История антисемитизма.Эпоха знаний

Этот документ был опубликован 23 сентября 1919 года в Ростове, перепечатан в 1920 году газетами «La vieille France» в Париже и «The Morning Post» в Лондоне. Рядом с ним можно поставить «Доклад товарища Рапопорта», перепечатанный в мае 1920 года в газете «L'lntransigeanl», а эта перепечатка в дальнейшем послужила основой для американской компиляции. Каким бы сионистом ни был товарищ Рапопорт, он остановил свой выбор на Украине, а не на Палестине:

«(…) после краха национального сотрудничества украинский национализм утратил свою экономическую базу. Основную роль здесь сыграли вексельные банки, возглаштяемые нашими товарищами Нацер-том, Глоссом, Фишером, Краусом и Шпиндлером. Класс русских собственников, легкомысленных и глупых, пойдет за нами, как бараны, которых ведут на бойню. Как представитель «Поатей-Цион» я должен выразить свое глубокое удовлетворение тем, что наша партия и партия Бунд стали действенными центрами, управляющими огромным стадом русских баранов».

Показательно, что генерал Деникин, которому было известно, что речь здесь шла о фальшивке, характеризовал этот документ как мистификацию, которая весьма похожа на истину и вылила из-под руки мастера. Итак, этот честный солдат, решительный противник погромов, считал правдоподобным документ, написанный неестественно выспренним языком, что является своеобразным свидетельством тех химер, которые продолжали господствовать над христианским воображением, возможно хроническим образом; разве в наши дни советская пресса не приписывала «сионистам» аналогичные замыслы? Деникин также обвинял еврейских активистов в преследовании русской церкви, как если бы эти «некрещеные большевики» занимались антирелигиозной пропагандой в качестве евреев, а не большевиков. (Эту точку зрения поддержит Солженицын в «Круге первом».)

Третьей фальшивкой был «документ Цундера», в 1922 году удостоившийся чести быть полностью прочитанным с трибуны молодого чехословацкого парламента. Согласно четвертой фальшивке, распространенной в США в 1922 году автомобильным королем Генри Фордом, евреи района Ист-Сайд в Нью-Йорке уже выбрали наследника последнего русского царя. Все эти басни, сочиненные в задних комнатах Ростова или Киева, будоражили все или почти все народы земли угрозой всемирного еврейского заговора. Не следует забывать и об исторически наиболее действенном мифе «Протоколов сионских мудрецов», которые печатались тиражами в сотни тысяч экземпляров на территориях, контролировавшихся белыми. В 1924 году генерал Нечволодов так вспоминал об ужасе, который внушал этот миф: «Автор настоящих строк видел в 1919 году в Екатеринодаре трех русских из простонародья, которые пришли из Киева, в то время находившегося под властью красных, для чего им пришлось

преодолеть заслоны Красной армии. Они принесли с собой экземпляр «Протоколов», изданных в 1917 году. Он был разделен на три части и зашит в одежду. Они сказали, что если бы большевики узнали об этом, то их бы немедленно расстреляли».

В своих воспоминаниях, опубликованных в 1926 году, Деникин с ужасом говорил о погромах и убийствах евреев, утверждая даже, что это стало одной из причин падения дисциплины и деморализации его войск, приведших к стремительному краху зимой 1919- 1920 года. В то же время он уверял, что добрая воля самых преданных генералов была неспособна остановить эти бесчинства: «Антиеврейское озлобление превратилось в войсках в бешеную ярость, с которой ничего нельзя было поделать». Одна упоминаемая им деталь говорит о степени этой спонтанной ненависти, возможно, не имеющей себе равных в долгой истории антисемитизма, больше, чем любые эпитеты. Деникин сообщает, что он был вынужден принять решение о формировании особых, «изолированных» частей из солдат-евреев, чтобы избавить их от притеснений и насилия со стороны солдат-христиан, а также о том, как десятки офицеров еврейского происхождения, которые приняли участие в белом движении с самого его начала, в дальнейшем были в буквальном смысле слова изгнаны из армии своими собратьями по оружию.

III. АНГЛОСАКСОНСКИЙ МИР Великобритания

В эпоху, когда на континенте начали развязывать первые антисемитские камлании, Уильям Гладстон объявил, что в Великобритании агитация против евреев так же невозможна, как и агитация против земного притяжения. Это не означало, что еврейские подданные королевы Виктории были точно такими же подданными как и все остальные, или что еврейские дети такие же дети как другие. Так, когда Льюис Кэрролл решил подарить свою «Алису» детским больницам, некий чиновник спросил у него, следовало ли включить в список еврейскую больницу, поскольку, как с легким оттенком возмущенной иронии рассказывал Кэрролл, «он опасался, что у меня могло не быть желания подарить им книги…»

Это была чисто английская предупредительность. Можно добавить, что уже в первые годы двадцатого столетия у Уильяма Гладсто-на могли появиться достаточно веские причины, чтобы пересмотреть свою оценку.

