Истории «Кэтти Джей»

Из трюма выглянул демонист, светлый блондин с коротко подстриженной золотистой бородкой, одетый в дорогое, но изношенное и грязноватое пальто. Он наморщил лоб, очевидно, окрик встревожил его.

Джез пожалела о своем излишне резком тоне. Последние дни Крейк выглядел плохо. Лицо его казалось столь же изношенным, как и одежда. Морщины были слишком глубокими для тридцатилетнего мужчины. Под глазами набрякли темные мешки.

— Вы в порядке? — спросил он, всплеснув руками. — Простите! Наша игрушка убежала.

Джез совсем смягчилась.

— Не волнуйтесь.

— Но она вас не ушибла?

Джез махнула рукой.

— Вы же меня знаете. Я живучая, как таракан.

— Джез, вы суровы к себе. Вам следует использовать немного косметики. — Крейк улыбнулся, и это обрадовало Джез…

Она поднялась наверх. Бесс сидела на полу, вытянув ноги, и всячески крутила в руках и поглаживала мяч. По трюму разносилось ее счастливое воркование. Джез и Крейк молча наблюдали за ней.

— Она выглядит счастливой, — заметила Джез. Крейк не ответил. — Как вы с этим справляетесь?

Он вновь нахмурился, будто не мог представить себе, что Джез имела в виду.

— Хорошо, — холодно произнес он. — Просто замечательно.

Джез кивнула и направилась к трапу, ведущему внутрь корабля. Поднявшись на несколько ступенек, она остановилась и оглянулась. Крейк стоял вплотную к Бесс, положив ладонь на ее руку и прижавшись лбом к лицу-решетке. Его губы шевелились. Обычный человек не услышал бы его слов, но Джез расстояние не мешало.

— Хорошая девочка, — печально бормотал он. — Славная Бесс.

У Джез перехватило горло, и она поспешила прочь.

Она почти поднялась до входа в главный коридор, когда раздался душераздирающий вопль, заставивший ее подпрыгнуть на месте. Перескочив через три ступени, она влетела внутрь и обнаружила Харкинса. Пилот лежал на полу возле двери в каюту, которую делил с Пинном, надрывно кашлял и махал руками.

— Харкинс, что случилось?! — испуганно воскликнула Джез.

— Ко… сид… — пропыхтел тот, задыхаясь. В следующую секунду из каюты, держа хвост трубой, выбрался Слаг. Харкинс взвизгнул и прижался к стене. Кот окинул его ненавидящим взором, посмотрел на Джез и умчался прочь в машинное отделение.

— А-а, — протянула Джез. — Он опять лег тебе на лицо?

— Проклятый, гнусный котяра! — вспылил Харкинс и принялся скрести пальцами небритые щеки, пытаясь счистить налипшую шерсть. Кожаная пилотская фуражка, которую он почти никогда не снимал, съехала набок, обнажив редкие волосы мышиного цвета. — Он… даже если я закрываю дверь, Пинн, когда заявляется, оставляет ее открытой! А если нет, эта скотина крадется через вентиляцию! Мне постоянно снятся кошмары! Я задыхаюсь! Ты понимаешь, как я страдаю?

— Нет, — честно ответила Джез, которая с некоторых пор не нуждалась в кислороде. — Харкинс, но ведь Слаг — обычный кот.

Глаза на изможденном лице Харкинса ярко сверкнули.

— Нет, это — зло! — воскликнул он. — Он… он… выжидает! Караулит, пока я не засну. Он ненавидит меня! Точно!

— И тебя, и меня, — с печальной улыбкой согласилась Джез. — У меня тоже не складываются отношения с животными.

— Тебя он опасается. Здесь нет ничего общего. И… поэтому… — Пилоту не удалось подобрать подходящее сравнение, и он подавленно умолк.

— Может, ты попробуешь не пасовать перед ним? — предложила Джез. — Ведь ты же раз в двадцать раз больше Слага.

Пилот неуклюже поднялся с пола, не сводя с собеседницы обиженного взгляда. Он нервно огляделся по сторонам и натянул фуражку на голову.

— Я не засну. Конец! — произнес он, будто в его бессоннице была виновата Джез. Затем Харкинс рысцой кинулся к трапу и через трюм выскочил наружу, где ему, конечно, не грозило нападение кота. Слаг не покидал «Кэтти Джей» с тех пор, как его четырнадцать лет назад принесли сюда котенком. Кроме штурмана он боялся только открытого неба над головой.

Улыбаясь, Джез направилась в свою каюту.

Мой дом. Моя семья. До чего же необычной компанией мы являемся.

Когда спустились сумерки, Фрей, Пинн и Малвери направились в город. Они бывали в Хижинах каждый вечер с момента прибытия. Раньше их сопровождал Крейк, но сегодня он решил остаться на корабле. Джез не употребляла спиртного, Харкинс дрожал при виде незнакомых людей, а Сило оставался на «Кэтти Джей» в качестве надежного тыла. Вторая аэрумная война закончилась восемь лет назад, но нанесенные ею раны еще кровоточили. Соплеменники Сило, пусть и против желания, воевали на враждебной стороне, так что муртиане, мягко говоря, не пользовались популярностью в Вардии.

Фрей шагал впереди своих спутников по хорошо наезженной дороге, змеившейся между холмов. Под деревьями уже стемнело. Свет, струившийся с небес, сделался золотисто-лиловым, птичье пенье стихло, и его сменило жужжание ночных насекомых. Здесь, далеко на юге, весна начиналась рано. Сейчас было совсем тепло, хотя еще не закончился Месяц Разгребания Грязи.

В таверне хозяин приветствовал гостей привычной кривой гримасой. Фрей мог поклясться, что при каждом появлении бесцеремонных чужаков, с порога требовавших выпивку, у содержателя заведения умирала частица души. Долина Терновых Хижин была чистой и аккуратной. Жители таких городов чувствуют себя неуютно, когда заезжие путешественники начинают во всю глотку орать песни пьяными голосами.

Но таверна являлась единственной в округе, и пришельцам просто некуда было податься. Вдобавок она пришлась Фрею по душе. Ему нравились большие окна с видом на мощеную дорогу, которая скрывалась в густом лесу. Он любил следить за собственным отражением в стекле, освещенном изнутри мягким светом газовой лампы с абажуром. Они всегда занимали столик около окна, хотя даже не могли объяснить свой выбор.

Гвоздем нынешнего вечера оказалась попытка Пинна завести разговор о своей знаменитой возлюбленной, в то время как остальные пытались переменить тему. Но Пинн, вдохновленный присутствием в баре молодых и вполне привлекательных женщин, был в ударе. Известие о приезжих (которые нечасто посещали Хижины) успело разлететься по городу. К тому же наступил канун выходного — Королевского Дня, и местная молодежь так и потянулась в таверну. В общем, народу здесь заметно прибавилось.

— Да, она десятка таких девок стоит! Двух десятков! — невнятно выкрикивал Пинн, размахивая кружкой. — Точно, говорю! Моя Лисинда, она… я… счастливчик! Да! Сколько народу всю жизнь живет без… и настоящей любви не знает. — Он вяло пожал плечами. — Но я-то другой! Я свою нашел. И люблю ее. Вот! — Он треснул кулаком по столу и нахмурился, словно присутствующие ему возражали. Впрочем, его уродливое лицо сразу же расплылось в счастливой улыбке. — Я вспоминаю губы Лисинды. Мягкие, как… подушки.