Истории Уолл-Стрит

IV

После падения большинство разорившихся клиентов вернулись к своим первоначальным профессиям. Они выглядели печальными, но — увы — не слишком умудренными опытом. Пережив первый шок, Джилмартин постарался разузнать о новых возможностях в фармацевтическом бизнесе. Но сердце его к этому не лежало. Он чувствовал стыд от поражения на Уолл-стрит, полученного вскоре после ухода из Мейден-Лейн. И в его душу проник яд азарта.

Начинать с более низких позиций в Maxwell & Kip было плохо. Еще хуже казалось приговорить себя к долгим, утомительным годам в фармацевтическом бизнесе. Даже если бы все пошло хорошо, он сколотил бы весьма скромное состояние. А несколько удачливых недель на фондовой бирже могли бы вернуть ему все, что он потерял. И даже больше!

Пожалуй, пока он учился играть на бирже, ему стоило начинать с малого. Теперь Джилмартин понимал это предельно ясно. Все допущенные ошибки были вызваны неопытностью. Он лишь воображал, что знает биржу. Но только сейчас он действительно все понял. И поэтому только сейчас, после того как падение научило его многому, он мог обоснованно надеяться на успех.

Размышляя над своими ошибками, Джилмартин однозначно отверг возможность возвращения в сферу покупок и продаж лекарств как бессмысленную затею. Он уповал теперь на быстрое приобретение навыков торговли на бирже. Именно на них наш герой и сделал ставку.

Пару недель спустя Джилмартин снова проводил свое время у котировочного табло, болтая с теми трейдерами, которым удалось выжить, давая и получая советы. С течением времени хватка Уолл-стрит становилась все сильнее. Вскоре она подавила все его другие желания. Он не мог уже говорить, думать и мечтать о чем-либо, кроме биржи.

Отныне Джилмартин не способен был читать газеты, не думая о том, как воспримет новости рынок. Если сгорал огромный нефтеперерабатывающий завод, с убытками для траста в 4 миллиона долларов, он горестно вздыхал. Ведь он не смог предугадать катастрофу и «шортил» сахар. Если забастовка рабочих Suburban Trolley Company приводила к безработице сотен людей, Джилмартин проклинал безжалостную судьбу, поскольку не додумался вовремя продать тысячу акций Trolley.

До последней копейки он подсчитывал, сколько денег заработал бы, если перед катастрофой открыл «короткую» позицию по самой высокой цене, а выкупил акции по самой низкой. Если бы только знать!..

Аромат торговли Уолл-стрит окутывал его, словно туман. Из-за него все вокруг казалось будто покрытым пеленой. Джилмартин существовал в месте, в котором люди при встрече не говорили друг другу «Доброе утро», но лишь «Как рынок?» А когда кто-то спрашивал: «Как ты себя чувствуешь?», то получал в ответ: «По-бычьи!» или «По-медвежьи!»

Сразу после фатального падения Джилмартин принялся надоедать своим брокерам, чтобы те, по крайней мере, позволили ему торговать в кредит. И они пошли на это. Это были неплохие люди, искренне желавшие ему помочь.

Но удача отвернулась от Джилмартина. С настойчивостью безрассудного игрока он настоял на сражении с судьбой. Он был «быком» на «медвежьем» рынке. Чем больше Джилмартин терял, тем сильнее верил в «неизбежный подъем». Он покупал на своих ожиданиях, терял снова и снова, пока не задолжал брокерам большую сумму денег, чем мог им вернуть.

Поэтому не удивительно, что в какой-то момент они отказались предоставить ему очередной кредит. Брокеры проигнорировали его убедительные просьбы купить хоть последние сто акций. Дать ему всего один шанс! Последний шанс, ведь он был уверен в победе.

Конечно, долгожданное событие все же произошло. Рынки стремительно пошли вверх, заставив Уолл-стрит содрогнуться.

Джилмартин подсчитал, что если бы ему не отказали в кредите, он заработал бы и выплатил все свои долги. Вдобавок у него осталось бы еще 2950 долларов. Ведь во время движения вверх он «построил бы пирамиду». 5 Джилмартин показал брокерам свои обвинительные расчеты, а они сказали ему в ответ пару ласковых. Незадачливый игрок покинул офис, решив подать на компанию в суд за преступный сговор с целью обмана. Впрочем, подумав, он смирился. Он посчитал, это был «очередной удар со стороны удачи». И пустил все на самотек, как в игре.

