных его опу сов разгневанный царь предложил графу Апраксину: «Спросить француза, чтобы подлинно объявил» хочет ли он свое дело делать без хитростных выше описанных запросов.
И буде будет, чтобы делал, буде нет, то чтобы отдал взятое жалованье и убирался из сей земли».
Очередная ссора барона СентИллера с графом А.А. Матвеевым – государственным инспектором московского и петербургского военноморских учебных заведений, переполнила чашу терпения русского императора, который вынужден был принять решение о его увольнении с должности директора. Из Амстердама, где в феврале 1717 года находился Петр I, в Санкт-Петербург на имя графа Ф.М. Апраксина пришел высочайший указ: «Академиею ведать Матвееву, а барона С. Гилера, для его прихотей, отпустите; ибо мы надеемся на его место сыскать здесь другого».