Истории господина Майонезова
Шрифт:
– Это твоя мама руководила озеленением планеты, Мушенция, главный мичуринец! Интересно, одуванчики можно перерабатывать в энергию? Станция обесточена, Гло, отключено внешнее энергоснабжение; можно, конечно, попытаться подключить её к нашей батарее, но, много возни, а результат не прогнозируем.
Котс и Глория вошли на станцию и беспрепятственно прошли в столовую, двери свободно открывались, обработка отсутствовала.
– О, здесь всё сохранилось: и керамика, и картины, и мамина скатерть! Удивительно, радиационный фон нормальный!
– Потому что, с тех пор, как
– Смотри, Котс, какие глиняные кошки! У одной хвост отлетел! Можно я возьму парочку?
– Я думаю, они не обидятся! Вот в этом купе, с окном на утопающий в одуванчиках крест, жили твои родители, а я жил – в последнем, поближе к комнатам отдыха, по соседству с пьяницей дядей Фигой!
– Удивительно красивая скатерть! А на ней оригинальная глиняная посуда! Обо всём этом мне рассказывали и родители, и Паралличини! Вот здорово, я на «Глории»!
– Посмотри, детка, каких картин они понарисовали, пока мы сходили с ума! Я думал, это подводная лодка с перископом; оказалось, лебедь с интересной шеей!
– А, давай, возьмём старые записи с камер видеонаблюдения? Мне хочется посмотреть на вашу жизнь!
– Если ты определишь, где они спрятаны!
– Это легко, на занятиях нас учили!
Глория достала из сумки чемоданчик с необходимыми приборами и безошибочно нашла панель, за которой обнаружила старые записи.
– Это будет самое длинное в мире кино! – сказал Котс, - Пойдём в тот самый камбуз, где я хотел отрезать себе руку, заболев игроманией! Да здесь всё завалено пустыми бутылками и сеном! Это сухой секирус, они вырывали его с корнем! Понюхай плесень! Похоже, готовили из него вино!
Полковник принялся пихать сухую траву и бутылки в утилизатор, стрелка не его приборе дрогнула и замерла. Топлива было недостаточно.
– Гло, неси из столовой бутылки с сухими растениями и пихай их вместе с почвой в утилизатор! Когда станция работает, она не видна для роботов! Возможно, не видна и из космоса.
Утилизатор заработал, замигали лампочки на вытяжке, плите и кондиционере. Сверху раздался металлический голос: «Кто вы?»
– Полковник Котс и его жена, курсант Глория Котс! – ответил полковник.
– Добро пожаловать на станцию, названную в честь вас! – приветствовала камера.
– Во как!
Он пошёл, заглядывая во все двери, собирая любой хлам. Гло, не переставая радостно улыбаться, вымела камбуз, свалив в утилизатор весь мусор, включая старые полотенца.
– Вот и на станции прибрались. Осталось семьдесят минут, и прилетят наши! – бодро сообщил Котс, - Грузовой корабль – это впечатляющая махина!
– Давай, посмотрим ваше кино, здесь есть устройство, только будет без звука, как на заре кинематографа!
– Ну давай! Погнали наши «технаков»!
– Так, интимные подробности пропустим. О, это моя молоденькая мамочка, какая бледная и худенькая! А папка, как я по нему соскучилась! Он что-то рассказывает, да как возбуждённо! Почему ты свою ручищу положил на мамин живот?! Ты и с ней флиртовал, негодник?! Какие у тебя волосы Котс, где твоя мышечная масса, ты ли это?! Оо!!!
–
Пыш читает стихи, я их хорошо помню, как и многие его произведения, а Мушка мне говорит: «Послушай, какой у меня ритмичный ребёнок, он двигает ручкой в такт строк!» Я говорю: «Дай пять, девчонка!»– Это наше первое рукопожатие! А папка, что с ним?!
– Пыш возмущается: «Не называй, Рыжий, бесстрашного воина девчонкой!» Он не ошибся, Гло!
– Что читал папка? Почему он показывает свои распухшие руки? Что за гигантская минога лежит на полу? Фу, не аппетитное зрелище! Рассказывай, Котс!
– Это и есть тот самый пресловутый галатус, который мы уже не могли видеть! А Пыш показывает руки и говорит о том, что ему некогда быть поэтом, потому что он – «шкуродёр»! А читал он следующее, я хорошо помню:
«Есть в слове «праздность» праздник тот,
Что нас, поэтов, оживляет!
О, как его мне не хватает
Из часа в час, из года в год!
Уж я на вышитой подушке
Скользил бы локтем по атласу,
И рифм собрал такую б массу,
Что ягод на лесной опушке!
И не было б таких высот,
Таких глубин, таких расщелин,
Где б чувства – пчёлы не гудели,
Нося ко мне сладчайший мёд!
Смакуя радостные звуки,
Мой ум зашёлся бы в работе,
И мысль – борзая на охоте,
Какие б вытворяла штуки!
Юлою, в вихрях пируэта,
Летело бы воображенье
И показало б на мгновенье,
Что значит праздность для поэта!»
У Котса сияли глаза, он казался совсем юным.
– Какие вы все молодые и красивые! И я уже среди вас!
– Отмотай, Гло, что было после нас?
– Пьяная оргия, Котс! В камбузе – завод по изготовлению вина! А этого шамана я знаю! Он в старинной телепередаче обещал за высокую плату воскрешать умерших близких и погибших любимых питомцев!
– Это Лизалкин. Видимо, снюхался с технократами ещё до того, как попал сюда. Они – клонировали, он – закупал им необходимое.
– А если тело кремировано?
– «Технаки» клонируют и по старой обуви. Так, все пятеро титанов напились и без костюмов пошли из станции, судя по жестам, купаться к ближайшим озёрам, где их след и затерялся, видимо. Да, больше их на плёнке не видно. На прощанье Крик отключил всё энергоснабжение, ему не понравилось, как завыла сирена! Он машет камере кулаком!
Станцию тряхнуло. Глория и Котс уставились друг на друга.
– Что это было? – спросил полковник камеру.
– В квадрате Д-8 совершил посадку большой военный корабль технократов, господин полковник, - ответил металлический голос.
– Видят ли роботы технократов станцию? – спросила камеру Гло.
Камера замигала, ответа не последовало.
– Что означает: некоторые модели видят, - прокомментировал Котс и добавил в раздумье, - собирай вещи, детка, нам лучше выйти отсюда. Грузовик должен уже заходить на орбиту.