Истории московских улиц

После революции большинство учреждений, занимавших Сухареву башню, были ликвидированы и выселены. Созданная в 1918 году при Моссовете Комиссия по охране памятников включила ее в свой список, в 1920-1925 годах был произведен ремонт башни с приспособлением помещений под Московский коммунальный музей - предтечу современного Музея истории Москвы, - и 3 января 1926 года музей в Сухаревой башне был открыт.

По этому поводу В.А.Гиляровский сочинил экспромт:

Вода ключевая

Отсюда поила

Московский народ,

Отныне живая

Знания сила

Отсюда польет.

К открытию музея Издательство московского коммунального хозяйства выпустило брошюру "Сухарева башня. Народные легенды о башне, ее история, реставрация и современное состояние", написанную ее заведующим Петром Васильевичем Сытиным.

Брошюра начиналась радостно, почти ликующе: "Сухарева башня, которую в прошлом даже многие москвичи не могут представить себе иначе, как в строительных лесах и забронированной ими от людских взоров и любознательности, два года назад освобождена от этих исторических лесов и ныне предстоит взорам во всей красоте своего старинного наряда, а внутри отделана и занята Московским коммунальным музеем".

Автор описывает помещения, которые теперь занял музей: "Западную часть первого этажа занимает вестибюль Музея, с лестницей во второй этаж, комната заведующего Музеем и канцелярия; здесь же помещаются уборные. Между первым и вторым этажом... помещается раздевальная для посетителей (на 300 чел.), архив и склад Музея. Во втором этаже две западные залы и средняя заняты отделами Музея, восточная - библиотекой-читальней по коммунальным вопросам. В третьем этаже все четыре зала заняты отделами Музея".

Ясно было и будущее Сухаревой башни-музея, он должен был развиваться: Президиум Моссовета уже вынес постановление о выводе из башни последних оставшихся в ней посторонних служб, об устройстве в ней книгохранилища для обширной библиотеки музея, читального и лекционного залов, в одном из помещений планировалось создание специального Музея Сухаревой башни, сообщалось, что в будущем публика сможет любоваться видом на Москву с верхней галереи. Вокруг башни, пишет П.В.Сытин, "предполагается устроить несколько образцовых скверов - с деревьями, клумбами, газонами, площадками для детских игр и т.п. Устройство скверов здесь весьма нужно, так как вблизи нет общественных садов, в которых многочисленное рабочее население Сретенского и Мещанского районов могло бы отдохнуть после дневных трудов и подышать в летнюю жару относительно чистым воздухом. Благоприятно отразится замена уличной пыли кислородом зеленых насаждений и на больных находящейся здесь имени Склифосовского (бывшей Шереметевской) больницы. С другой стороны, скверы дадут прекрасный фон для выявления во всей красе архитектурных достоинств двух расположенных здесь замечательных памятников русского зодчества - Сухаревой башни и указанной больницы". (Скверы в 1926-1927 годах были устроены; на фотографиях Сухаревской площади начала 1930-х годов запечатлены большие ухоженные цветочные партеры.
– В.М.)

Музей пользовался большим успехом у москвичей, и в нем всегда было много посетителей. Огромный материал, собранный музеем, позволял устраивать регулярные выставки, велась научная работа. Одна из комнат, как и предполагалось, была отведена под экспозицию по истории Сухаревой башни.

В истории знаменитой башни было еще много загадок, которые предстояло разгадать, чему могло много помочь изучение самой башни. В декабре 1925 года члены Комиссии "Старая Москва" - археолог, посвятивший всю жизнь поискам библиотеки Ивана Грозного, знаток подземной Москвы И.Я.Стеллецкий, архитектор Н.Д.Виноградов и краевед О.И.Пенчко - обследовали подземелья Сухаревой башни и обнаружили пять замурованных подземных ходов. На очередном заседании Комиссии постановили: "Обратиться в МКХ, чтобы оно дало возможность продолжить работы по исследованию этих ходов". Были высказаны соображения, что они ведут к дому Я.В.Брюса на 1-й Мещанской.

СУХАРЕВКА

Такой же достопримечательностью Сухаревской площади, как Сухарева башня, в течение почти полутора веков был знаменитый, известный по многочисленным московским воспоминаниям, рассказам и преданиям Сухаревский рынок, или - попросту - Сухаревка.

А.В.Гиляровский называет Сухаревку "дочерью войны". В очерке "Сухаревка" он пишет: "После войны 1812 года, как только стали возвращаться в Москву москвичи и начали разыскивать свое разграбленное имущество, генерал-губернатор Ростопчин издал приказ, в котором объявил, что "все вещи, откуда бы они взяты ни были, являются неотъемлемой собственностью того, кто в данный момент ими владеет, и что всякий владелец может их продавать, но только один раз в неделю, в воскресенье, в одном только месте, а именно на площади против Сухаревой башни". И в первое же воскресенье горы награбленного имущества запрудили огромную площадь, и хлынула Москва на невиданный рынок. Это было торжественное открытие вековой Сухаревки".

Но торговля и, более того, вещевой, как сказали бы теперь, рынок существовали у Сухаревских ворот Земляного города и прежде. Л.Н.Толстой, писатель исключительно точный в деталях исторического быта, сообщает, что Пьер Безухов, решив остаться в Москве, покидаемой войсками перед вступлением в нее французов и совершить покушение на Наполеона, покупает нужный ему пистолет у Сухаревой башни.

Гиляровский прав в том, что 1812-1813 годы стали той эпохой Сухаревки, когда она приобрела общемосковскую и даже общероссийскую известность и когда зародилась главная легенда этого рынка: о сокровищах и редкостях, продававшихся и покупавшихся здесь по крайне дешевым ценам.

Но уже несколько лет спустя вещи из барских особняков, купеческих домов и лабазов, действительно ценные, а порой и выдающиеся произведения искусства прославленных мастеров все реже и реже появлялись на рынке, поскольку они обретали новых владельцев и уже не возвращались на рынок. Сухаревка вступала в следующую эпоху, меняя свой облик.

Основным товаром на Сухаревском рынке становилось то, чем торговали и на всех других городских рынках: провизия, дешевая одежда, обувь, предметы нехитрого крестьянского и мещанского домашнего обихода. Появилась "обжорка" - наследница средневековых обжорных рядов - торговля пирогами, блинами, киселем, квасом, рубцом, вареной требухой, жареной колбасой, леденцами и другими копеечными яствами, зачастую с тухлинкой, на прогорклом масле, из продуктов подозрительного происхождения, но зато дешево.

Фактически Сухаревка превратилась в обычную толкучку. Однако за ней сохранилась прежняя слава, и по воскресеньям рынок у Сухаревой башни превращался, как и прежде, в ту легендарную Сухаревку, куда приходили с такими же ощущениями, как золотоискатели на золотоносную реку.

Картину воскресной Сухаревки середины XIX века описывает Н.Поляков в очерке "Московские базары". Свое описание он предваряет замечанием, что "базары эти доставляют москвичам некоторое развлечение, и, в самом деле, прогулки по этим, исполненным жизни и разнообразия, площадям не лишены интереса" и далее продолжает:

"Взгляните на эту живую картинку, скомпонированную из крестьян, ремесленников, мелких торгашей разной рухлядью и других, помещающихся обыкновенно на первом плане, где преимущественно сосредоточен торг сапогами, шапками, картузами, рукавицами и так называемым красным товаром. Взгляните, например, на эту фигуру в шапке, свалившейся немного набок, в сером, местами изодранном, армяке, подпоясанном кушаком, к которому не совсем живописно подвязан кожаный мешок с гвоздями. Молоток и костыль, на одном конце которого находится железная лопатка, доказывают вам с первого взгляда, что это подметочник, человек очень полезный и даже необходимый в житейском быту, и он очень хорошо сознает свое призвание; посмотрите, с какой важностью окидывает он взором толпу, его окружающую; но это только минута, а между тем он беспрестанно занят своей работой, и, в то время, как один из среды толпы, его окружающей, надевает сапог, только что им исправленный, как в то же время подходит другой крестьянин и, проворно сняв с ноги сапог, подает его подметочнику, говоря:

– Земляк, нельзя ли и мне поправить, любезный, - погляди-кась?

– Отчего ж нельзя? Можно, изволь, поправлю, - отвечает подметочник, обозревая каблук и подошву сапога и рассчитывая, сколько потребно гвоздей для приведения сапога в первобытное состояние.
– Семитка десяток. (Семитка - 2 копейки; семитка десяток - 12.
– В.М.)

– Эвона, семитка десяток, дорого больно, пятак - так ладно, а не то и так пробавлюсь как-нибудь.

– Ну что с тобой делать, изволь; земляка надо уважить.