Историография истории древнего востока

Исследования ученых-марксистов по индийской культуре кажутся значительно менее удачными, нежели по социально-экономической проблематике. Даже в тех работах, авторы которых обладают знанием источников (как Дебипрасад Чаттопадхьяя), преобладают догматические утверждения и вульгаризаторские схемы.

Основными противниками историков данного направления являются, конечно, националистически настроенные ученые, апологеты индуизма и сторонники теории об особом пути развития Индии. Но их работы вызывают критику и с другой стороны. Например, Девика Девахути настаивала на том, что культура не просто «надстройка», а равноценная часть исторического процесса, которая имеет свои внутренние закономерности развития. Эти принципы ближе ее учителю А. Л. Бэшему, чем Д. Д. Косамби. Д. Девахути была одним из организаторов «Общества по изучению индийской истории и культуры».

§ 4. Отечественная индология в 50—90-х гг.

В СССР изучение социальной истории Древней Индии, по существу, началось лишь в послевоенные годы. Еще в конце 20-х годов перед востоковедами была поставлена в качестве центральной научная проблема определения характера общественных отношений. В этой связи академик С. Ф. Ольденбург организовал группу индологов для перевода «Арт-хашастры» и буддийских джатак. Он справедливо полагал, что начинать работу надлежит с анализа и перевода наиболее важных источников. При его активном участии «Артхашастра» переведена Е. Е. Обермиллером, Ф. И. Щербатским и А. И. Востриковым (черновой вариант перевода был опубликован лишь в 1959 г.). Однако основное содержание этого памятника Ф. И. Щербатскому и его ученикам было совершенно чуждо — их основные интересы лежали в области буддийской философии и тибетологии.

Кроме того, скоро выяснилось, что руководство советской наукой было заинтересовано отнюдь не в кропотливом исследовании источников, а лишь в применении к историческому материалу марксистской терминологии. Индию, как и другие страны Древнего Востока, стали причислять к рабовладельческой общественно-экономической формации. Впрочем, соответствующие разделы в общих трудах и учебниках писались обычно людьми, не знавшими языков и не знакомыми с научной литературой.

Между тем внимание к характеру общественных отношений, прежде всего к рабовладению, было привлечено. И в 40-е годы появилось первое исследование, посвященное положению рабов в Древней Индии, — диссертация Григория Федоровича Ильина (1914-1985), основное содержание которой было раскрыто в его статьях в «Вестнике древней истории» в начале 50-х годов. Автор, естественно, не подвергал сомнению общую концепцию рабовладельческого строя на Древнем Востоке. Однако внимательный и непредвзятый анализ источников привел его к следующим заключениям:

Варну шудр нельзя рассматривать в качестве класса. Их социальноэкономическое положение могло быть весьма различно.

Количество рабов в Древней Индии, очевидно, не было значительным, во всяком случае в основных отраслях производства.

Источники перечисляют множество категорий рабов — даса, положение которых представляет самые разные формы и оттенки зависимости. Некоторые из них по своему классовому, социально-экономическому положению не могут быть определены как «рабы», поскольку они владели средствами производства и были правоспособны.

В конечном счете Г. Ф. Ильин объяснял все эти «особенности древнеиндийского рабства» его неразвитостью.

В конце 50-х и в 60-е годы, когда вновь оживились дискуссии о социально-экономических формациях на Востоке, Евгений Михайлович Медведев (1932-1985), опираясь на те же факты, выступил против определения Древней Индии как страны, где господствовал рабовладельческий строй. Занимаясь генезисом феодальных отношений, он стал обнаруживать последние еще на заре индийской истории. В этом отношении существенной грани между древностью и Средневековьем ученый не видел, но существу склоняясь к концепции «вечного феодализма» (с преобладанием в древности форм «государственного феодализма» в виде взимания ренты-налога и постепенным возрастанием удельного веса частных форм эксплуатации).

Полемизируя с Е. М. Медведевым и другими критиками, Г. Ф. Ильин отстаивал принципиальное единство всего древнего мира. Отказываясь от ранее сделанных им наблюдений и выводов, в своих работах 60-х-80-х годов он подчеркивал то общее, что было в положении рабов в Греции, в Римской империи — и на Древнем Востоке, в Индии.

Развитие исторической науки в 50-60-е годы заставило существенно расширить круг рассматриваемых вопросов и отказаться от ряда догматических формулировок. В частности, обратила на себя внимание проблема политического устройства страны — обычная его характеристика как «восточной деспотии» явно не соответствовала действительности. Г. М. Бонгард-Левин писал о немонархических образованиях (ганах и сангхах), о коллегиальных органах управления (царском совете-пари-шаде) в монархических государствах Древней Индии.

Социально-экономическая структура не сводилась более к проблеме рабства. Стали ставиться такие важнейшие вопросы, как характер общины и земельной собственности. Первоначально общинная организация рассматривалась лишь в качестве пережитка первобытной эпохи. Позднее, отчасти под влиянием изучения средневекового и современного материала, исследователи пришли к выводу о том, что община — органическая часть структуры древнеиндийского общества. Б. Алаев писал о сложном ее составе и иерархическом устройстве уже для эпохи древности.

Среди вопросов, которые стали подниматься в работах историков в 70-80-е годы (например, у Е. М. Медведева) следует назвать такие, как роль первобытной периферии для развития классового общества, происхождение и социальная роль касты, организация городского самоуправления и характер купеческих гильдий. Таким образом, сама проблема рабства или других форм зависимости решается теперь не изолированно, а в широком контексте всей системы социальных отношений.

С конца 50-х — начала 60-х годов возобновляется широкий интерес к проблемам истории духовной культуры. В Россию возвратился известный буддолог и тибетолог Юрий Николаевич Рерих (1902-1960), сын художника. С его помощью удалось организовать занятия пали с профессором Малаласекарой, который был тогда цейлонским послом в Москве. Событием стало издание (1960) русского перевода «Дхаммапады» — изречений Будды.

Постепенно готовились кадры индологов для различных академических институтов (прежде всего Института востоковедения в Москве и Ленинграде) и университетов (кафедры индийской филологии в ЛГУ и ИСАА при МГУ, кафедра истории древнего мира истфака МГУ). К настоящему времени в отечественной науке есть серьезные публикации практически по всем аспектам индийской истории и культуры. По ведийской литературе особо следует отметить многолетний труд Т. Я. Елизаренковой по изучению вед, их языка, поэтики, мифологии. Вышел, в частности, ее полный перевод «Ригведы» с обширными комментариями. В. С. Семенцову (1941-1986) принадлежит монография об интерпретации текстов брах-манической прозы, которые он рассматривает как предназначенные для медитации. Переводы упанишад и их монографическое исследование в 60-е годы были выполнены А. Я. Сыркиным (ныне живущим в Израиле). Следует, впрочем, отметить, что все это — труды лингвистов и литературоведов, редко затрагивающие собственно историческую проблематику.

Большое внимание уделяется санскритскому эпосу. Ленинградские ученые с 1950 г. публикуют полный академический перевод «Махабхара-ты». В исследованиях, посвященных эпическим поэмам (П. А. Гринцер, Я. В. Васильков), ставится проблема их генезиса в связи с особенностями устного творчества. Я. В. Васильков также анализирует мифологию и эпические повествования с точки зрения отразившихся в них этнографических реалий («мужской дом», ритуальные сообщества, игра в кости и обмен дарами и т. д.).

Классической литературе, поэзии, театру, эстетике посвящают свои работы Ю. М. Алиханова, П. А. Гринцер, В. Г. Эрман. Некоторые из идей Ю. М. Алихановой (например, о разных видах классической санскритской драмы, ориентированных на придворный и на городской театр), имеют важное значение для историка. Тамильская литература и ритуал — предмет исследований А. М. Лубянского. Палийские тексты («Милинда-паньха», джатаки) недавно опубликованы в переводах А. В. Парибка. По истории индийской философии следует отметить работы В. К. Шохина.

Советские археологи внесли существенный вклад в решение двух комплексов проблем, связанных с историей Индии. Во-первых, речь идет о раскопках в Средней Азии — преимущественно памятников I тыс. н. э. Их результатом является открытие интенсивных культурных связей с Индией, путей распространения буддизма. Здесь в первую очередь следует упомянуть раскопки буддийских монастырей в Кара-тепе (Б. Я. Стави-ский) и Аджина-тепе (Б. А. Литвинский). В изучении Кушанской эпохи есть примеры плодотворного сотрудничества с зарубежными учеными, в частности индийскими. В 1968 г. в Душанбе состоялась международная конференция по этой проблеме.