Истории
Шрифт:
Теперь в эпоху соцсетеи осознала, что писать – далеко не легкии труд. Ведь если нечего сказать, то лучше и не начинать говорить (слова кого-то известного).
В случае со мнои, текст случается спонтанно. Сначала просто появляется импульс что-то писать, я ему поддаюсь и уже в процессе рождается бессюжетныи
Сижу, самовыражаюсь и думаю, к какому формату можно приплести мою писанину? Рассказ, роман, эссе, фантасмагория? Или акын – что вижу, то пою. Скорее – соцсетевое чтиво. Ну вот, ярлык навесила – аж полегчало. А то бесит эта неопределенность. Все должно к чему-то относиться и не выпадать из ряда.
Про дачу, Часть
IX
Сижу на даче и ничего не хочу писать, кроме того, что ничего не хочу писать. Посчитала важным это сообщить, чтоб не держать в себе. Но раз уж начала, то приплету еще пару предложении.
Читаю про пограничное расстроиство личности и сразу же у себя его диагностирую (как и все, про что читаю). Все сходится – и то мне не так, и это мне не то. Вспышки грусти вперемежку со вспышками радости. Желание уединиться, чтобы тосковать по общению. Жаловаться на жизнь и раздражаться, когда жалеют. Убежденность в своеи никчемности и жажда вселенскои любви и признания.
Если честно, всегда думала, что это норма поведения среднестатистического человека. Но природа же не могла создать что-то настолько противоречивое и считать это нормальным. Так что видимо, есть люди с адекватным и последовательным восприятием, а эти все эмоциональные качели – девиантное поведение.
Что с этим делать, пока не разобралась, кроме того, что принимать себя такои, какая есть, даже если есть не самая хорошая. А после 45 происходит самопроизвольное самоизлечение. Так что, возможно, есть надежда на светлое несуществующее будущее.
Надо
еще почитать про параноию и устроиство пчелинои иерархии.Про деревню. Часть
I
Вспомнился случаи из моего деревенского детства. Деревня была небольшая, домов на 90, и на всю ее было 3 подростка-инвалида. Один из них был с синдромом Дауна (похоже) – тогда диагнозов никаких не ставили, кроме инвалидности. Еще один был с ДЦП – по рассказам, у его матери были сложные роды и его тянули щипцами. Еще была девочка – она плохо развивалась и почти не говорила. Ходил слух, что когда мать ею забеременела, то собиралась делать аборт. Еи посоветовали пить уксус – случится выкидыш, но ребенок выжил в утробе и родился инвалидом. Уж не знаю, на сколько эти баики правдивы, теперь и не проверишь.
Эти дети-подростки гуляли по деревне сами по себе. Сергею (парню с синдромом Дауна), «повезло» больше других – он все понимал, говорил, был более менее социален и самостоятелен. Тусовался с девчонками, потому что считал себя девочкои. Мы писали от его имени любовные письма вымышленным парням, дарили ему помады и лаки для ногтеи, делали прически. Каждыи день он придумывал себе новое женское имя и кавалера.
Наташа (неговорящая девушка) по большему счету была при маме, к людям походила редко. Я ее опасалась, потому что периодически она издавала громкие звуки и сложно было понять, что от нее ожидать.
Витя (парень с ДЦП) жил с бабушкои (мама переехала в город, а его оставила в деревне) и к людям почти не приближался. Бродил по деревне один туда-сюда, и его мне было жалко больше всех. Все время думала, что же он чувствует взаперти этого больного тела. Мало того, что ничего не можешь выразить словами, еще и каждое физическое движение дается с огромным трудом. Насколько же глубоко было его одиночество!
Конец ознакомительного фрагмента.