Шрифт:
Счастливое расставание
В ожидании посетителя пcихолог Олеся Банина осматривала свой кабинет, вытирая пыль с книжных полок. Созданное пространство вызывало положительный отклик. Два удобных кресла, мягкая кушетка у левой стены с оранжевыми подушками. Рядом столик с графином, две чашки и набор салфеток. На широком подоконнике цветы в горшках и деревянная фигурка медитирующего монаха. Окна прикрыты желтыми шторами. На стене механические часы и сюреалистичная картина безымянного автора. Справа стеллаж с медными статуями греческих богов. Внутреннее убранство создало атмосферу домашнего очага с чуть заметным флером аристократических гостиных начала двадцатого века.
Олеся обожала свою профессию, веря, что для настоящего психолога не бывает иначе.
– Да, да! Входите! – невнятно произнесла Олеся, очнувшись от полудремы.
– Можно к вам? – произнесла девушка с длинными светлыми волосами пепельного оттенка.
– Да, проходите! Располагайтесь.
– Я Виталина. Можно просто Вита.
– Очень приятно! А я Олеся Олеговна! Итак, давайте начнем.
– Да, давайте! Не знаю, как лучше выразиться? – озадаченно произнесла Виталина. – Накопилось много проблем, или все это одна большая проблема. Я впервые обратилась к психологу. Раньше думала, что визит к вам – проявление слабости, пыталась сама разобраться, но не получилось, и я только сильнее запуталась. Приставала к подругам за советами, но никакого толку от них не добьешься. Они сами немного не в себе. Кажется, меня никто не понимает. Такое ощущение, что я нахожусь в депрессии. Настроение ниже плинтуса где-то около месяца. По вечерам возникает беспричинное беспокойство, на душе тяжело, давят мысли о прошлом. Помогите разобраться? Я уже не справляюсь.
Олеся внимательно изучала клиентку. Миниатюрная особа на низких каблуках с накладными ресницами и красной помадой в облегающем платье и приталенном клетчатом жакете. Бледная кожа, впалые щеки, нос с горбинкой, стройные ноги с угловатыми коленными чашечками и зеленые миндалевидные глаза. Типаж девушки с обложки с обманчивой нежностью.
Пять проведенных сессий, ранний обеденный перерыв и пропущенный кофе из автомата мешали сосредоточиться. Мыслительным усилием Олеся подавляла напряжение в затылке и зачатки головной боли, чтобы выложиться в последний раз.
С клиентами она никогда не вела себя отстраненно и удивлялась, когда в кулуарах коллеги признавались, как им удавалось нейтрально пропускать через себя жалобные истории, словно они отгораживались невидимым защитным экраном, выкладываясь дозировано. Олеся считала, что так нельзя, и вчувствовалась в клиента по полной, по крайней мере, так ей казалось. После череды сеансов она превращалась в расплющенный комок слизи, поэтому раз в неделю устраивала дополнительный выходной для восстановления душевного равновесия.
Олеся совмещала частную практику с медицинским центром, курируя соматических пациентов в качестве клинического психолога. Параллельно она училась в долгосрочной программе психоаналитического направления, собираясь стать членом престижной организации, не видя в том особого смысла. В течение восьми лет развивала карьеру, имела неудачный опыт замужества, и сейчас находилась в пассивном поиске.
– Попробуем разобраться вместе, – тепло улыбнулась Олеся. – Когда появились первые признаки неблагополучия?
– Я пыталась анализировать и пришла к выводу, что причины плохого самочувствия кроются в тяжелом расставании с мужчиной, – скороговоркой отчеканила Виталина. – Не могу его забыть! Мы встречались около двух лет. Познакомились среди общих приятелей. Между нами сразу возникла симпатия, и завязался непринужденный разговор. Он красиво ухаживал, и я загорелась. Возникла страсть, вскружило голову. Мы встречались по вечерам и проводили вместе выходные, а затем съехались и два месяца арендовали квартиру. Уже со второй недели возникли глупые, бытовые ссоры по пустякам. Договорились разъехаться, но поняли, что не сможем друг без друга, и снова сошлись. Ссоры возобновились, но мы как-то неумело пытались их решить. По характеру я не сахар, и он тоже не милый мальчик. Долго притирались друг к другу, сглаживая шипы. Период беззаботного
счастья продлился недолго. Я очень любила его, и, наверно, люблю до сих пор. Задаю себе этот вопрос, и теряюсь, что было между нами – любовь, привязанность, увлечение или пустой эгоизм? Не хочу его отпускать. Мне больно.– А как вы расстались?