5

 «Строить пирамиду» — очень рискованный спекулятивный метод биржевой игры, при следовании которому под залог уже имеющихся у трейдера акций докупаются новые. — Прим. науч. ред.

На следующий день Джилмартин вернулся в брокерскую контору. Все, что он теперь мог, — лишь говорить за других. Например, Смит держал 500 акций St. Paul по цене 125. Однако он хуже ориентировался в их положении на рынке, чем Джилмартин, который с этого времени усердно изучал новостные сводки и собирал информацию о St. Paul по всей Уолл-стрит. Наш герой с волнением выслушивал советы и слухи, касавшиеся акций, страдая, когда цена падала, и радостно смеясь, если котировки росли. Казалось, речь шла о его собственных бумагах. В определенном смысле, это стало лекарством от страха перед информатором. Порой его интерес был настолько острым, а советы — удачными (причем он говорил о нашей сделке), что счастливый победитель давал ему небольшую часть прибыли. Джилмартин принимал ее без сомнений. В тот момент ему было не до гордости. Он моментально проворачивал собственные миниатюрные сделки на Объединенной бирже. Или в Percy's — мелких фирмах, где принимались ставки на изменение цены акций под покрытие в один процент. Здесь можно было сыграть, имея всего два доллара.

Иной раз, когда клиенты бездействовали, Джилмартин брал у них взаймы пару долларов. Количество обретенных таким путем денег уменьшалось по мере того, как росло число отказов. В конце концов его попросили держаться от офиса подальше. А ведь еще недавно он считался здесь почетным клиентом.

Для Уолл-стрит Джилмартин стал фигурой из прошлого. Ежедневно он появлялся на Нью-стрит, за зданием Объединенной биржи, где собирались брокеры, торгующие опционами.

Голод этих игроков утоляли биржевые информаторы в барах. Время от времени случайные счастливчики звали Джилмартина в такие заведения. Здесь он бесплатно обедал, пил пиво и говорил об акциях. А также слушал рассказы удачливых игроков, всегда готовый вовремя поддакнуть в ответ. Временами в нем просыпался биржевик, и он гневно вещал окружающим об акциях, которые он хотел, но не мог купить на прошлой неделе. Теперь же они выросли на 18 пунктов! Однако эти запуганные информатором людишки лишь рассеянно кивали, а в их душах рождались будущие котировки. Иногда они даже не кивали — мысленно они пребывали у ленты, от которой оторвались на пару долгих минут. Они оставляли Джилмартина без слова утешения и уходили, даже не попрощавшись.

V

Однажды на Нью-стрит он подслушал поразительную новость. Один известный брокер говорил другому о том, что мистер Шарп «собирается немедленно поднимать Pennsylvania Central». Узнать такое было редкой удачей. Это вылечило Джилмартина от апатии и заставило поторопиться к своему шурину, державшему бакалейный магазин в Бруклине. Он умолял Григгза пойти к брокеру и купить столько акций Pennsylvania Central, сколько тот сможет. Это обеспечит ему безбедное будущее — ведь Сэм Шарп собирался поднять их! Кроме того, Джилмартин одолжил у шурина десять долларов.

Григгз поддался искушению. Долгие часы он спорил сам с собой и наконец с опаской согласился. Взял свои сбережения и купил сто акций Pennsylvania Central за 64. Постепенно, отслеживая финансовые сводки на страницах газет, Григгз начал забывать про свой бизнес. Мало-помалу, внутри у него заработал механизм информатора, а каждодневные мечтания окрасились в зеленый цвет доллара. Видя его озабоченность, жена Григгза решила, что дела в бизнесе идут неважно. Однако муж отрицал это, подтверждая ее худшие опасения. В конце концов он поставил в своем маленьком магазине телефон, чтобы постоянно общаться со своими брокерами.

Джилмартин быстро купил на одолженные десять долларов десять акций в мелкой брокерской конторе за 63,875. Акции моментально упали до 62,875 — он был раздавлен. Впрочем, вскоре они поднялись до 64,5.

На следующий день старый приятель и бывший клиент Джилмартина пригласил его выпить. Очевидное богатство товарища возмущало Джилмартина. Его оскорбляла возможностью других людей покупать сотни акций. Но выпивка привела его в чувство. В порыве искренности, озабоченно поглядывая по сторонам и опасаясь чужих ушей, он сказал Смитерсу: