История безумия в Классическую эпоху

вопль этот — уничтожение самого произведения, после него оно становится невозможным и вынуждено умолкнуть; молот выпадает из рук философа. И Ван Гогу — ему, не желавшему просить “разрешения писать картины у врачей”, - было прекрасно известно, что его творчество несовместимо с его безумием.

Безумие есть абсолютный обрыв творчества; оно образует конститутивный момент того уничтожения произведения, которое во времени служит основанием его истины; оно очерчивает его внешнюю оконечность, линию низвержения в пропасть, черту, за которой начинается пустота. Творчество Арто испытывает в безумии собственное отсутствие, но испытание это, мужество бесконечного повтора этого испытания, все эти слова, исступленно летящие в сущностное отсутствие языка, все это пространство физического страдания и ужаса, окружающее пустоту или, вернее, совпадающее с ней, — именно это и есть само творчество, само произведение: обрыв над пропастью отсутствия произведения. Безумие — это уже не пространство нерешимости, в котором дерзко просвечивала исконная истина произведения, а решение, после которого творчество прекращается окончательно и бесповоротно и навсегда уходит ввысь, недоступное истории. Неважно, в какой точно день осени 1888 г. Ницше полностью утратил рассудок и его тексты стали принадлежностью уже не философии, а психиатрии: все они, включая открытку, адресованную Стриндбергу, принадлежат Ницше, и во всех обнаруживается тесное родство с “Происхождением трагедии”. Но преемственность их нельзя помыслить на уровне единой системы, единой тематики, даже единства человеческого существования: безумие Ницше, иными словами, крах его мысли, и есть то, посредством чего эта мысль получает выход в современный мир. Безумие делало ее невозможной — и оно же открывает нам ее присутствие; оно вырвало ее у Ницше — но вручило нам. Это не значит, что безумие является единственным языком, общим для творчества и для современного мира (опасности патетических проклятий — и обратная им, симметричная опасность психоаналитических сеансов); это значит, что благодаря безумию творчество, казалось бы, без остатка растворенное в мире, обнаруживающее в нем свою бессмыслицу и принимающее сугубо патологические черты, по сути вовлекает в себя время этого мира, подчиняет его себе и ведет вперед; обрывая творчество, безумие обнажает пустоту, время безмолвия, безответный вопрос; оно вызывает тот непреодолимый разрыв, который заставляет мир задаться вопросом о самом себе. На него обращается все непременное святотатство творческого акта, и время произведения, погрузившегося в пучину слабоумия, понуждает его испытать чувство собственной вины. Отныне, впервые в истории западного мира, именно мир, через посредство безумия, становится виновным перед творчеством; он затребован произведением, обречен приноравливаться к его языку, принуждается им к исполнению задачи узнавания и исправления своих ошибок; перед ним стоит цель передать разум этого неразумия и вернуть разум этому неразумию. Безумие, в котором тонет произведение, — это пространство нашего труда, бесконечный путь, ведущий к его исполнению, это наше призвание — быть одновременно и апостолами, и экзегетами. Вот почему не так важно, когда именно впервые зазвучал в гордыне Ницше или в униженности Ван Гога голос безумия. Безумие существует лишь как конечный миг творчества — творчество неустанно вытесняет его за свои пределы; где есть творчество, там нет места безумию; и однако безумие современно творчеству и творению, ибо кладет начало времени его истины. Миг, когда вместе рождаются и достигают свершения творчество и безумие, есть пролог того времени, в котором мир оказывается подсуден произведению и ответствен за то, чем он является перед его лицом. Хитрость безумия торжествует вновь: мир, полагающий, будто знает меру безумию, будто находит ему оправдание в психологии, принужден именно перед безумием оправдывать сам себя, ибо в усилиях своих и спорах он соразмеряется с безмерностью таких творений, как произведения Ницше, Ван Гога, Арто. И нигде — менее всего в своем познании безумия — он не находит уверенности, что эти творения безумия оправдывают его.

Примечания

Глава первая “STULTIFERA NAVIS”

1 Цит. по: Collet. Vie de saint Vincent de Paul, I. Paris, 1818, p. 293.

2 См.: J. Lebeuf. Histoire de la ville et de tout le diocese de Paris. Paris, 1754–1758.

3 Цит. по.: Н. М. Fay. Lepreux et cagots du Sud-Ouest. Paris, 1910, p. 285.

4 P.-A. Hildenfinger. La Leproserie de Reims du XII au XVII siecle. Reims, 1906, p. 233.

5 Delamare. Traite de Police. Paris, 1738, t. 1, p. 637–639.

6 Valvonnais. Histoire du Dauphine, 1. II, p. 171.

7 L. Cibrario. Precis historique des ordres religieux de Saint-Lazare et de Saint-Maurice. Lyon,1860.

8 Rocher. Notice historique sur la maladrerie de Saint-Hilaire-Saint-Mesmin. Orleans, 1866.

9 J.-A. Ulysse Chevalier. Notice historique sur la maladrerie de Voley pres Romans. Romans, 1870, p. 61.

10 John Morrisson Hobson. Some early and later Houses of Pity, p. 12–13.

11 Ch. A. Mercier. Leper Houses and Medieval Hospitals, p. 19.

12 Virchow. Archiv zur Geschichte des Aussatzes, Bd. XIX, S. 71, 80; Bd. XX, S. 511.

13 Требник Вьеннского диоцеза, напечатан при архиепископе Ги де Пуассьё ок. 1478 г. Цит. по: Charret. Histoire de 1'Eglise de Vienne, p. 752.

14 Pignot. Les Origines de 1'Hopital du Midi. Paris, 1885, p. 10, 48.

15 Цит. по рукописи из Архива органов государственного призрения (Archives de I'Assistance publique, dossier Petites-Maisons; liasse № 4).

16 Trithemius. Chronicon Hisangicnse; цитата приведена Поттоном в его переводе из Ульриха фон Гуттена: Potion. Sur la maladie francaise et sur les proprietes du bois de gaiac. Lyon,1865, p.9.

17 Первое упоминание о венерической болезни во Франции встречается в одном из отчетов Отель-Дьё, приведенном Бриелем: Briele. Collection de Documents pour servir a I'histoire des hopitaux de Paris. Paris, 1881–1887, III, fasc. 2.

18 См. протокол одной из проверок Отель-Дьё в 1507 г., приведенный Пиньо: Pignot. Loc. cit„p. 125.

19 Цит. по: R. Goldhahn. Spital und Arzt von Einst bis Jetzt, S. 110.

20 Бетанкур в своем “Новом посте покаянном и чистилище искупительном” (Bethencourt. Nouveau careme de penitence et puigatoire d'expiation, 1527) отдает ей предпочтение перед всеми остальными лекарственными средствами.

21 Книга Бетанкура, несмотря на свое название, сочинение сугубо медицинское.

22 Т. Kirchhoff. Geschichte der Psychiatric. Leipzig, 1912.

23 См. Kriegk. Heilanstalten, Geistkranke ins mittelalteriiche Frankfurt am Main, 1863.

24 См.: Comptes de l'Hotel-Dieu, XIX, 190; XX, 346. Цит. по: Coyecque. L'Hotel-Dieu de Paris au Moyen Age. Paris, 1889–1891. Histoire et Documents, t. I, p. 109.

25 Archives hospitalieres de Melun. Fonds Saint-Jacques, E, 14, 67.

26 A. Joly. L'lntemement des fous sous 1'Ancien Regime dans la generalite de Basse-Normandie. Caen, 1868.

27 См.: Eschenburg. Geschichte unserer Irrenanstalten. Lubeck, 1844; von Hess. Hamburg topographisch, historisch und politik beschreiben, Bd. 1, S. 344–345.

28 Например, некая женщина, которой поручено ходить за безумными, получает в 1461 г. от Гамбурга 14 талеров 85 шиллингов (Gernet. Mitteilungen aus der altereren Medizine-Geschichte Hamburgs, S. 79). В 1479 г. некий Герд Зунденберг из Любека завещает свое состояние на то, чтобы “den armen dullen Luden” (цит. по: Laehr. Ge-denktage der Psychiatrie. Berlin, 1887, S. 320).

29 Случается даже, что деньги выделяют людям, замещающим безумцев: “Уплачено и вручено человеку, отправленному в Сен-Матюрен-де-Ларшан для свершения девятин вышепомянутой сестры Робины, каковая пребывает в немощи и буйном помешательстве. VIII, s. p.” (Comptes de l'Hotel-Dieu, XXIII; Coyecque. Loc. cit., ibid.).

30 В 1377–1378 и в 1381–1397 гг. в Нюрнберге насчитывается 37 безумцев, посаженных в тюрьму; 17 из них — чужеземцы, прибывшие из Регенсбурга, Вайсенбурга, Бамберга, Байрейта, Вены, а также из Венгрии. Судя по всему, в дальнейшем Нюрнберг по неизвестной причине отказался от своей роли сборного пункта: напротив, безумцы родом из других городов из него усердно изгонялись (см. Kirchhoff, loc. cit.).

31 В 1420 г. один нюрнбергский мальчик попал на три дня в тюрьму за то, что привел в церковь безумца (см. Kirchhoff. Loc. cit.).

32 В 348 г. Карфагенский собор разрешил причащать безумного даже без отпущения грехов, при условии, что нет опасности профанации таинства. Того же мнения держится св. Фома. См.: Portas. Dictionnaire des cas de conscience, 1741,t.I, p. 785.

33 Человека, укравшего у него плащ, приговорили к недельному тюремному заключению (см. Kirchhoff, loc. cit.).

34 См.: Kriegk. Loc. cit.

35 Весь этот круг мотивов до странности близок мотиву проклятого ребенка-изгоя, которого, погрузив в челнок, отдают на волю волн, а те несут его в мир иной; однако в конце концов справедливость всегда торжествует.

36 Tristan et Iseut. Ed. Bossuat, p. 219–222.

37 См., помимо прочего, Tauber. Predigter, XL1.

38 De Lancre. De 1'Inconstance des mauvais anges. Paris, 1612.

39 G. Cheyne. The English Malady. London, 1733.