– Совершенно внезапно он вдруг объявил, что мы слишком разные, и нам придется разойтись. Он не говорил, что больше не любит меня, но я заметила холод в его глазах. Он стал черствым и злым, а охладевал ко мне медленно. Я замечала, как он превращался в сухарь. Кажется, он принял решение задолго до оглашения, но молчал, боялся уйти, набирался смелости. Не знаю точно, это мои догадки.
– Как вы справлялись первое время после расставания?
– Ужасно! Ревела навзрыд и много пила, хотя к этому не склонна. А в тот день опустошила две бутылки вина, и будто не опьянела. Щемящая боль в груди, мокрая подушка, в истерике разбила посуду, разорвала общие фотографии и удалила папки на диске. Сейчас жалею об этом, все-таки хорошие воспоминания. Трое суток провалялась в постели, дымила по пачке сигарет, хотя бросила курить в институте. Совсем ничего не ела и так бы и умерла, если бы не нужда ездить в офис. Там еле-еле отвлекалась, хотелось позвонить ему, и я набирала заученный наизусть номер, но он не отвечал, посылая жестокие гудки. Внутри я надеялась на его возвращение. Кажется, мы многое не обсудили. Столько планов роилось в голове. Я бы сочинила десятки писем, но они растворились в сознании, так и не оказавшись на бумаге. Если вкратце, то как-то так. Но я тогда не впала в депрессию. Вкалывала за троих, общалась с друзьями, пыталась забыться, завести легкую интрижку, чтобы отомстить, чтобы сделать ему больнее, но не получилось. Мужчины раздражали, коллеги злили, а от сайтов знакомств тошнило.
Типичная драма. Олеся регулярно сталкивалась с последствиями разрыва, почти специализируясь на реабилитации после разлуки или развода. Она сразу пролистала в памяти похожие случаи, случившиеся за полгода, когда к ней обращались отчаявшиеся женщины после расставания с мужем, либо из-за тягот курортного романа, жаловались на хандру, бессмысленность жизни, проявляли зависимые черты, не могли или не хотели перевернуть страницу, принять на себя ответственность и жить дальше. Им необходима поддержка, возможность излить душу, осознать заблокированные эмоции, избавиться от негатива и наполнить существование новым смыслом.
Сегодня Олеся не услышала ничего нового. Клиенты слепо уверены в своей уникальности, повторяя кем-то давно пройденное с индивидуальными красками. Конечно, не существует универсального рецепта выздоровления, и Олеся отказывалась давать шаблонные советы, понимая их бесполезность и даже вред. Она готова принять их страдания, отразить чувства, вместе пройти болезненный опыт, чтобы увидеть свет в конце туннеля.
В Виталине проявлялся ригидный поведенческий сценарий, усвоенные родительские установки, слабость «Эго» и застоявшийся инфантилизм.
Ее исповедь напомнила Олесе собственную историю, когда ее также бросили, и она осталась абсолютно одна, поэтому прекрасно понимала чувства клиентки.
– А что случилось дальше?
– Спустя три недели возникло странное ощущение, будто рядом предвестник беды, будто произойдет что-то плохое. Я стала забывчивой, боялась звонков с неизвестных номеров, опасалась увольнения, не справлялась с привычной нагрузкой. Ходила как мешок с картошкой, а вечером не находила себе места. То спала, как убитая, то мучилась в бессоннице и ворочалась с боку на бок. О нем я почти не думала, развлекалась с подругами в ресторанах и караоке. Они кое-как утешали, обещали, что скоро обязательно полегчает, это ерунда, всякое бывает, значит, мы не подходим друг другу. Но я не верила им и строила планы на любимого мужчину. Признаюсь, я хотела выйти за него замуж, ждала предложения, а он медлил. Нет, он никогда бы не женился на мне! Я поняла это задним умом и запаниковала. В следующем году мне стукнет тридцать, и я боюсь остаться никому не нужной старой девой.