Вначале было дело Дрейфуса, имевшее самые разные аспекты, в частности, в нем проявилось светское различие между католиками и протестантами. В то время как в целом британская пресса метала громы и молнии против неправедного французского правосудия, католическое меньшинство выражало симпатии к своим единоверцам по другую сторону Ла-Манша, и несколько антиеврейских статей, обязанных своим происхождением английским иезуитам, были опубликованы в 1898- J 900 голах. Но лишь после восшествия на престол Эдуарда VIT в 1901 году климат начал серьезно ухудшаться.

Как известно, беззаботный сын королевы Виктории предпочитал общество актрис и евреев общению с аристократами и прелатами. Его банкир, немецкий еврей Эрнст Кассель был одновременно одним из его ближайших друзей, которого он осыпал почестями и титулами. В 1907 году сэр Эрнст Кассель вступил в контакт с Альбертом Баллином, придворным Вильгельма П, и таким образом было похоже, что между двумя монархами, между Лондоном и Берлином могла установиться своеобразная линия срочной связи в лице этих двух евреев, что могло облегчить взаимопонимание сторон.

Легко понять, какую ярость это вызвало у части высшего общества и дипломатического корпуса. Некоторые британские агенты и видные чиновники стали прилагать усилия для противодействия финансовым проектам Касселя, особенно после младотурецкой революции, когда он был приглашен в Константинополь для реорганизации османской финансовой системы. В конце концов эти интриги привели к возбуждению в 1911-1912 годах кампании в прессе, которая приписывала турецкую революцию иудео-сионистскому заговору, по мнению «The Times», или иуцео-масонскому заговору, согласно «The Morning Post». Похоже, что английские ястребы посещали школу русских черносотенцев. В 1918 году британский посол в Вашингтоне сэр Сесил Спринт-Раис распространял эту информацию как совершенно достоверную и сравнивал в этом отношении Октябрьскую революцию с младотуреикой.

Но возвышение политических деятелей еврейского происхождения раздражало многих еще больше, чем успехи еврейских финансистов. В 1909 году Руфус Айзеке, будущий лорд Ридинг, был назначен генеральным прокурором Соединенного королевства; в 1910 году Герберт Сэмуэль стал первым членом британского кабинета, который не был христианином (это был либеральный кабинет Асквита). Финансовый скандал, разразившийся в 1912 году, т. н. «дело Маркони», в котором оказались замешаны Ллойд Джордж и другие либералы, получил следующую характеристику на страницах недавно появившегося журнала «The Eye-Witness»:

«Брат Айзекса является президентом общества Маркони, Айзеке и Сэмуэль вступили в секретный сговор, чтобы британский народ вложил в общество Маркони очень большую сумму денег через посредничество вышеупомянутого Сэмуэля и к выгоде вышеупомянутого Айзекса…»

Парламентская комиссия по расследованию сняла с обоих евреев все подозрения, но скандал не был забыт. Редьярд Киплинг посвятил ему в 1913 году стихотворение «Джехази» («Судья в Израиле, прокаженный, белый как снег»), которое остается истинным шедевром ненависти. И даже в 1936 году католический писатель Г. К. Честертон уверял, что дело Маркони является водоразделом в английской истории, который можно сравнить лишь с первой мировой войной.

Этому нарастанию страстей способствовал еще один фактор совершенно иного порядка. В это время колония, насчитывающая более ста тысяч евреев родом из Восточной Европы, сформировалась в Лондоне в районах Уайтчэпел и Степни, и местные жители весьма неодобрительно взирали на эту бесправную и нещадно эксплуатируемую рабочую силу. В 1902 году епископ Сгепни сравнил этих несчастных с захватнической армией, «которая ест хлеб христиан и изгоняет их от родных очагов». В некоторых объявлениях о найме указывалось, что на работу принимают только коренных англичан, а накануне войны «The Times» под заголовком «Лондонские гетто» опубликовала статью, в которой иностранные евреи упрекались в создании государства в государстве. Конечно, британская пресса и политические деятели в целом, следуя традиции употреблять смягченные обтекаемые выражения, говорили не о «еврейском вопросе», но о «проблеме иностранцев», как справедливо и то, что в Лондоне нашли убежище и другие иностранные рабочие, в частности немцы; но народные массы не утруждали себя тем, чтобы различать эти две группы говорящих по-немецки. Тот факт, что основатель евгеники Фрэнсис Гальтон счел необходимым опубликовать в 1910 году апологию «еврейской расы», заставляет предположить, что именно сыновья Израиля оказывались в данном случае первыми объектами нападок; германская раса не нуждалась в заступничестве такого рода.